ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ, ИЛИ ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ, ПРОЗВАНИЕМ ДОЛГОРУКИЙ. Г. 1155-1157

Уделы. Мстислав едет в Польшу. Тишина в России. Новое кровопролитие.

Берендеи бьют Половцев. Союз с Половцами. Смятение в Новегороде. Союз против

Георгия. Смерть его и свойства. Ненависть к нему. Дела церковные.

Cледуя обыкновению, он назначил сыновьям Уделы: Андрею Вышегород,

Борису Туров, Глебу Переяславль, Васильку окрестности Роси, где жили

Берендеи и Торки; а Святослав Ольгович поменялся городами с своим

племянником, сыном Всеволода, взяв у него Снов, Воротынск, Карачев и дав ему

за них другие.

Опасаясь смелого, пылкого Мстислава, Великий Князь послал Юрия

Ярославича, внука Святополкова, с Воеводами на Горынь: они взяли

Пересопницу. В то же время зять Георгиев, Князь Галицкий, и Владимир, брат

Смоленского, осадили Луцк. Мстислав отправился искать союзников в Польше; но

меньший брат его, Ярослав, заставил неприятелей снять осаду.

Достигнув главной цели своей, обремененный летами и желая спокойствия,

Георгий призвал Ростислава Смоленского, клялся забыть вражду Изяславичей,

его племянников, и хотел видеть их в Киеве. Ярослав повиновался; но

Мстислав, боясь обмана, не ехал: Георгий послал к нему крестную грамоту, в

доказательство искренней дружбы. Узнав о сем союзе и прибытии в Киев

Галицкой вспомогательной дружины, Князь Черниговский, недовольный Георгием,

также смирился и выдал дочь свою за его сына, Глеба. Великий Князь уступил

Изяславу Корческ, а Святославу Ольговичу Мозырь. Князья же Рязанские новыми

крестными обетами утвердили связь с Ростиславом Смоленским, коего они

признавали их отцом и покровителем.

[1156 г.] Россия наслаждалась тишиною, говорят Летописцы: сия тишина

была весьма непродолжительна. Мстислав принял крестную грамоту от деда, но

не дал ему собственной и выгнал Георгиева союзника, Владимира, родного дядю

своего, из Владимирской области; пленил его семейство, жену; ограбил Бояр и

мать, которая с богатыми дарами возвратилась тогда от Королевы Венгерской,

ее дочери.

Оскорбленный Георгий, в надежде смирить внука с помощию одного

Галицкого Князя, не хотел взять с собою ни Черниговской, ни Северской

дружины и выступил с Берендеями. Напрасно искав защиты в Венгрии, изгнанник

Владимир Мстиславич прибегнул к Великому Князю, но Георгий в самом деле не

думал об нем, а хотел, пользуясь случаем, завоевать область Волынскую для

другого племянника, Владимира Андреевича, чтобы исполнить обещание, некогда

данное отцу его. Жестокое сопротивление Мстислава уничтожило сие намерение:

десять дней кровь лилась под стенами Владимирскими, и Георгий, как бы

подвигнутый человеколюбием, снял осаду.

"Изяславич веселится убийствами и враждою, - сказал он детям и Боярам:

- желаю не погибели его, а мира, и, будучи старшим, уступаю". - Владимир

Андреевич ходил к Червену с мирными предложениями: напоминал тамошним

гражданам о своем родителе, великодушном их Князе Андрее; обещал быть ему

подобным, справедливым, милостивым; но, уязвленный в горло стрелою,

удалился, отмстив жителям опустошением земли Червенской. Георгий наградил

его Пересопницею и Дорогобужем; а Мстислав, следуя за дедом, жег селения на

берегах Горыни.

Великий Князь щадил старинных друзей своих, Половцев. Они тревожили

окрестности Днепра и были наказаны мужественными Берендеями, которые многих

хищников умертвили, других взяли в плен и, в противность Георгиеву желанию,

не хотели их освободить, говоря: "Мы умираем за Русскую землю, но пленники

наша собственность". Георгий, два раза ездив в Канев для свидания с Ханами

Половецкими, не мог обезоружить их ни ласкою, ни дарами; наконец заключил с

ними новый союз, чтобы в нужном случае воспользоваться помощию сих варваров:

ибо он, по тогдашним обстоятельствам, не мог быть уверен в своей

безопасности.

[1157 г.] Ростислав Мстиславич имел преданных ему людей в Новегороде,

которые с единомышленниками своими объявили всенародно, что не хотят

повиноваться Мстиславу Георгиевичу. Сделалось смятение; граждане разделились

на две стороны:

Торговая вооружилась за Князя, Софийская против него, и мост

Волховский, с обеих сторон оберегаемый воинскою стражею, был границею между

несогласными. Но сын Георгиев бежал ночью, узнав о прибытии детей

Смоленского Князя, и таким образом уступил Княжение Ростиславу, который,

чрез два дня въехав в Новгород, восстановил совершенную тишину.

Сие происшествие долженствовало оскорбить Георгия: у него были и другие

враги.

Изяслав Давидович с завистию смотрел на престол Киевский; искал друзей;

примирился с Ростиславом и для того оставил без мести неверность своего

племянника, Святослава Владимировича, который, вдруг заняв на Десне города

Черниговские, передался к Смоленскому Князю. Мстислав Изяславич Волынский

также охотно вступил в союз с Давидовичем, чтобы действовать против Георгия,

и сии Князья, напрасно убеждав Северского взять их сторону, готовились идти

к Киеву в надежде на свое мужество, неосторожность и слабость Георгиеву.

Судьба отвратила кровопролитие: Георгий, пировав у Боярина своего, Петрила,

ночью занемог и чрез пять дней [15 Маия 1157 г.] умер. Сведав о том, Изяслав

Давидович пролил слезы и, воздев руки на небо, сказал: "Благодарю тебя,

Господи, что ты рассудил меня с ним внезапною смертию, а не кровопролитием!"

Георгий властолюбивый, но беспечный, прозванный Долгоруким, знаменит в

нашей истории гражданским образованием восточного края древней России, в

коем он провел все цветущие лета своей жизни. Распространив там Веру

Христианскую, сей Князь строил церкви в Суздале, Владимире, на берегах

Нерли; умножил число духовных Пастырей, тогда единственных наставников во

благонравии, единственных просветителей разума; открыл пути в лесах

дремучих; оживил дикие, мертвые пустыни знамениями человеческой

деятельности; основал новые селения и города: кроме Москвы, Юрьев Польский,

Переяславль Залесский (в 1152 году), украшая их для своего воображения сими,

ему приятными именами и самым рекам давая названия южных. Дмитров, на берегу

Яхромы, также им основан и назван по имени его сына, Всеволода-Димитрия,

который (в 1154 году) родился на сем месте. - Но Георгий не имел

добродетелей великого отца; не прославил себя в летописях ни одним подвигом

великодушия, ни одним действием добросердечия, свойственного Мономахову

племени.

Скромные Летописцы наши редко говорят о злых качествах Государей,

усердно хваля добрые; но Георгий, без сомнения, отличался первыми, когда,

будучи сыном Князя столь любимого, не умел заслужить любви народной. Мы

видели, что он играл святостию клятв и волновал изнуренную внутренними

несогласиями Россию для выгод своего честолюбия: к бесславию его нам

известно также следующее происшествие.

Князь Иоанн Берладник, изгнанный Владимирком из Галича, служил Георгию,

и вдруг, без всякой вины (в 1156 году), был окован цепями и привезен из

Суздаля в Киев:

Георгий согласился выдать его, живого или мертвого, зятю своему,

Владимиркову сыну. Заступление Духовенства спасло жертву: убежденный

человеколюбивыми представлениями Митрополита, Георгий отправил Берладника

назад в Суздаль; а люди Князя Черниговского, высланные на дорогу, силою

освободили сего несчастного узника. - Одним словом, народ Киевский столь

ненавидел Долгорукого, что, узнав о кончине его, разграбил дворец и сельский

дом Княжеский за Днепром, называемый Раем, также имение Суздальских Бояр, и

многих из них умертвил в исступлении злобы. Граждане, не хотев, кажется,

чтобы и тело Георгиево лежало вместе с Мономаховым, погребли оное вне

города, в Берестовской Обители Спаса.

Церковные дела сего времени достойны замечания. Георгий не желал

оставить Митрополитом Климента, избранного по воле ненавистного ему

племянника, и согласно с мыслями Нифонта, Епископа Новогородского, им

уважаемого, требовал иного Пастыря от Духовенства Цареградского. Святитель

Полоцкий и Мануил Смоленский, враг Климентов, (в 1156 году) с великою честию

приняли в Киеве сего нового Митрополита, именем Константина, родом Грека;

вместе с ним благословили Великого Князя, кляли память Изяслава Мстиславича

и в первом совете уничтожили все церковные действия бывшего Митрополита;

наконец, рассудив основательнее, дозволили отправлять службу Иереям и

Диаконам, коих посвятил Климент. Ревностный Нифонт не имел удовольствия

видеть свое полное торжество: он спешил встретить Константина, но еще до его

прибытия скончался в Киеве, названный славным именем поборника всей земли

Русской. Сей знаменитый муж, друг Святослава Ольговича, имел и неприятелей,

которые говорили, что он похитил богатство Софийского храма и думал с оным

уехать в Константинополь: современный Летописец Новогородский опровергает

такую нелепую клевету и, хваля Нифонтовы добродетели, говорит: "Мы только за

грехи свои лишились сладостного утешения видеть здесь гроб его!" -

Новогородцы на место Нифонта в общем совете избрали добродетельного Игумена

Аркадия и еще непоставленного ввели в дом Епископский: ибо избрание главного

духовного сановника зависело там единственно от народа.