Предсмертные письма борцов с фашизмом
ГОВОРЯТ ПОГИБШИЕ ГЕРОИ
Пускай ты умер!..
Но в песне смелых и сильных духом
всегда ты будешь живым примером,
призывом гордым к свободе, к свету!
Максим ГОРЬКИЙ
ПИСЬМО ПИСАТЕЛЯ ЮРИЯ
КРЫМОВА ЖЕНЕ
 19 сентября
1941 г. 22.00
Дорогая Анка!
Давно я не писал тебе,
так как отправить письмо все равно не было бы, возможности. Невозможно это и
сейчас. Но я думаю, что написанное письмо все равно как-то дойдет до тебя, а
ненаписанное — исчезнет бесследно. Вот я и сел писать.
Сейчас глубокая ночь.
Сижу в большой хате. Вокруг меня на лавках, на лежанке, на полу спят .ной
дорогие товарищи. Они спят в полной выкладке: в шинелях, затянутые в ремни,
обнимая винтовку или пулемет!.. Горит ночник, его -шаткое пламя гонит тени по
белым стенам мазанки. За столом напротив меня — комиссар. Он так же, как и я,
не спит, не спит четвертую ночь.
Как случилось, что мы
попали в окружение? Об этом долго рассказывать, да и нет охоты, так как до
сих пор еще не все ясно. Одно бесспорно — что всюду, куда ни ткнись, немецкие
танки, автоматчики или огневые точки.
Четвертый день наше
соединение ведет круговую оборону в этом кольце. По ночам кольцо вокруг нас
обозначается заревом пожаров. Они вспыхивают то там, то сям по горизонту,
придавая небу причудливую розоватую окраску. Великолепные золотые ветви
вырастают в темноте. Бледнеют звезды. Зарево, перекатываясь, ползет по
степным далям и гаснет, вспыхивая в другом месте. Под утро уходим из села.
Суровые, встревоженные лица колхозников. Тихие речи женщин...
Пылит дорога. Вереницы
грузовиков и подвод. Тылы стягиваются к центру кольца. Строевые части
отходят, перегруппировываются для решительного, прорывного удара. Кольцо
сжалось чрезвычайно. Больше двигаться некуда. В ближайшие часы надо ожидать
решительного боя. Нет никакого сомнения в том, что соединение прорвется из
окружения. Но как это будет? Какой ценой? Вот что не выходит из головы
каждого командира.
И в этой грозной
обстановке произошло одно событие, которое имеет для меня огромное значение.
Опишу тебе это событие подробно.
Сегодня днем я приехал в
свое подразделение. Отсутствовал я двое суток. Выводил испорченную машину. По
дороге, уходя из села, в которое вступил немец, я забрал боеприпасы, которые
не успели вывезти растерявшиеся тыловики. Забрал двух тяжелораненых, отвез их
от переднего края. Всю ночь я возил на машине ящики с гранатами и двух
стонущих, истерзанных людей. Перепуганные военврачи отказались их принять. Я
грозил им наганом, но это еще больше их испугало. Тогда я бросил этих чертей,
разыскал родильный дом на селе и сдал туда раненых. Приказал замаскировать их
на случай прихода немцев. Когда я уходил, один из них притянул меня за ворот
гимнастерки и поцеловал в губы. Он сказал: «Товарищ майор, ты мне дороже
отца». А он в эту минуту был мне дороже моего будущего.
В этих действиях моих
нет ничего особенного, так как каждый из нас часто делает подобные дела, но
все-таки было приятно вернуться в подразделение с сознанием, что оторвался
недаром.
Итак, я приехал в боевом
настроении. Еще не успел ничего доложить комиссару, как собралось партийное
бюро. На повестке дня — прием меня в партию. И вот я — как есть — черный от
грязи, заросший щетиной — сижу в зарослях кукурузы. Вокруг меня товарищи —
члены партбюро и партийный актив. У каждого в руках автомат или винтовка.
Невдалеке бухают орудия. Вокруг в кукурузе гуляют дозорные. Такова обстановка
приема меня в партию.
Секретарь партбюро,
политрук Алексей Царук, зачитывает мое заявление и рекомендации товарищей —
командиров-коммунистов. Они знают меня только с начала войны. Но по санкции
военкома соединения меня принимают в партию как воина Красной Армии,
отличившегося в боях, то есть согласно новому постановлению ЦК ВКП(б).
Зачитываются
рекомендации. Что это за удивительные рекомендации: в них есть целые описания
боев, в которых я участвовал, особенно интересно описание одного боя под Бобрицей
в прошлом месяце. Я смотрю в землю, потому что у меня пощипывает глаза.
Ты понимаешь, я всегда
чувствовал, что буду вступать в партию в обстановке жестокой борьбы. Но
действительность превзошла все мои предчувствия. Я вступил в партию в тот
момент, когда все соединение находится в окружении, то есть накануне
решающего смертельного боя для меня и моих товарищей. На душе у меня
удивительно спокойно и хорошо. В боевой обстановке я и вообще спокоен, а
теперь к этой всегдашней уравновешенности прибавилось еще новое чувство.
Гордость. Сознание того, что я прожил свою жизнь не даром, и если придется
умереть, то не даром умру.
И на тебя я надеюсь.
Если ты останешься одна, то это тебя не сломит. Ты замечательный, честный и
цельный человек. Такие не пропадают.
2 часа ночи. Сейчас
получил донесение, что противник в четырех километрах с левого фланга.
Рудаков говорит, что мы стоим на пятачке на одной ноге — другую поставить
некуда. Сейчас вышел на улицу. Зарево по всему горизонту и какая-то хреновая трескотня.
Ни черта не поймешь. Но мы тертые калачи, нас не испугаешь. Ребята спят.
А вот новое донесение. С
левого фланга наших частей нет. Кругом мы держим оборону. События развиваются
быстро. Сейчас подошел старший политрук Гридчин и сунул мне два печенья.
Откуда он их достал, не представляю. Но не съел, а принес мне.
Создатель прекрасных книг «Танкер «Дербент»» и «Инженер»,
видный писатель и журналист Юрий Соломонович Крымов, как и большинство
собратьев по перу, в первые же дни войны добровольно ушел на фронт, стал
литературным сотрудником газеты 26-й армии «Советский патриот».
Сугубо мирный человек, инженер-радиотехник по образованию,
служащий Каспийского нефтеналивного флота, писатель по призванию, он стойко
выдерживал трудности и невзгоды боевой походной жизни. В районе села Богодуховка,
что в Полтавской области, сотрудники газеты, выходя из окружения, наткнулись
на гитлеровцев. В ночь на 20 сентября 1941 года разгорелся решающий бой. На
рассвете местные жители стали хоронить павших воинов. У кукурузного поля
колхозник Алексей Коваленко и его 12-летний сын Василий подобрали изувеченный
труп красного командира. На залитой кровью гимнастерке поблескивал орден
Трудового Красного Знамени. В кармане лежали военный билет, орденская книжка
на имя Юрия Крымова и недописанное письмо.
Семья Коваленко бережно хранила найденные документы. Затем
они были переданы в Союз писателей СССР.
Письмо, пропитанное кровью, долго не поддавалось
прочтению. И тогда за дело взялись специалисты Центральной
научно-исследовательской лаборатории Главного архивного управления при Совете
Министров СССР. После кропотливых трудов текст письма, за исключением
немногих слов, удалось восстановить.
Были ли вы в селе Богодуховка? Побывайте. В центре этого
заново отстроенного, неузнаваемо похорошевшего поселка есть братская могила
участников гражданской войны. Неподалеку от нее установлен памятник. На нем
слова:
Писатель-воин
Юрий Крымов.
Погиб смертью храбрых
в бою за
Советскую Родину.
20 сентября 1941
г.
1908—1941
Письмо Ю. С. Крымова публиковалось в журнале «Наука и
жизнь» № 11 за 1962 год. | 
