На Соловецких островах Фёдора Колычева помнит каждый камень
Осенью 1537 года глухими тропами Карелии, минуя озёра и кручи, пробирался к Онежскому озеру человек в изодранном кафтане простолюдина. Окажись в эту минуту на дороге кто-нибудь из московской знати, он немедля признал бы в оборванном путнике Фёдора Степановича Колычева, одного из видных придворных московского великокняжеского двора, любимца вдовствующей великой княгини Елены Глинской и малолетнего княжича Ивана, будущего царя Грозного.
КАК ФЁДОР СТАЛ ФИЛИППОМ
Умирая, великий князь московский Василий III поручил воспитание малолетнего Ивана опекунскому боярскому совету из семи бояр, оставив Елене всего лишь роль вдовствующей княгини, а не регентши, как ей мечталось. Властолюбивая литвинка повела с семибоярским советом кровавую войну. И хотя исторических свидетельств о принадлежности Фёдора Колычева к сторонникам Семибоярщины нет, очень удачно вышло, что он – случайно или по Божьему повелению – очутился в этот момент у Онежского озера, ибо осенью того же года его дядя попал в опалу, а троюродные братья Андрей и Гаврила были биты кнутом и казнены. Добравшись до Онежского озера, тридцатилетний Колычев нанялся на остров Кижи в пастухи, а через год, когда родители уже оплакали его как мёртвого, он, огрубев телом и потеряв прежнюю холёность, появился в монастыре на Соловецком острове, что на Белом море. Игумен и братия, не ведая, с кем имеют дело, приняли его послушником. После полутора лет усердной службы, пройдя все виды монастырского послушания, Фёдор был пострижен в монахи и назван Филиппом. Вскоре княжич Иван впервые на Руси принял титул самодержца-царя. А через год, похоронив старого настоятеля, Филипп стал игуменом и 18 лет управлял Соловецким монастырём, изумляя современников мудростью, благочестием и энергией. Пострадавший от пожара ещё до прихода Филиппа деревянный монастырь так и не был восстановлен и являл собой грустное зрелище. Новый настоятель решил ставить монастырь каменный. Но откуда взять столько денег? Поразмыслив, Филипп обратился к царю с просьбой разрешить монастырю увеличить объём беспошлинного солеварения (этот промысел в XVI веке был одним из самых доходных, все северные монастырские вотчины варили соль). Неизвестно, узнал ли царь Иван, что к нему обращается знакомец из его детства, но разрешение было получено. САМ СЕБЕ МОГИЛУ ВЫРЫЛ
Обеспечив монастырь деньгами, Филипп развил бурную хозяйственную деятельность. Он поднял плотиной уровень ручья, подающего в обитель воду, и на берегу образовавшегося Святого озера поставил кирпичный завод. Помня об ограниченности лесных ресурсов, составил схему выбора делянок на порубку дров (она просуществовала до 1917 года). На островах Соловецкого архипелага находится до 500 озёр. На самом большом острове – Соловецком – игумен выбрал 50 и, соединив их каналами, создал единую пресноводную систему, которая позволяла монахам перевозить водой рыбу, дрова и сено с дальних делянок. Предчувствуя скорую кончину, 59-летний игумен отрыл себе могилу в северном притворе собора. Между тем Иван Грозный уже был не в состоянии удерживать власть; вскоре он заявили о создании опричнины. Потекли реки крови. В этих условиях Грозному нужен был уравновешенный и послушный глава церкви, далёкий от московских дел, ни с кем не связанный, как сейчас бы сказали, корпоративными интересами. И самодержец специальной грамотой вызвал игумена в Москву. По пути следования Филипп выслушал многих челобитчиков и прибыл в Белокаменную вполне осведомлённым о делах в государстве. Царь Иван дружески встретил гостя, открыл ему свои затруднения и попросил принять пост митрополита. Игумен твёрдо заявил государю, что согласится лишь в том случае, если будет уничтожена опричнина и помилованы все обвинённые и арестованные. Реакцию царя трудно передать словами. Но тиран имел на руках страшный козырь – у него было заведено дело на род Колычевых. Чтобы избежать пролития крови, Филипп вынужден был согласиться.
ЯРОСТЬ ИВАНА ГРОЗНОГО
...Весенним утром 21 марта 1567 года в полном облачении стоял митрополит всея Руси у Успенском соборе Московского Кремля на своём святительском месте. Вошёл царь Иван с опричниками – все в чёрных высоких шапках и чёрных рясах. Иван подошёл к Филиппу и наклонил голову в ожидании благословения. Тяжело опираясь на пастырский посох, митрополит стоял, не отводя глаз от иконы и не замечая царя. Все замерли от ужаса, и в тишине кто-то из бояр робко заметил: «Владыка, царь всея Руси просит твоего благословения». Филипп поднял голову: « Царь Иван, самодержец Руси, до коих пор будешь ты проливать кровь своих верных людей и христиан? Татары, язычники и весь свет могут сказать, что у всех народов есть законы и право, только на Руси их нет! Подумай, царь, о том, что, хотя Бог и поднял тебя высоко, всё же ты смертный человек и Он взыщет с тебя за невинную кровь, пролитую твоими руками». Царь в ярости вышел вон. Участь митрополита была решена. Вскоре в Успенский собор ворвался с опричниками боярин Басманов и зачитал грамоту об аресте Филиппа. Опричники набросились на старца и, сорвав с него облачение, избили мётлами и повезли в заточение. Однажды, накануне похода на мятежный Новгород, в темнице митрополита появился Малюта. Святой отец начал читать молитву. При слове «аминь» опричник задушил Филиппа подушкой и закопал тело мученика за алтарём церкви... ...Окончилось Смутное время, на царство венчали Романовых, и Никон, избранный патриархом, забрал мощи святителя Филиппа и привез их в Москву. В Успенском соборе произнёс царствующий монарх Алексией Михайлович слова покаяния: «Преклоняю сан свой царский за согрешившего против тебя...» Однажды в темницу, где томился опальный митрополит Филипп, по приказу Ивана Грозного пустили голодного медведя. Царь, явившийся наутро, с удивлением обнаружил молящегося узника и «гостя», мирно спящего в углу. Впоследствии, ссылаясь на опыт Филиппа, говорили, что единственное спасение для тех, кого будут «казнить медведем»,- плюнуть зверю в глаза...
