Кавказ! Какое русское сердце не отзовется на это имя,
связанное кровной связью и с исторической, и с умственной жизнью нашей родины,
говорящее о неизмеримых жертвах ее и в то же время о поэтических вдохновениях.
Много ли есть русских семей, на которых Кавказ в долговременных войнах его не
отразился бы невозвратной утратой, и кто же вспомнит об этой утрате иначе, чем с
гордым сознанием исполненного долга перед великой отчизной, высылавшей своих
сынов на горный рубеж Азии не на истребительское дело войны, а на вечное
умиротворение края, с незапамятных времен бывшего ареной грозных столкновений
народов. Кавказская война окончилась, великая цель достигнута. Но Русь, уже не
тревожимая более громами постоянной войны, не забудет героев своих, обнаруживших
на Кавказе беззаветное мужество и преданность родине, без которых немыслимо было
бы покорение воинственного и природой защищенного края, покорение исторически
необходимое, вынужденное настоятельными государственными потребностями
России. Достаточно вспомнить старую историю Кавказа, в незапамятные
времена уже привлекшего к себе искателей золотого руна, достаточно беглого
взгляда на географическое положение кавказского перешейка, лежащего между двумя
морями и между юго-восточной Европой и юго-западной Азией — двумя главными
путями, которыми азиатские народы совершали свои передвижения в Европу, чтобы
понять тот фатум, который неизбежно рано или поздно приводил русский народ к
столкновению с Кавказом. Недаром владычества над ним попеременно искали и
оспаривали друг у друга многочисленные народы и государства: с запада — греки,
македоняне, римляне, византийцы, наконец, турки; с юга — персы, арабы, монголы;
с севера — скифы, аланы, готы, хазары, гунны, авары, половцы, печенеги, наконец,
русские. Кавказ был ключом, без которого невозможно было овладеть обширными
равнинами и запереть их от вторжений все новых и новых племен и
народов. Возраставший северный великан, русское государство, имел
перед собой трудные задачи. Как племя, имевшее великое историческое будущее,
русский народ, по историческому закону, о котором говорит основатель научной
географии Риттер, естественно и неизбежно, хотя бы бессознательно, инстинктивно,
должен был стремиться "к мировому морю", вообще на простор сношений с другими
народами. Но север был суров и негостеприимен, и еще до Рюрика и Олега проложен
был славянами путь в южные моря, "в греки". Но юг, к которому стремилось
почуявшее свои силы Русское царство, представлял обширные степи, по которым
невозбранно передвигались народы, не давая даже установиться границам Московской
земли и держа в постоянной войне и опасности порубежное население. Возникшему
отсюда единственному явлению людского мира, казачеству, естественно, предстояли
те же задачи, что и всему русскому государству — найти границы, которые можно
было бы защищать. Но вплоть до Кавказа — не было границ. И когда монгольские
царства стали не повелителями Руси, а ее покоренными владениями, когда Русь
овладела всей Волгой и дошла до Каспийского моря, казачество скоро утвердилось
на восточном побережье Каспия, в приморском Дагестане, а затем под крепкой
помощью и защитой Московского царства провела линию городов и станиц, вечно
вооруженных и готовых к защите, от одного моря до другого, и положила этим
предел неожиданным и безнаказанным вторжениям в пределы России со стороны
Кавказа. Но
Кавказ был населен воинственными, гордыми и свободолюбивыми племенами, осадками
народов, поочередно занимавших подножия гор, и России предстояла еще вековая
упорная борьба, из которой победителем мог выйти только народ и никакое
государство. Казаки и другие войска, пришедшие туда, действительно и были всегда
"не войском, делающим только кампанию, а скорее воинственным народом, созданным
Россией и противопоставленным ею воинственным народам Кавказа", как сказал
некогда один из блестящих военных писателей. Среди постоянной опасности и войны
этот. "войско-народ" десятилетиями закалялся в беззаветном мужестве,
беспримерном в истории и напоминающем разве только римские легионы, посланные
"вечным городом" внести римскую цивилизацию в леса и горы Германии и Британии,
умирающие или достигающие своих целей, одинокие среди враждебных племен,
распространяющие римскую власть и римскую мысль из какого-нибудь маленького
укрепления. Нужно
сознаться, что русское общество, не только гражданское, но даже и военное, мало
знакомо с величественной эпопеей кавказской войны, с тем духом
сказочно-героических подвигов, который красной нитью проходит через всю вековую
историю кавказского завоевания. Там сотня человек, мужественно противостоящая
тысячам и побеждающая или умирающая до одного человека; там генерал, одним
словом побуждающий на подвиги и дающий пример геройской смерти своим солдатам;
там солдат, с трогательной простотой сознательно отдающий жизнь за общее дело и
не подозревающий, что он совершает нечто необыкновенное. И этим духом были
проникнуты не единицы, а вся масса кавказских войск.
Тут
прошли целые поколения героев, — говорит Соллогуб, — тут были битвы
баснословные. Тут сложилась целая летопись молодецких подвигов, целая изучастная
русская "Иллиада", еще ожидающая своего песнопевца. И много тут в горном
безмолвии принесено безвестных жертв, и много тут, улеглось людей, коих имена и
заслуги известны только одному Богу. Но все они, прославленные и незамеченные,
имеют право на нашу благодарность". Русский народ может гордиться кавказским солдатом, примером
того, до какой высоты может подниматься нравственная сила русского человека. И
если мы еще в детстве узнаем и учимся уважать имена героев древности, то не
дороже ли для нас память наших собственных героев. Конечно, вся Россия знает
таких людей, как князья Цицианов, Ермолов, Котляревский, но многим ли известны
скромные имена Карягина, Гулякова, Монтрезора, Овечкина, Щербины и многих,
многих других — людей, не высоких чинами, но великих своим героизмом и
самопожертвованием. Пусть
лежащая перед читателем история кавказской войны увековечит память тех, чьи
заслуги мы должны помнить и чтить.
