Правление Ольги. Хитрая месть. Мудрость Ольгина. Крещение. Россияне в

Сицилии. Характер и подвиги Святослава. Взятие Белой Вежи. Завоевание Болгарии. Нашествие Печенегов. Кончина Ольги. Посольство в Германию. Первые

Уделы в России. Вторичное завоевание Болгарии. Война с Цимискием. Договор с

Греками. Наружность Святославова. Кончина его.

Святослав, сын Игорев, первый Князь Славянского имени, был еще отроком.

Бедственный конец родителя, новость Державы, только мечем основанной и

хранимой; бунт Древлян; беспокойный дух войска, приученного к деятельности,

завоеваниям и грабежу; честолюбие Полководцев Варяжских, смелых и гордых;

уважавших одну власть счастливой храбрости: все угрожало Святославу и России

опасностями. Но Провидение сохранило и целость Державы и власть Государя,

одарив его мать свойствами души необыкновенной.

Юный Князь воспитывался Боярином Асмудом: Свенельд повелевал войском.

Ольга - вероятно, с помощию сих двух знаменитых мужей - овладела кормилом

Государства и мудрым правлением доказала, что слабая жена может иногда

равняться с великими мужами.

Прежде всего Ольга наказала убийц Игоревых. Здесь Летописец сообщает

нам многие подробности, отчасти не согласные ни с вероятностями рассудка, ни

с важностию истории и взятые, без всякого сомнения, из народной сказки, но

как истинное происшествие должно быть их основанием, и самые басни древние

любопытны для ума внимательного, изображая обычаи и дух времени: то мы

повторим Несторовы простые сказания о мести и хитростях Ольгиных.

"Гордясь убийством как победою и презирая малолетство Святослава,

Древляне вздумали присвоить себе власть над Киевом и хотели, чтобы их Князь

Мал женился на вдове Игоря, ибо они, платя дань Государям Киевским, имели

еще Князей собственных. Двадцать знаменитых Послов Древлянских приплыли в

ладии к Киеву и сказали Ольге: Мы убили твоего мужа за его хищность и

грабительство; но Князья Древлянские добры и великодушны: их земля цветет и

благоденствует. Будь супругою нашего Князя Мала. Ольга с ласкою

ответствовала: Мне приятна речь ваша. Уже не могу воскресить супруга! Завтра

окажу вам всю должную честь. Теперь возвратитесь в ладию свою, и когда люди

мои придут за вами, велите им нести себя на руках...

Между тем Ольга приказала на дворе теремном ископать глубокую яму и на

другой день звать Послов. Исполняя волю ее, они сказали: Не хотим ни идти,

ни ехать:

несите нас в ладии! Киевляне ответствовали: Что делать! Мы невольники;

Игоря нет, а Княгиня наша хочет быть супругою вашего Князя - и понесли их.

Ольга сидела в своем тереме и смотрела, как Древляне гордились и величались,

не предвидя своей гибели: ибо Ольгины люди бросили их, вместе с ладиею, в

яму.

Мстительная Княгиня спросила у них, довольны ли они сею честию?

Несчастные изъявили воплем раскаяние в убиении Игоря, но поздно: Ольга

велела их засыпать живых землею и чрез гонца объявила Древлянам, что они

должны прислать за нею еще более знаменитых мужей: ибо народ Киевский нс

отпустит ее без их торжественного и многочисленного Посольства. Легковерные

немедленно отправили в Киев лучших граждан и начальников земли своей. Там,

по древнему обычаю Славянскому, для гостей изготовили баню и в ней сожгли

их. Тогда Ольга велела сказать Древлянам, чтобы они варили мед в Коростене;

что она уже едет к ним, желая прежде второго брака совершить тризну над

могилою первого супруга. Ольга действительно пришла к городу Коростену,

оросила слезами прах Игорев, насыпала высокий бугор над его могилою - доныне

видимый, как уверяют, близ сего места - и в честь ему совершила тризну.

Началось веселое пиршество. Отроки Княгинины угощали знаменитейших Древлян,

которые вздумали наконец спросить о своих Послах; но удовольствовались

ответом, что они будут вместе с Игоревою дружиною. - Скоро действие крепкого

меду омрачило головы неосторожных: Ольга удалилась, подав знак воинам своим

- и 5000 Древлян, ими убитых, легло вокруг Игоревой могилы.

[946 г.] Ольга, возвратясь в Киев, собрала многочисленное войско и

выступила с ним против Древлян, уже наказанных хитростию, но еще не

покоренных силою. Оно встретилось с ними, и младый Святослав сам начал

сражение. Копие, брошенное в неприятеля слабою рукою отрока, упало к ногам

его коня; но Полководцы, Асмуд и Свенельд, ободрили воинов примером юного

Героя и с восклицанием: Друзья! Станем за Князя! - устремились в битву.

Древляне бежали с поля и затворились в городах своих. Чувствуя себя более

других виновными, жители Коростена целое лето оборонялись с отчаянием. Тут

Ольга прибегнула к новой выдумке. Для чего вы упорствуете? велела она

сказать Древлянам: Все иные города ваши сдались мне, и жители их мирно

обрабатывают нивы свои: а вы хотите умереть голодом! Не бойтесь мщения: оно

уже совершилось в Киеве и на могиле супруга моего. Древляне предложили ей в

дань мед и кожи зверей; но Княгиня, будто бы из великодушия, отреклась от

сей дани и желала иметь единственно с каждого двора по три воробья и голубя!

Они с радостию исполнили ее требование и ждали с нетерпением, чтобы войско

киевское удалилось. Но вдруг, при наступлении темного вечера, пламя объяло

все домы их... Хитрая Ольга велела привязать зажженный трут с серою ко

взятым ею птицам и пустить их на волю: они возвратились с огнем в гнезда

свои и произвели общий пожар в городе. Устрашенные жители хотели спастися

бегством и попались в руки Ольгиным воинам. Великая Княгиня, осудив

некоторых старейшин на смерть, других на рабство, обложила прочих тяжкою

данию".

Так рассказывает Летописец... Не удивляемся жестокости Ольгиной: Вера и

самые гражданские законы язычников оправдывали месть неумолимую; а мы должны

судить о Героях Истории по обычаям и нравам их времени. Но вероятна ли

оплошность Древлян? Вероятно ли, чтобы Ольга взяла Коростен посредством

воробьев и голубей, хотя сия выдумка могла делать честь народному остроумию

Русских в Х веке?

Истинное происшествие, отделенное от баснословных обстоятельств,

состоит, кажется, единственно в том, что Ольга умертвила в Киеве Послов

Древлянских, которые думали, может быть, оправдаться в убиении Игоря;

оружием снова покорила сей народ, наказала виновных граждан Коростена, и там

воинскими играми, по обряду язычества, торжествовала память сына Рюрикова.

Великая Княгиня, провождаемая воинскою дружиною, вместе с юным

Святославом объехала всю Древлянскую область, уставляя налоги в пользу казны

государственной; но жители Коростена долженствовали третью часть дани своей

посылать к самой Ольге в ее собственный Удел, в Вышегород, основанный, может

быть, героем Олегом и данный ей в вено, как невесте или супруге Великого

Князя:

чему увидим и другие примеры в нашей древней Истории. Сей город,

известный Константину Багрянородному и знаменитый в Х веке, уже давно

обратился в село, которое находится в 7 верстах от Киева, на высоком берегу

Днепра, и замечательно красотою своего местоположения. - Ольга, кажется,

утешила Древлян благодеяниями мудрого правления; по крайней мере все ее

памятники - ночлеги и места, где она, следуя обыкновению тогдашних Героев,

забавлялась ловлею зверей - долгое время были для сего народа предметом

какого-то особенного уважения и любопытства.

В следующий год, оставив Святослава в Киеве, она поехала в северную

Россию, в область Новогородскую; учредила по Луге и Мсте государственные

дани; разделила землю на погосты, или волости; сделала без сомнения все

нужнейшее для государственного блага по тогдашнему гражданскому состоянию

России и везде оставила знаки своей попечительной мудрости. Через 150 лет

народ с признательностию воспоминал о сем благодетельном путешествии Ольги,

и в Несторово время жители Пскова хранили еще сани ее, как вещь драгоценную.

Вероятно, что сия Княгиня, рожденная во Пскове, какими-нибудь

особенными выгодами, данными его гражданам, способствовала тому цветущему

состоянию и даже силе, которою он после, вместе с Новымгородом, славился в

России, затмив соседственный, древнейший Изборск и сделавшись столицею

области знаменитой.

Утвердив внутренний порядок Государства, Ольга возвратилась к юному

Святославу, в Киев, и жила там несколько лет в мирном спокойствии,

наслаждаясь любовию своего признательного сына и не менее признательного

народа. - Здесь, по сказанию Нестора, оканчиваются дела ее государственного

правления; но здесь начинается эпоха славы ее в нашей Церковной Истории.

Ольга достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главным

побуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее перед собою и

чувствует суетность земного величия. Тогда истинная Вера, более нежели

когда-нибудь, служит ему опорой или утешением в печальных размышлениях о

тленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя уже

славилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов Христианства;

могла из любопытства беседовать с Церковными Пастырями и, будучи одарена

умом необыкновенным, увериться в святости их учения. Плененная лучом сего

нового света, Ольга захотела быть Христианкою и сама отправилась в столицу

Империи и Веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. Там

Патриарх был ее наставником и крестителем, а Константин Багрянородный -

восприемником от купели. Император старался достойным образом угостить

Княгиню народа знаменитого и сам описал для нас все любопытные

обстоятельства ее представления. Когда Ольга прибыла во. дворец, за нею шли

особы Княжеские, ее свойственницы, многие знатные госпожи, Послы Российские

и купцы, обыкновенно жившие в Царьграде. Константин и супруга его,

окруженные придворными и Вельможами, встретили Ольгу: после чего Император

на свободе беседовал с нею в тех комнатах, где жила Царица. В сей первый

день, 9 Сентября [955 г.], был великолепный обед в огромной так называемой

храмине Юстиниановой, где Императрица сидела на троне и где Княгиня

Российская, в знак почтения к супруге великого Царя, стояла до самого того

времени, как ей указали место за одним столом с придворными госпожами. В час

обеда играла музыка, певцы славили величие Царского Дому и плясуны оказывали

свое искусство в приятных телодвижениях. Послы Российские, знатные люди

Ольгины и купцы обедали в другой комнате; потом дарили гостей деньгами:

племяннику Княгини дали 30 милиаризий - или 2 1/2 червонца, - каждому из

осьми ее приближенных 20, каждому из двадцати Послов 12, каждому из сорока

трех купцев то же, Священнику или Духовнику Ольгину именем Григорий 8, двум

переводчикам 24, Святославовым людям 5 на человека, посольским 3,

собственному переводчику Княгини 15 милиаризий. На особенном золотом столике

были поставлены закуски: Ольга села за него вместе с Императорским

семейством. Тогда на золотой, осыпанной драгоценными камнями тарелке

поднесли ей в дар 500 милиаризий, шести ее родственницам каждой 20 и

осьмнадцати служительницам каждой 8. 18 Октября Княгиня вторично обедала во

дворце и сидела за одним столом с Императрицею, ее невесткою, Романовой

супругою, и с детьми его; сам Император обедал в другой зале со всеми

Россиянами. Угощение заключилось также дарами, еще умереннейшими первых:

Ольга получила 200 милиаризий, а другие менее по соразмерности. Хотя

тогдашние Государи Российские не могли еще быть весьма богаты металлами

драгоценными; но одна учтивость, без сомнения, заставила Великую Княгиню

принять в дар шестнадцать червонцев.

К сим достоверным известиям о бытии Ольгином в Константинополе народное

баснословие прибавило, в нашей древней летописи, невероятную сказку, что

Император, плененный ее разумом и красотою, предлагал ей руку свою и корону;

но что Ольга - нареченная в святом крещении Еленою - отвергнула его

предложение, напомнив восприемнику своему о духовном союзе с нею, который,

по закону Христианскому, служил препятствием для союза брачного между ими.

Во-первых, Константин имел супругу; во-вторых, Ольге было тогда уже не менее

шестидесяти лет. Она могла пленить его умом своим, а не красотою.

Наставленная в святых правилах Христианства самим Патриархом, Ольга

возвратилась в Киев. Император, по словам Летописца, отпустил ее с богатыми

дарами и с именем дочери; но кажется, что она вообще была недовольна его

приемом: следующее служит тому доказательством. Скоро приехали в Киев

Греческие Послы требовать, чтобы Великая Княгиня исполнила свое обещание и

прислала в Грецию войско вспомогательное; хотели также даров: невольников,

мехов драгоценных и воску.

Ольга сказала им: "Когда Царь ваш постоит у меня на Почайне столько же

времени, сколько я стояла у него в Суде (гавани Константинопольской): тогда

пришлю ему дары и войско" - с чем Послы и возвратились к Императору. Из сего

ответа должно заключить, что подозрительные Греки не скоро впустили Ольгу в

город и что обыкновенная надменность Двора Византийского оставила в ее

сердце неприятные впечатления.

Однако ж Россияне, во все царствование Константина Багрянородного, сына

его и Никифора Фоки, соблюдали мир и дружбу с Грециею: служили при Дворе

Императоров, в их флоте, войсках, и в 964 году, по сказанию Арабского

Историка Новайри, сражались в Сицилии, как наемники Греков, с Аль-Гассаном,

Вождем Сарацинским.

Константин нередко посылал так называемые златые буллы, или грамоты с

золотою печатию, к Великому Князю, надписывая: Грамота Христолюбивых

Императоров Греческих, Константина и Романа, к Российскому Государю.

Ольга, воспаленная усердием к новой Вере своей, спешила открыть сыну

заблуждение язычества; но юный, гордый Святослав не хотел внимать ее

наставлениям. Напрасно сия добродетельная мать говорила о счастии быть

Христианином, о мире, коим наслаждалась душа ее с того времени, как она

познала Бога истинного. Святослав ответствовал ей: "Могу ли один принять

новый Закон, чтобы дружина моя посмеялась надо мною?" Напрасно Ольга

представляла ему, что его пример склонил бы весь народ к Христианству. Юноша

был непоколебим в своем мнении и следовал обрядам язычества; не запрещал

никому креститься, но изъявлял презрение к Христианам и с досадою отвергал

все убеждения матери, которая, не преставая любить его нежно, должна была

наконец умолкнуть и поручить Богу судьбу народа Российского и сына.

[964-966 г.] Сей Князь, возмужав, думал единственно о подвигах

великодушной храбрости, пылал ревностию отличить себя делами и возобновить

славу оружия Российского, столь счастливого при Олеге; собрал войско

многочисленное и с нетерпением юного Героя летел в поле. Там суровою жизнию

он укрепил себя для трудов воинских, не имел ни станов, ни обоза; питался

кониною, мясом диких зверей и сам жарил его на углях; презирал хлад и

ненастье северного климата; не знал шатра и спал под сводом неба: войлок

подседельный служил ему вместо мягкого ложа, седло изголовьем. Каков был

Военачальник, таковы и воины. - Древняя летопись сохранила для потомства еще

прекрасную черту характера его: он не хотел пользоваться выгодами нечаянного

нападения, но всегда заранее объявлял войну народам, повелевая сказать им:

иду на вас! В сии времена общего варварства гордый Святослав соблюдал

правила истинно Рыцарской чести.

Берега Оки, Дона и Волги были первым феатром его воинских, счастливых

действий.

Он покорил Вятичей, которые все еще признавали себя данниками Хана

Козарского, и грозное свое оружие обратил против сего некогда столь

могущественного Владетеля.

Жестокая битва решила судьбу двух народов. Сам Каган

предводительствовал войском: Святослав победил и взял Козарскую Белую Вежу,

или Саркел, как именуют ее Византийские Историки, город на берегу Дона,

укрепленный Греческим искусством. Летописец не сообщает нам о сей войне

никаких дальнейших известий, сказывая только, что Святослав победил еще Ясов

и Касогов: первые - вероятно, нынешние Оссы или Оссетинцы - будучи Аланского

племени, обитали среди гор Кавказских, в Дагестане, и близ устья Волги;

вторые суть Черкесы, коих страна в Х веке именовалась Касахиею: Оссетинцы и

теперь называют их Касахами. - Тогда же, как надобно думать, завоевали

Россияне город Таматарху, или Фанагорию, и все владения Козарские на

восточных берегах Азовского моря: ибо сия часть древнего Царства

Воспорского, названная потом Княжеством Тмутороканским, была уже при

Владимире, как мы увидим, собственностию России. Завоевание столь отдаленное

кажется удивительным; но бурный дух Святослава веселился опасностями и

трудами.

От реки Дона проложив себе путь к Воспору Киммерийскому, сей Герой мог

утвердить сообщение между областию Тмутороканскою и Киевом посредством

Черного моря и Днепра. В Тавриде оставалась уже одна тень древнего

могущества Каганов.

[967 г.] Неудовольствие Императора Никифора Фоки на Болгарского Царя

Петра служило для Святослава поводом к новому и еще важнейшему завоеванию.

Император, желая отмстить Болгарам за то, что они не хотели препятствовать

Венграм в их частых впадениях в Грецию, велел Калокиру, сыну начальника

Херсонского, ехать Послом в Киев, с обещанием великих даров мужественному

Князю Российскому, ежели он пойдет воевать Болгарию. Святослав исполнил

желание Никифора, взяв с Греков на вооружение несколько пуд золота, и с

60000 воинов явился в ладиях на Дунае.

Тщетно Болгары хотели отразить их: Россияне, обнажив мечи и закрываясь

щитами, устремились на берег и смяли неприятелей. Города сдалися победителю.

Царь Болгарский умер от горести. Удовлетворив мести Греков, богатый добычею,

гордый славою, Князь Российский начал властвовать в древней Мизии; хотел

еще, в знак благодарности, даров от Императора и жил весело в Болгарском

Переяславце, не думая о том, что в самое сие время отечественная столица его

была в опасности.

[968 г.] Печенеги напали на Россию, зная отсутствие храброго Князя, и

приступили к самому Киеву, где затворилась Ольга с детьми Святослава. На

другой стороне Днепра стоял Воевода Российский, именем Претич, с

малочисленною дружиною, и не мог иметь с осажденными никакого сообщения.

Изнемогая от голода и жажды, Киевляне были в отчаянии. Один смелый отрок

вызвался уведомить Претича о бедственном их состоянии; вышел с уздою из

города прямо в толпу неприятелей и, говоря языком Печенежским, спрашивал,

кто видел его коня? Печенеги, воображая, что он их воин, дали ему дорогу.

Отрок спешил к Днепру, сбросил с себя одежду и поплыл. Тут неприятели, узнав

свою ошибку, начали стрелять в него; а Россияне с другого берега выехали

навстречу и взяли отрока в лодку. Слыша от сего посланного, что изнуренные

Киевляне хотят на другой день сдаться, и боясь гнева Святославова, Воевода

решился спасти хотя семейство Княжеское - и Печенеги на рассвете увидели

лодки Российские, плывущие к их берегу с трубным звуком, на который

обрадованные жители Киевские ответствовали громкими восклицаниями.

Думая, что сам грозный Святослав идет на помощь к осажденным,

неприятели рассеялись в ужасе, и Великая Княгиня Ольга могла, вместе со

внуками, безопасно встретить своих избавителей за стенами города. Князь

Печенежский увидел их малое число, но все еще не смел сразиться: требовал

дружелюбного свидания с предводителем Российским и спросил у него, Князь ли

он? Хитрый Воевода объявил себя начальником передовой дружины Святославовой,

уверяя, что сей Герой со многочисленным войском идет вслед за ним. Обманутый

Печенег предложил мир: они подали руку один другому и в знак союза

обменялись оружием. Князь дал Воеводе саблю, стрелы и коня: Воевода Князю

щит, броню и меч. Тогда Печенеги немедленно удалились от города.

Освобожденные Киевляне отправили гонца к Святославу сказать ему, что он

для завоевания чуждых земель жертвует собственною; что свирепые враги едва

не взяли столицы и семейства его; что отсутствие Государя и защитника может

снова подвергнуть их той же опасности, и чтобы он сжалился над бедствием

отечества, престарелой матери и юных детей своих. Тронутый Князь с великою

поспешностию возвратился в Киев. Шум воинский, любезный его сердцу, не

заглушил в нем нежной чувствительности сына и родителя: летопись говорит,

что он с горячностию лобызал мать и детей, радуясь их спасению. - Дерзость

Печенегов требовала мести:

Святослав отразил их от пределов России и сею победою восстановил

безопасность и тишину в отечестве.

[969 г.] Но мирное пребывание в Киеве скоро наскучило деятельному

Князю. Страна завоеванная всегда кажется приятною завоевателю, и сердце

Героя стремилось к берегам Дунайским. Собрав Бояр, он в присутствии Ольги

сказал им, что ему веселее жить в Переяславце, нежели в Киеве: "ибо в

столице Болгарской, как в средоточии, стекаются все драгоценности Искусства

и Природы: Греки шлют туда золото, ткани, вино и плоды; Богемцы и Венгры

серебро и коней; Россияне меха, воск, мед и невольников". Огорченная мать

ответствовала ему, что старость и болезнь не замедлят прекратить ее жизни.

"Погреби меня, - сказала она, - и тогда иди, куда хочешь". Сии слова

оказались пророчеством: Ольга на четвертый день скончалась. - Она запретила

отправлять по себе языческую тризну и была погребена Христианским

Священником на месте, ею самою для того избранном. Сын, внуки и благодарный

народ оплакали ее кончину.  

КНЯЗЬ       ИГОРЬ. Г. 912-945 (Том 1: Глава 6)