| shtormax | Дата: Воскресенье, 28.10.2007, 16:41 | Сообщение # 1 |
Генерал-лейтенант
Группа: Администратор
Сообщений: 667
425321904
Репутация: 5
Статус: Offline
| Загадки Кобы
«ЛЕВАЯ НОГА ЛЕНИНА»
Начинается жизнь профессионального революционера, именуемая «нелегальным положением». Фальшивые документы, бесконечные явочные квартиры, подвалы, где прячут подпольные типографии... Тайное сообщество молодых людей, именуемое «Тифлисский комитет РСДРП»...
«Это было время людей от 18 до 30 лет. Революционеры старше этого возраста насчитывались единицами... Слова «комитет», «партия» были еще новы, овеяны свежестью и звучали в молодых ушах заманчивой мелодией. Вступивший в организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка. Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста, твердо держаться перед жандармами» (Троцкий).
Но прошли эти несколько месяцев, а Коба все еще на свободе.
Иремашвили: «Я несколько раз посещал Кобу в его маленькой убогой комнатке. Он носил черную русскую блузу с характерным для всех социал-демократов красным галстуком. Его нельзя было видеть иначе, как в этой грязной блузе и нечищенных ботинках. Все, напоминавшее буржуа, он ненавидел...»
«Грязная блуза, нечищеная обувь были общим признаком революционеров, особенно в провинции», — с сарказмом пишет Троцкий.
Да, наивный юный Коба старается походить на настоящего революционера. Все как положено: носит грязную блузу и ходит в рабочие кружки объяснять пролетариям учение Маркса. Здесь вырабатывается его убогий стиль, столь понятный полуграмотным слушателям. Стиль, который потом принесет ему победу над блистательным оратором Троцким.
Восток требует культа. И «азиат», как называл его большевик Красин, нашел своего бога — Ленина.
«Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями, копировал его настолько, что мы в насмешку называли его «левой ногой Ленина», — вспоминал революционер Р. Арсенидзе.
И бог Кобы не обманул его. Вышедшая в 1902 году работа Ленина «Что делать?» была взрывом бомбы. До нее марксисты безнадежно повторяли: пока в России по-настоящему не разовьется капитализм — ни один волос не падет с головы самодержавия. Революция отодвигалась в темноту времени, революционеры должны были работать для грядущих поколений. Своей книгой Ленин вернул им надежду. Он заявил: мощная законспирированная организация профессиональных революционеров при помощи насильственного переворота в силах осуществить революцию. Ибо Россия — страна вековой покорности. В России нужно лишь захватить власть — и общество покорится. Тайная организация героев сможет опрокинуть самодержавие. Как все это по душе Кобе!
ПЕРВЫЙ АРЕСТ
Продолжать находиться в Тифлисе — значит увеличивать опасность ареста... Между тем, согласно Троцкому, арест входил в «обязательную программу» революционера, ибо «открывал возможность самого волнующего — выступления на суде».
Истинные революционеры жаждали быть арестованными, чтобы превратить суд в трибуну для пропаганды. Но этот путь закрыт для Кобы с его тихим голосом, медленной речью, грузинским акцентом. Только на свободе, в конспиративной тени, он чувствует себя уверенно.
Коба направляется Комитетом в Батум.
Батум — южный порт с узкими улочками, ветром с моря, прохладными двориками, где стираное белье плещется на ветру, как паруса кораблей. Город, где надо любить и веселиться. Здесь продолжается его тайная работа. Сверстники влюбляются, женятся, делают первые шаги в карьере, а Коба одержимо мечется по нелегальным квартирам. Готовится мощная демонстрация, похожая на восстание. Будет много крови.
Он помнит завет: в великой крови рождаются великие революции.
Теперь у безвестного юноши появился дотошный летописец — полиция. Семнадцать лет его жизни в новом веке опишут полицейские протоколы. Останутся его точные словесные портреты, фотографии анфас и в профиль.
Я просматриваю дела Тифлисского жандармского управления. Донесения о деятельности Тифлисской организации РСДРП, о рабочих сходках под руководством Джугашвили...
«Он все более становится вождем маленькой кучки сторонников Ленина в Грузии», — писал Иремашвили. Да, он сразу — Вождь. И деспот. В полицейском донесении сообщалось: «Во главе Батумской организации находится Джугашвили... Деспотизм Джугашвили многих возмутил, и в организации произошел раскол».
Но зато каковы результаты его деспотизма!
Тихий Батум потрясает невиданная демонстрация рабочих. Столкновения с полицией: полтора десятка убитых, множество раненых. Кровь и ярость! Опять удача!
Аресты в городе... И снова он успевает исчезнуть — бежит в горы. Вспоминает революционер Като Бачидзе: «Через горное селение Кром проходил Коба, вынужденный скрываться после демонстрации. Крестьянка приютила его, дала умыться и отдохнуть».
Горы, солнце, белые домики, старики в тени деревьев лениво пьют вино... время остановилось... Здесь испокон веков жили его предки... Нет, эта жизнь не для него. Но в Тифлис возвращаться опасно — там его давно ищут; и в Гори нельзя — там его будут искать. Он решается на неожиданный шаг — вернуться на место преступления, в Батум. Такой дерзости полиция не ожидала.
Ему удается продержаться целый месяц. В это время он занимает следующую ступеньку в иерархии заговорщиков — избран в состав Всекавказского комитета РСДРП.
А потом была южная весенняя ночь и тайная сходка революционеров. Но среди них оказался провокатор — и дом был окружен полицией.
И полиция продолжила писать его биографию:
«Рапорт пристава четвертого участка г. Батума об аресте в 12 часов ночи 5 апреля 1902 года И. Джугашвили на сходке рабочих в квартире М. Даривелидзе».
По счастливому городу в час, когда вываливались из трактиров его беззаботные сверстники, Кобу везут в тюрьму. Впервые. И сразу — в страшную батумскую тюрьму. Начинается его путешествие по тюрьмам: батумская, кутаисская...
«УЧИМСЯ ПОНЕМНОГУ, УЧИМСЯ»
Азиатская тюрьма: побои надзирателей, грязь, абсолютное бесправие заключенных, расправы уголовных над политическими. Вначале Коба растерялся, заметался, выбрасывает через окно тюремного замка отчаянную записку без подписи. Он просит передать ее матери: «Если спросят: «Когда твой сын выехал из Гори?» — говори: «Все время находился в Гори».
Конечно, тюремный надзор перехватил почту. За наивным поступком — отчаяние потерявшего голову.
Но скоро он освоится в тюрьме.
Петр Павленко: «Учимся понемногу, учимся», — Иосиф Виссарионович любит повторять эти слова. С мягким акцентом и тихой усмешкой».
«Учимся понемногу, учимся»... Он открыл: в тюрьме, наряду с властью надзирателей, существовала незримая власть уголовников. И ему, нищему сыну пьяницы, нетрудно найти с ними общий язык. Он — свой. Так он исполнил заповедь «Катехизиса революционера» — соединился с разбойничьим миром. Он понял потенциал преступников в революции.
И Ленин всегда ценил его умение найти общий язык с уголовниками. В гражданскую войну, когда части, составленные из бывших арестантов и пьяных солдат, бунтовали, Ленин тотчас предлагал: «А не послать ли нам туда товарища Сталина — он умеет с такими людьми разговаривать».
Его новые знакомые уважали физическую силу. У него ее не было. Но, привыкший с детства к побоям, он доказал им иное: презрение к силе. В это время начальство тюрьмы решило преподать урок политическим. Урок по-азиатски.
Из воспоминаний революционера Н. Верещака: «На следующий день после Пасхи первая рота выстроилась в два ряда. Политических заключенных пропускали сквозь строй, избивая прикладами. Коба шел, не сгибая головы под ударами прикладов, с книжкой в руках».
И вскоре, как в училище, как в семинарии и в Комитете, Коба захватывает власть в тюрьме. Уголовников подчинила странная сила, исходившая от этого маленького черного человека с яростными желтыми глазами.
В тюрьме он установил для себя железный распорядок: утром занимался гимнастикой, затем — изучение немецкого языка (Маркса истинные революционеры должны читать в подлиннике).
Языка он так и не выучил. Его успехи в тюрьме были другие.
Всякий, кто не признал его власти, становился жертвой жестоких побоев. Расправу чинили его новые друзья-уголовники.
Но вот «заросший черными волосами, маленький рябой грузин» готовится идти в первую свою ссылку.
Верещак: «Коба был скован ручными кандалами с одним товарищем. Заметив меня, он улыбнулся». У него была странная улыбка, от которой иногда мороз пробегал по коже.
По этапу его доставляют на край света — в село Нижняя Уда в Иркутской губернии. В своем единственном черном демисезонном пальто южный человек очутился в холодной Сибири. Снег, который лежит на его родине только высоко в горах, теперь окружал его всюду.
В ссылке он получает письмо от бога — Ленина!
Троцкий насмешливо объяснял, что это было обычное циркулярное письмо. Его за ленинской подписью под копирку рассылала Крупская всем сторонникам Ленина в провинции. Но наивный азиат не знал этого — он был счастлив: бог его заметил!
Он запомнил этот день и включил его во все свои биографии.
В ссылке он узнал подробности великого события, о котором не писала ни одна газета: 30 июля 1903 года в Брюсселе сбылась мечта Ленина. Четыре десятка революционеров собрались в сарае. На дверях висел клочок бумаги с надписью: «Съезд Российской социал-демократической рабочей партии».
Им предстояло родить в этом сарае атеистического мессию — партию, которая должна была сделать счастливым все человечество.
На съезде председательствовал Плеханов. Но с первых же заседаний Ленин начал раскалывать не успевшую родиться партию. С группой молодых сторонников он пошел против тогдашних авторитетов русского социализма — потребовал жесткой централизованной организации (наподобие религиозного ордена) с беспощадным внутренним подчинением. Плеханов и Мартов пытаются отстоять хотя бы видимость свободы дискуссий. Но Ленин неумолим.
И он сумел расколоть съезд, объединил во фракцию своих сторонников. Во время голосования по одному из пунктов его противники получили меньшинство, и Ленин ловко приклеил им кличку «меньшевики», с которой они и вошли в историю. Себе и своим сторонникам он взял гордое имя «большевики». Как должен был хохотать Коба, узнав, что эти глупцы (меньшевики) согласились называть себя столь унизительно. Ну разве могут такие руководить партией?
После съезда во всех провинциальных комитетах началась непримиримая борьба между большевиками и меньшевиками — борьба за власть над партией. Теперь горласто и беспощадно они будут биться на всех съездах почти два десятка лет.
В 30-е годы Коба окончательно завершит эту борьбу, истребив в лагерях последних революционеров-меньшевиков.
ТАКИЕ УДАЧНЫЕ И СТРАННЫЕ ПОБЕГИ
Был ноябрь, и уже стояла сибирская зима — то с вьюгой, то с лютым морозом. В этой холодной, беспощадной земле Коба тосковал по теплу, по горам. И пытался бежать. «Он сделал первую попытку бежать в ноябре 1903 года, но отморозил уши и нос. Ему пришлось вернуться в Уду», — вспоминал его товарищ по ссылке.
Но уже 5 января 1904 года полицейский протокол сообщает: «Ссыльный Джугашвили бежал».
Через всю Россию он ехал в Тифлис по подложным документам на имя русского крестьянина — с его грузинским лицом, с акцентом! Через всю Россию! И никто его не задержал!
Он живет в Тифлисе. И это тоже странность. «Видные революционеры редко возвращались на родину, где были бы слишком заметны», — писал Троцкий. Вернувшись, нелегал попадал в поле зрения полиции и, по статистике, самое большее через полгода — арестовывался. А Коба четыре года — с января 1904-го до марта 1908-го — продержится на нелегальном положении! Тифлисская охранка, контролирующая весь Кавказ, не может его арестовать! Так написано в его официальной биографии. Но есть иные сведения.
«В 1906 году он был арестован и бежал из тюрьмы». (Из «Справки об И. Джугашвили», составленной в 1911 году начальником Тифлисского охранного отделения И. Пастрюлиным.)
«28.01.1906 г. И. Джугашвили задержан на квартире Миха Бочоридзе».
Значит, арестовывался? И опять удачно бежал? И вновь не побоялся возвращаться на опасный Кавказ? Почему?
В Тифлисе Коба знакомится с Сергеем Аллилуевым.
«Мы познакомились с ним в 1904 году — он только что бежал из ссылки», — вспоминал Аллилуев. Сергей в партии со дня ее основания, работал в железнодорожных мастерских, где в рабочих кружках пропагандировал марксизм Коба. У Аллилуева — экзальтированная красавица жена. Ей не было четырнадцати лет, когда, выкинув из окна узелок с вещами, она сбежала с ним из отчего дома. Теперь ей под тридцать — и она по-прежнему умеет увлекаться. Но каждый ее новый роман заканчивается возвращением к доброму Сергею...
Есть страшноватая легенда: появление Кобы не оставило равнодушной пылкую женщину, и рождение младшей дочери Аллилуевой — Нади — могло иметь отношение к этому увлечению. К счастью, это только легенда. Когда Коба знакомится с Аллилуевым, Надя уже появилась на свет.
Наступил 1905 год — и пошатнулась дотоле непоколебимая Империя. Первая русская революция оказалась неожиданной и для большевиков, и для меньшевиков. Пока они спорили о революции — она началась. Массовые беспорядки, нападения на полицию, мятежи в армии, баррикады... Революция всегда театр. И на сцену вышли «герои-любовники» — блистательные ораторы. В это «время ораторов» Коба, по свидетельству Троцкого, затерялся, отошел в тень.
Но эта тень странна, таинственна. Известно только, что он редактировал в Тифлисе маленькую газетенку «Кавказский рабочий листок», писал теоретическую работу, где пересказывал мысли Ленина... И это все, чем занимается деятельнейший Коба в дни революции?
Нет, конечно, было еще что-то! И это «что-то» утаил от нас великий конспиратор. Сумел! Недаром в те годы происходили таинственные аресты, скрытые им в своей биографии. Недаром именно в то время Ленин отмечает Кобу — и тот отправляется на первую конференцию большевиков в Таммерфорсе. И опять с чужим паспортом на русскую фамилию (!). И это — в дни революции, когда поезда в Финляндию, где скрывалось множество революционеров, кишат агентами секретной службы! Но Кобу не схватили. Он опять удачлив. Поистине странно удачлив.
ВСТРЕЧА С ЕГО БОГОМ
В Таммерфорсе он первый раз видит Ленина. Вся наивная, первобытная дикость тогдашнего Кобы — в его рассказе о встрече с кумиром: «Ленин рисовался в моем воображении в виде великана. Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека... Принято, что великий человек обязательно должен запаздывать на собрания... чтобы члены собрания с замиранием сердца ждали его появления...» Но Ленин, к его изумлению, пришел вовремя и «вел беседу с обыкновенными делегатами».
Коба удивлялся искренне. Ибо сам... »На собрания Коба всегда опаздывал, ненамного, но постоянно», — писала революционерка Ф. Кнунянц.
«На съезде он не выступал. И за пределами съезда ничем себя в это время не проявил» — так справедливо отметит Троцкий. Но Ленин опять зовет его участвовать в IV съезде в Стокгольме. А потом «не проявившего себя» Кобу приглашают на новый съезд — в Лондон.
Заметим: посещения европейских столиц не произвели впечатления на бывшего поэта, и он никогда о них не вспоминал. Рассказывая о своей первой встрече с Парижем, Троцкий объяснил это за Кобу: «Чтобы охватить Париж, нужно слишком расходовать себя. А у меня была своя область, не допускавшая соперничества: революция».
И в этом они все были под стать друг другу. Революционерка Мария Эссен описывает прогулку с Лениным в горах Швейцарии. Они на вершине — Ленин и молодая женщина. «Ландшафт беспредельный, нестерпимо ярко сияет снег... я настраиваюсь на высокий стиль... уже готова декламировать Шекспира, Байрона. Смотрю на Владимира Ильича — он сидит, крепко задумавшись. И вдруг выпаливает: «А все-таки здорово гадят нам меньшевики!»... И Коба такой же: не ходит в музеи, не бродит по улицам... Все эти буржуазные столицы для них — лишь бивуаки на пути к революции.
Итак, Ленин зовет Кобу на съезды, а он все так же ничем особым себя не проявляет. Или точнее: иногда проявляет особую, ненавистную Ленину черту.
В узкой среде революционеров до Ленина не могли не дойти некоторые шокирующие высказывания Кобы типа: «Ленин возмущен, что Бог послал ему таких товарищей, как меньшевики. В самом деле, что за народ все эти Мартов, Дан, Аксельрод — жиды обрезанные! Да старая баба Вера Засулич. И на борьбу с ними не пойдешь, и на пиру не повеселишься». Или: «Они не хотят бороться, вероломные лавочники... еврейский народ произвел только вероломных, которые бесполезны в борьбе» (цитируется по книге И. Давида «История евреев на Кавказе»).
Здесь слышна живая речь юного, дикого Кобы.
Впрочем, можно взять и статью самого Кобы, напечатанную в нелегальной газете «Бакинский рабочий» в 1907 году. Это его отчет об участии в лондонском съезде РСДРП, где все в той же веселой манере Коба изложил те же мысли: меньшевики — сплошь еврейская фракция, а большевики — русская, и потому «есть неплохая идея для нас, большевиков, — устроить погром в партии».
Почему же Ленин, окруженный евреями-революционерами, сам имевший в роду еврейскую кровь, прощал Кобе ненавидимый подлинными интеллигентами антисемитизм и после подобных высказываний звал его на все съезды? Объяснить это можно лишь требованием «Катехизиса революционера»: «Ценить товарищей только в зависимости от пользы их для дела». Да, Ленин мог не заметить этих высказываний, если Коба был нужен делу. Очень нужен. Чем-то важным себя проявил.
|
| |
| |
