ВАСИЛИЙ II ВАСИЛЬЕВИЧ

(ТЕМНЫЙ)

  Жизнь - 1415-1462 гг.

Правление - 1425-1462 гг.

Задолго до своей кончины, в 1419 году, Владимирский великий князь Василий I Дмитриевич составил духовную грамоту, которой великокняжеский стол в случае своей смерти завещал своему третьему сыну Василию, родившемуся в марте 1415 года. С учетом юного возраста наследника этой же грамотой предусматривался опекунский совет: супруга великого князя, ее отец - литовскийвеликий князь Витовт, братья Андрей и Петр Дмитриевичи. Похоже, Василий I понимал, что вместе с престолом завещает сыну неизбежность притязаний на власть со стороны своих братьев. Сумев договориться с Андреем и Петром и включив их в опекунский совет, великий князь попытался «привести в целование под Василья» Константина и Юрия, но безрезультатно.
Понятно, что Василий I пытался закрепить великое княжение именно за своей родовой линией. Хотя и с изрядной натяжкой, он мог в этом опереться на завещание своего отца Дмитрия Донского.
Последний в своей духовной перспективу династии сформулировал только схематично: следующий по старшинству за сыном Василием брат мог занять великокняжеский стол только в случае бездетной кончины Василия. А тот еще не был даже женат... Некоторые источники объясняют эту запись лишь стремлением Дмитрия Донского пресечь возможность притязаний на великое княжение своего двоюродного брата Владимира Андреевича (Храброго), с которым он был в союзниках, потом конфликтовал и примирился лишь за два месяца до своей кончины. Если так, то 46-летнему Владимиру Храброму требовалось сначала пережить всех сыновей Дмитрия Донского, и только потом дорогу к престолу ему преградили бы сыны Василия, внуки Дмитрия Донского. Весьма сомнительно, что Дмитрий Иванович просчитывал именно такой вариант.
Теперь, при составлении уже своей духовной, Василий I в вопросе передачи престола мог опираться лишь на внутренний смысл завещания отца: сначала его, Василия, дети, а уже потом следующий за ним по старшинству брат. Буква же завещания говорила в пользу этого самого брата Юрия Дмитриевича: четко и ясно о переходе престола после Василия к его детям Дмитрием Донским ничего сказано не было. Новая традиция о престолонаследии на Руси - от отца к сыну - еще не закрепилась, не всеми князьями одобрялась, и на стороне Юрия оставалось право на власть старейшего в роду, которое косвенно нарушалось завещанием отца и напрямую - завещанием брата. Во время правления Василия I Юрий Дмитриевич добросовестно исполнял все обязанности подчиненного удельного князя, но имея трех почти взрослых сыновей, присягать на верность своему 4-летнему племяннику Василию-младшему 44-летний звенигородский и галицкий князь отказался. За шесть последующих лет ничего в этой ситуации не изменилось.
Борьба за власть между потомками Дмитрия Донского началась сразу же после кончины великого князя Василия I , случившейся 27 февраля 1425 года. При наследовав шем престол 10-летнем Василии II остались отцовы бояре и опекунский совет, они на первых порах и правили от имени великого Князя. Как полагалось, к родственникам умершего и удельным князьям отправились гонцы с печальной вестью. Юрий Дмитриевич на похороны брата не поехал - в Москве пришлось бы целовать крест на верность новому великому князю. Из Звенигорода он уехал в далекий Галич, где начал собирать войско. Москва не стала терять время, и в направлении Косторомы вскоре выступили ее полки. Соотношение сил было явно не в пользу Юрия. Он ушел в Нижний Новгород, потом от погони за реку Суру, а когда отошли московские полки, вернулся в Галич. Туда и прибыл митрополит Фотий с предложением мира от великого князя, на стороне которого были не только братья Юрия - Петр и Андрей, но уже и Константин, отказавшийся в свое время вместе с Юрием присягать на верность племяннику. Условия диктовала Москва, и Юрию Дмитриевичу ничего не оставалось, как отправить послов к великому князю подписывать договор, которым он обязывался, если и добиваться великого княжения, то исключительно мирным путем через Орду.
Со стороны татар еще можно было ждать неприятностей, но поездку в Орду за ярлыком на великое княжение московские князья уже давно считали пустой формальностью. К тому же в 1425-1427 годах по русским землям и Орде прокатились две волны эпидемии, вероятно, черной оспы, и ни Василий II , ни Юрий к хану пока не собирались. В 1428 году, не оставив наследника, умер брат великого князя Петр Дмитриевич, и, согласно завещанию Дмитрия Донского, удел Петра должен был разделиться между всеми братьями. Московское же правительство все Дмитровское княжество приписало к владениям Василия II . О деталях источники не упоминают, но, похоже, по этому поводу между великим князем и Юрием возникли трения, после которых пришлось в том же году заключать новый мирный договор: Дмитровское княжество не упоминалось, Юрий признавал Василия II «братом старейшим», то есть его власть над собой, но по-прежнему оставлял за собой право оспаривать великое княжение через Орду.
В 1431 году умер дед Василия II великий князь Литовский Витовт, его место занял брат польского короля Ягайло князь Свидригайло. И все бы ничего, но Свидригайло доводился Юрию Дмитриевичу свояком, и, судя по пришедшему в Москву извещению о разрыве мирного договора, Юрий рассчитывал на его помощь. Выбор у Ва­силия II был невелик: война с дядей или, как договаривались, обращение к хану. 15 августа Василий отправился в Орду, через месяц вслед за ним выехал Юрий. В Орде пробыли почти год, и шло все там по уже давно накатанной колее: интриги, подкупы, обещания. У 16-летнего Василия, понятно, не было еще опыта в подобных делах, интересы Москвы отстаивал боярин Иван Дмитриевич Всеволожский. Его основной довод, что Василий занимает великое княжение не по старинному понятию о старейшинстве, а «по отчеству и по дедству» (в наследие от отца и деда), в финальной части суда нашел у хана отклик. Дело было выиграно. Юрий, похоже, в качестве утешения, получил от хана Улу-Мухаммада спорное Дмитровское княжество. В Москву Василий Васильевич вернулся в сопровождении ханского посла царевича Мансырь-Улана, который 5 октября 1432 года церемонию «посажения на стол» нового великого князя впервые в русской истории провел не во Владимире, а в Москве, в храме Богоматери у Златых ворот кремля. С этого времени Москва официально превратилась в стольный, или престольный, город, в столицу государства Российского, хотя в титуле великих князей Владимир еще некоторое время ставился перед Москвой.
По прошествии полагавшихся в таких случаях торжеств юный великий князь решил дать укорот своему несговорчивому дяде. Вероломно выгнав из Дмитрова наместников Юрия Дмитриевича, он вновь отписал Дмитровское княжество в свои владения. Реакции с противной стороны не последовало, и Василий решил, что, пока все спокойно, самое время обзавестись семьей. В подборе невесты активно участвовала и великая княгиня-вдова Софья. Выбор свой мать и сын остановили на внучке Владимира Андреевича (Храброго), дочери боровско-серпуховского князя Ярослава Владимировича Марье. Поздней осенью 1432 года состоялось их обручение, а 8 февраля следующего года сыграли свадьбу. Летописи упоминают их единственную дочь Анну и семерых сыновей: Юрия, Ивана (буд. в. к.), Юрия-младшего, Андрея, Семена, Бориса, Андрея-младшего. Юрий-старший и Семен прожили всего по нескольку лет.
Некоторые черты характера - мягкость, вероломство, слабая воля, благодушие - проявились у Василия с юных лет. В частности, захватив Дмитров и не получив со стороны дяди отпора, великий князь посчитал вопрос закрытым. А между тем Юрий Дмитриевич в своем Галиче готовился к походу на Москву. Два связанных со свадьбой великого князя события лишь ускорили дело. За Василия выдать замуж свою дочь собирался Иван Всеволожский, в основном благодаря стараниям которого князь и получил ярлык на великое княжение. Некоторые источники намекают, что Василий даже дал Ивану Дмитриевичу в том слово при условии благополучного исхода спора за ярлык. Боярин свое дело исполнил блестяще, но дочь его великой княгиней не стала. Возмущенный вероломством Василия, Всеволожский покинул Москву и, не найдя поддержки и сочувствия у Константина Дмитриевича и в Твери, прибыл в Галич, где, естественно, нашел полное понимание у Юрия Дмитриевича. Второй эпизод случился прямо во время свадебного торжества, где присутствовали два сына Юрия - Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Кто-то из бояр опознал на Василии Косом золотой пояс, который Дмитрий Донской завещал старшему сыну. Пояс не входил в число повседневных украшений, его мало кто видел, потом его вроде бы подменили другим, и вот теперь боярин увидел подлинник. А может быть, ему показалось - разбираться не стали. Здесь же, принародно, по распоряжению великой княгини Софьи пояс с Василия сняли, что по тем временам считалось не только оскорблением, но и угрозой. Братья не были активными сторонниками отца в его противостоянии с Москвой, но теперь они со своими младшими дружинами ушли в Галич, ограбили по пути Ярославль и присоединились к Юрию Дмитриевичу. В начале апреля этого же 1433 года объединенное войско изгоном пошло на Москву.
Великий князь узнал о нападении, когда противник уже занял Переяславль. Предложение о мире Юрий Дмитриевич отклонил, и Василий начал формировать из горожан ополчение - собирать войско было уже некогда, а в столице, как обычно, находился лишь сторожевой полк. 25 апреля в 20 верстах от Москвы на берегу Клязьмы родственники встретились. Московские ополченцы переусердствовали в деле поднятия боевого духа спиртными напитками, и толку от них было мало. Великий князь бежал в Москву, а оттуда, взяв с собой супругу, мать и походную казну, в Кострому. Здесь его дядя и пленил. Несмотря на ропот своих сыновей, бояр и в первую очередь Ивана Всеволожского, Юрий Дмитриевич поступил с пленником вполне благородно и, главное, согласно правилу старейшинства в роду, в соответствии с которым, собственно, и оспаривал великое княжение у племянника. Заняв Москву и считая себя великим князем, Юрий Дмитриевич вслед за подписанием мирного договора «простил» Василия, богато одарил и отпустил вместе с домочадцами и боярами. Мало того, дал в удел Коломну, второй после Москвы по значению город в пределах собственно Московского княжества. Коломна соответствовала статусу Василия в династии московских князей: в следующем после Юрия родовом колене он обладал правом старейшинства - старший сын старшего брата Юрия Даниловича.
Дальнейшие события приняли достаточно неожиданный оборот, и в первую очередь для Юрия. Мирные договоры между князьями предусматривали, как правило, свободный уход от них служилого люда, начиная с простых ратников и слуг, до бояр и младших князей. Василий, обосновавшись в Коломне, разослал во все земли гонцов, призывая под свои знамена противников и недоброжелателей Юрия. Таких, похоже, набралось немало, и, оценив их военную силу, в Коломну потянулся московский служилый люд и даже некоторые из личных слуг Юрия. Летописец объяснил этот массовый исход: «Не повыкли галичьским князем служити». Но дело было не только в привычке. Среди чиновничества, служившего третьему подряд московскому князю, сложились уже свои династии, доходные места передавались по наследству, все было отлажено и заранее оговорено. При Юрии Дмитриевиче пришлось бы начинать карьеру с нуля, не говоря уже о том, что многие высшие должности наверняка заняли бы его люди. Видя такой оборот дела, Москву со своими дружинами покинули и сыновья Юрия. Поняв, что в столице ему не удержаться, дядя попросил племянника вернуться на великокняжеский престол.
Заключили, как полагалось, новый мирный договор. Юрий обязался вернуть все захваченное во время конфликта и не оказывать военную помощь своим сыновьям. После этого князь ушел в свой Галич, а Василий послал рать на Кострому, где засели с дружинами сыновья Юрия. Начав отступление к Галичу, Юрьевичи 28 сентября этого же 1433 года разбили во внезапном встречном бою московские полки. Оказалось, что в нарушение мирного договора в сражении участвовала и дружина Юрия Дмитриевича. Это дало великому князю повод в зиму с1433 на 1434 год двинуться с войском уже непосредственно на него. Поначалу все складывалось удачно, но 20 марта 1434 года в решающем сражении на реке Могзе в ростовских землях войско великого князя потерпело сокрушительное поражение. Василию пришлось спасаться бегством, и, судя по некоторым летописям, 1 апреля его с подобающими почестями приняли в Новгороде Великом. В помощи великому князю, решив не вмешиваться в конфликт родственников, новгородцы отказали, и он направился к Нижнему Новгороду, намереваясь, вероятно, идти по Волге за помощью в Орду.
Тем временем Юрий Дмитриевич с союзниками 31 марта вошел в Москву, пленил и отправил в один из своих городов великих княгинь Марью и Софью, захватил великокняжескую казну и начал обустраиваться в столице. Узнав, что Василий Васильевич идет в Нижний Новгород, Юрий, оставив при себе сына старшего, младших, Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного - отправил с войском «имать» Василия. Плодами своей победы Юрий Дмитриевич наслаждался чуть больше двух месяцев.
На пути к Нижнему Новгороду братьев Шемяку и Красного настиг гонец с известием о внезапной кончине отца. В том же письме старший брат извещал, что сам он жив-здоров и уже провозгласил себя великим князем. Бесцеремонность брата настолько огорчила обоих Дмитриев, что они пригласили Василия Васильевича вновь занять великое княжение, развернули свое войско и двинулись на Москву. Побыв на вершине власти месяц, Василий Косой бежал в Кострому, не забыв прихватить великокняжескую казну. Летом 1434 года Василий II занял свое законное место, братья получили приращения к своим уделам: Дмитрий Шемяка - Галич, Дмитрий Красный - Бежецкий Верх. Старший Юрьевич не угомонился, дважды ходил на Москву, и оба раза неудачно. После первого поражения ему пришлось вернуть великокняжескую казну и дать обещание не брать престол даже от татар. Во втором сражении в мае 1436 года его пленили, привезли в Москву, ослепили и бросили в темницу, где Василии Косой и скончался через 11 лет. Дмитрий Красный жил с великим князем в мире и умер в1441 году. Дмитрий Шемяка с великим князем тоже не конфликтовал, помогал ему в ратных делах, но истинные его намерения прояснились лишь в 1446 году.
Для Василия II передышка после борьбы с Юрьевичами оказалась недолгой. Неприятности пришли со стороны Орды, куда он, по свидетельствам старинных грамот, исправно платил обычную дань. В 1438 году хан Улу-Мухаммад, в свое время давший Василию ярлык на великое княжение, был изгнан из Орды своим братом. Придя с небольшим войском к русской границе, он обосновался в г. Белеве, добывая пропитание набегами на близлежащие окрестности. Василий II отправил на хана полки во главе все с тем же Шемякой и другими воеводами. Как обычно, начали с переговоров. Улу-Мухаммад сообщил, что никаких враждебных намерений по отношению к Москве у него нет, и если его оставят в покое в Белеве, то он своими силами возьмет под охрану часть русской границы. Неизвестно, связывались ли по этому поводу русские воеводы с Москвой, но предложение хана отклонили. Последнему ничего не оставалось, как вступить в бой. Не без предательства мценского воеводы, присланного с дружиной в помощь русским из Литвы, московские полки 5 декабря были разбиты. Недальновидность русских воевод (или самого Василия II ) привела к тому, что вместо охраны части южной границы силами самих же татар Москва на столетие получила разорительные неприятности со стороны татарского Казанского царства: Белев не был достаточно укреплен и хан Улу-Мухаммад ушел сначала в Нижний Новгород, а позже обосновался в Казани. Уже в июле следующего 1439 года хан стремительным броском подошел к Москве, за 10 дней города взять не смог, разорил и сжег округу, а на обратном пути - Коломну.
Шесть последующих лет прошли относительно спокойно. Василий Васильевич занимался обычными великокняжескими делами, его воеводы с переменным успехом участвовали в мелких стычках с татарами и Литвой. В начале лета 1445 года пришло донесение, что хан Улу­Мухаммад отправил в поход на Москву двух своих сыновей. Василий с войском вышел им навстречу, в ожидании полков Дмитрия Шемяки 6 июля остановился на реке Каменке недалеко от Суздаля, на следующий день передумал и ударил на татар. Те вначале дрогнули, но увидев, что русских мало, разгромили их вчистую. Уцелевшие бежали, многих, в том числе и князей, взяли в плен. Судя по полученным ранам - простреленная рука, несколько отсеченных пальцев, раны на голове, измятые ударами доспехи, - Василий Васильевич был не последним воином в этой рубке, но печальная участь пленника не миновала и его. Шемяка со своими полками подошел, когда все уже было кончено, и попытки освободить Василия не сделал. Русь была изрядно потрясена: бывало – великие князья гибли в сражениях, бывало - трусливо бежали от опасности, но в плен не попадали никогда. Для татар, похоже, это оказалось тоже большой неожиданностью, ибо в доказательство пленения Василия они даже отправили в Москву его нательный крест. Столица начала готовиться к обороне, великие княгини с детьми ушли в Ростов, но татары на Москву не пошли. В начале сентября хан вместе с другими русскими князьями отпустил и Василия, взяв с него клятву о выкупе за всех. Точная сумма неизвестна, в летописях упоминаются 200 и более тысяч рублей - огромные по тем временам деньги.
Во второй половине ноября великий князь вернулся в Москву в сопровождении татарских отрядов для обеспечения сбора выкупа. Население пришлось обложить дополнительными тяжкими податями, что, понятно, ни у кого восторга не вызвало. Скоро выяснилось, что с Василием пришли и другие татары, в том числе князья и воеводы. Часть из них враждовала с казанским ханом, а часть просто желала поступить на русскую службу, что по тем временам было в порядке вещей. Москве это было выгодно со всех точек зрения. Вояками татары были отменными и, получая на кормление города, волости и поместья в основном в приграничных землях, быстро налаживали там дозорную и охранную службы, осваивали безлюдные земли, брали на полное обеспечение русские гарнизоны. Но было много и недовольных, в том числе и в Москве, считавших такую политику Василия II оскорблением национального достоинства. Простому люду было не до политических тонкостей - с него сдирали три шкуры в счет выкупа за великого и других русских князей.
На этой благодатной почве Дмитрий Шемяка и начал свои интриги, распустив даже слух, что Василий II поклялся уйти в Тверь, а Улу-Мухаммаду отдать в управление все Московское княжество. Сговорившись с тверскими и можайскими князьями, Шемяка с объединенным войском и союзниками засел в Рузе в ожидании удобного момента для свержения Василия II . По причине недовольства великим князем и распространяемых слухов никто не предупредил Василия о грозящей опасности. Ничего не подозревая, с небольшой свитой он с января на февраль 1446 года, по обычаю своих предшественников, выехал на поклон мощам преподобного Сергия в Троицкий монастырь. Получив известие об отъезде великого князя, Шемяка изгоном пошел к столице и 12 февраля свободно вошел в Москву - ворота открыли его тайные агенты. Первым делом Шемяка захватил обеих княгинь, казну Василия и Софьи, переловил всех великокняжеских бояр, а их дома отдал на разграбление. В ту же ночь на поимку великого князя отправился Иван Андреевич можайский. 14 февраля Василия с издевкой в простых санях доставили в Москву. Второпях забыли про детей великого князя, и им удалось бежать к г. Юрьеву в село Боярково, а потом с ряполовским князем Иваном и его братьями в Муром. 16 февраля ночью в московском доме Дмитрия Шемяки сверженному великому князю зачитали что-то вроде обвинительного заключения с перечислением всех его якобы провинностей перед государством. Суть обвинений сводилась к любви Василия к татарам в ущерб национальным интересам, что, по мнению обвинителей, и подтверждалось приглашением казанских татар на русскую службу. Потом Василия заставили дать клятву больше не искать великого княжения и вслед за этим ослепили. Скорее всего, инициатором был Шемяка, отомстивший таким образом за ослепление своего брата Василия Косого. Изувеченного Василия Васильевича вместе с супругой отправили в заточение в Углич, удельный город Шемяки, а его 75-летнюю мать Софью - в Чухлому.
Очень скоро выяснилось, что в народе новоявленный великий князь поддержки не имеет. Более того, население открыто возмущалось тем фактом, что Шемяка при посредничестве духовного лица обманом выманил детей Василия из Мурома и отправил их на содержание под стражей вместе с отцом. Многие знатные люди бежали в Литву, но другие вне Москвы договаривались об освобождении Василия силой. Первую попытку они сделали уже летом 1446 года, разбили два отряда Шемяки, но князя освободить не смогли. Оказывал давление на Шемяку и церковный Собор, призывая облегчить участь ослепленного князя, получившего прозвище Темный. Осознав непрочность своего положения в Москве, Шемяка созвал бояр и духовных лиц на совет с единственным вопросом о целесообразности освобождения сверженного князя. Совет высказался в пользу Василия. Шемяка сам отправился в Углич, где 15 сентября 1446 года освободил и привез в Москву князя, его детей и слуг. Как бы демонстрируя прощение Василию всех провинностей, Дмитрий Шемяка дал в его честь пир, щедро одарил, но на кормление отписал далекую Вологду. Судя по дальнейшим событиям, перед отъездом Василию, скорее всего в принудительном порядке, пришлось признать верховную власть своего обидчика и на том целовать крест (дать клятву).
В Вологде Василий Васильевич не задержался. Игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон с одобрения своей братии благословил и Василия, и его детей на великое княжение. Чтобы на князя не легла тень клятвоотступничества, Трифон снял с него крестоцелование Шемяке и взял грех на себя: «Тот грех на мне и на моей братии головах, что еси целовал крест и крепость дал князю Дмитрию». Вскоре после этого Василий со всей семьей отправился в Тверь, откуда пришло на то согласие местного князя Бориса Александровича. В 1447 году союз Москвы с Тверью князья скрепили, как было принято в те времена, обручением своих детей: 5-летняя Марья Борисовна стала невестой 7-летнего Ивана Васильевича. Шемяке тверской князь отправил грамоту с требованием добровольно уйти с великокняжеского стола.
Между тем начала повторяться ситуация 1433 года, с той лишь разницей, что Василий находился не в Коломне: в Тверь отовсюду собирались его приверженцы со своими ратниками. Из Литвы с конницей шли на помощь сыновья хана Улу-Мухаммада Касим и Ягуб. Дмитрий Шемяка с полками вышел им на перехват к Волоку Ламскому. Василий Васильевич в обход войска Шемяки послал изгоном на Москву боярина Михаила Плещеева с небольшой дружиной. 25 декабря 1446 года ратники без лишнего шума пробрались в столицу, начали отлавливать ближайшее окружение Шемяки, а остальных приводить к крестному целованию на верность великому князю Василию II . Тем временем сам Василий подошел с ратью к Волоку. Узнав, что Москва уже не в его власти, Шемяка бежал в Галич, затем, прихватив в Чухломе мать Василия, в Каргополь. Погоня его не достала, но вскоре по совету своих бояр Дмитрий отпустил великую княгиню к сыну.
17 февраля 1447 гола Василий Васильевич вернулся в Москву. С этого времени его решения и поступки отличались твердостью, продуманностью, настойчивостью в исполнении и ярко выраженным стремлением к объединению русских земель под властью, естественно, Москвы. Столь резкую перемену можно было объяснить лишь тем, что лишенный зрения князь окружил себя новыми умными и деятельными людьми. Дмитрий Шемяка не угомонился, делал набеги на владения великого князя, наподобие татарских, пытался идти даже на Москву, пока, наконец, скоропостижно не скончался в Новгороде Великом в июле 1453 года. Летописи не связывают смерть Шемяки от «отравления зелием» с именем великого князя, но отмечают его радость при получении известия. Скорее всего, это было делом рук новгородских бояр, стремившихся улучшить отношения с Москвой.
Усмирить Дмитрия Шемяку Василий II мог бы и раньше, но большие силы приходилось отвлекать на татар. От казанских в 1448 году пришлось защищать Муром и Владимир. С татарами из Ногайской орды успешно воевал находящийся на русской службе казанский царевич Касим. Летом 1451 года ногайцам все же удалось добраться до Москвы, но пострадали лишь ее посады. Набеги татар успешно отбивали еще дважды, в 1459 и 1460 годах, в 1461 году с Казанью был заключен мир. Меж ратных забот Василий Васильевич успел низложить митрополита Исидора за участие во Флорентийской унии и организовать избрание нового митрополита Ионы. Причем без обязательного согласования с четырьмя восточными патриархами и в первую очередь с константинопольским. Это сделало русскую церковь вполне самостоятельной, но и в некотором смысле противопоставившей себя остальному православному сообществу.
Духовенство и бояре крепко держали сторону Василия II, и его власть крепла год от года, несмотря на все неурядицы. Где-то в 1455 году великий князь решил, что настала пора вплотную заняться Новгородом. Причин для этого у великих князей всегда было предостаточно, но ко временам правления Василия II в Новгороде не только существенно сузились великокняжеские прерогативы, упали его авторитет и доходы, но заметно усилились влияние и присутствие Литвы. Повод для выяснения отношений Василию Васильевичу долго искать не пришлось: новгородцы, не упуская случая лишний раз подчеркнуть свою независимость, дважды принимали у себя Дмитрия Шемяку, хотя и не оказывая ему никакой помощи. Сначала, чтобы предупредить возможные обвинения в вероломстве, в Новгород был послан запрос. Местный владыка пояснил, что по старинному обычаю дом Св. Софии дает пристанище любому русскому князю, попросившему об этом. Но Москве требовалось лишь соблюсти формальность, ни это и никакое другое объяснение ее не интересовало в принципе. В феврале 1456 года Василий II сам повел рать на Новгород. В Волоке Ламском его встретил новгородский посадник с челобитьем о мире. Князь мира не дал и вскоре под Русой разбил 5-тысячное новгородское ополчение. Тогда в ставку Василия прибыл из Новгорода для переговоров архиепископ. Щедро одарив, как полагалось, московских бояр и князей, посланник просил их замолвить слово за Новгород. Видимо, замолвили. Да и у самого великого князя не было намерения всерьез воевать с новгородцами, а только привести их в повиновение. Помимо богатых подарков Василий взял с города откуп в 10 тысяч новгородских серебряных рублей «за свою истому», а потом его бояре привели жителей к крестному целованию на верность великому князю. В 120 верстах от Новгорода в Яжолбицах подписали мирный договор, в котором просматривалось будущее падение новгородской вольницы. Помимо обычных по таким договорам согласований земельных и имущественных вопросов, впервые в русской истории новгородцы обязались писать свои вечевые грамоты не от своего, а от имени великого князя, свою же большую печать и вовсе выводили из обращения, заменяя ее великокняжеской. Это было еще далеко не полное, но уже частичное подчинение, ибо вечевые грамоты, в частности, определяли круг обязанностей как должностных, так и частных новгородских лиц. Принудив к повиновению Новгород, Москва очень скоро наложила руку и на его самоуправляющиеся колонии - Псков и Вятку. Последний раз Василий II посе тил «миром» Новгород в конце января 1460 года.
В некоторых летописях Василий Темный называется последним собирателем Руси. Методы «собирания» еще со времен Ивана Калиты были традиционные: хитрость, вероломство, выкуп, военная сила. На Вятку, к примеру, полки пришлось посылать дважды. А летом 1456 года по приказу, Василия II был вероломно схвачен его родственник по линии жены боровско-серпуховский князь Василий Ярославич, не предававший великого князя даже в лихолетье. Ярославича бросили в темницу лишь по подозрению в некой крамоле, а его владения были отписаны в отчину великого князя. Правда, рязанский князь отдал Василию II и свое княжество, и сына-наследника на попечение добровольно. Как бы то ни было, Москве удалось привести под свою власть весьма значительные территории. Помимо того, Василий II прочно забрал в свои руки московские уделы, фактически превратив все Московское княжество в свою вотчину. Так что у него были все основания официально присвоить себе титул "великого князя всея Руси". Речь шла уже о национальном великорусском государстве, хотя собственные владения Василия по тем временам были весьма скромными: на запад от Москвы приблизительно 110 км, на юг - 190, на север - 210 и лишь на восток - многие сотни километров.
Будущим своих детей и владений Василий Васильевич озаботился задолго до смерти. Старшего сына давно не было в живых, наследником считался второй сын Иван, который в 1449 году в одном из межкняжеских мирных договоров фигурировал уже в качестве великого князя-соправителя. В 1460 году Василий II объявил Ивана своим соправителем официально, и с тех пор как письменные, так и устные распоряжения отдавались от имени двух великих князей, официальные документы тоже оформлялись двумя подписями или печатями. Ближе к концу правления Василия Васильевича в сознании народа, в том числе и князей, новый порядок престолонаследия – от отца к сыну - утвердился окончательно, и еще при его жизни сына Ивана население воспринимало не иначе, как великого князя.
Последний отмеченный летописцами эпизод из жизни Василия II отличался крайней жестокостью. В начале 1462 года приближенные упоминавшегося выше князя Василия Ярославича, шестой год пребывавшего в заточении, поклялись любыми способами освободить своего господина. Кто-то донес великому князю, последовал приказ казнить заговорщиков «казнью незнаемою»: бить кнутом, волочить лошадьми по улицам, отсекать руки и отрезать носы, а некоторым вслед за тем отрубать и головы. Московский люд был поражен не столько жестокостью Василия, сколько тем, что казни пришлись на Великий пост и не были отложены до его окончания, как это обычно делалось.
Ближе к весне этого же года Василий разболелся «сухотною болезнию». Лечили ее в то время, как правило, прижиганием тела в разных местах горящим трутом. Похоже, лекари перестарались. На теле князя образовались гнойные раны и, вероятно, началось заражение крови. Чувствуя близкий конец, Василий подписал духовную: великое княжение подтверждалось за сыном Иваном, ему же отходил самый обширный земельный удел с главнейшими русскими городами. Остальным сыновьям и супруге - уделы меньших размеров и значимости. Перед смертью князь захотел принять по традиции иноческий сан, но его отговорили, ссылаясь, вероятно, на пример его деда Дмитрия Донского.
27 марта 1462 года Василий II Васильевич скончался и был похоронен в московском Архангельском соборе.