Зарождение войны с Россией Когда германская армия в сентябре 1939 г. обрушилась на Польшу, на французской границе было оставлено всего лишь пять дивизий. Ровно столько же было оставлено на всей территории завоеванной Польши в октябре того же года, когда германская армия перегруппировалась, чтобы обернуться к западу. Побежденная Польша была разделена. Германские и советские войска заняли позиции вдоль демаркационной линии, начертанной месяц тому назад Риббентропом и Молотовым. В нескольких местах немцы, увлекшись преследованием неприятеля, перешли демаркационную черту. Но они спокойно вернулись назад. Ни с одной стороны не было инцидентов. Этот раздел Польши казался символическим. Полтораста лет тому назад такой же раздел Польши создал между Пруссией и Россией узы солидарности, которые сохранялись больше ста лет. В наши дни история идет быстрее. Не прошло и двух лет со дня заключения пакта между СССР и Германией, как эти страны оказались в состояние войны. Об этих двух годах в Нюрнберге скопилось 185 документов, как политического, так и военного характера, найденных в архивах германского адмиралтейства. Эти документы позволяют проследить почти день за днем постепенное ухудшение отношений и путь к открытому конфликту. Первый из документов помечен 21 августа 1939 г.— днем заключения пакта с Москвой. Последний— 22 июня 1941— днем начала войны с СССР. Начинается с союза, кончается борьбой не на жизнь, а не смерть. Вначале Германия была вполне удовлетворена союзом. 17 сентября начальник оперативного отделения морских сил отмечает вступление советских войск в Польшу, как событие, обещающее самые счастливые последствия; 23 сентября адмирал Рэдер совещается с фюрером по поводу использования русских подводных лодок и Мурманска, как базы для германских вспомогательных крейсеров, для стоянки, а также для ремонта и убежища. 25 сентября германское адмиралтейство занимает позицию явно советофильскую. Германский морской атташе в Москве доносит, что у него нет ни малейших сомнений относительно лояльности СССР. Несколько дней спустя адмирал Рэдер предписывает проштудировать вопрос о совместных действиях с красным флотом. Запрошенное по этому поводу министерство иностранных дел, столь же советофильское, отвечает, что можно рассчитывать на самое широкое содействие советских сил. 10 октября адмирал Рэдер сообщает фюреру, что германский вспомогательный крейсер вооружается в Мурманске и что русские предлагают хорошо расположенную базу вблизи этого порта. Сотрудничество начинается многообещающе. Рэдер надеется, что при помощи русских удастся создать базу в Норвегии, быть может, Трондхейм. Но уже на следующий день легкие морщины появляются на гладкой до сих пор поверхности германо-советских отношений. СССР и Англия подписали соглашение об обмене: русский лес за английский каучук и цинк. Однако, германское правительство быстро оправляется от этого тревожного сигнала. Оно даже надеется получить, обойдя русских, партии неприятельского каучука и цинка. «Кроме того,— заявляет адмиралтейство,— так как отправка леса будет происходить из Мурманска на нейтральных судах, то мы всегда будем иметь возможность вмешаться.» 17 октября германское правительство приходит к заключению, что ремонт германских военных судов на русских верфях, так же как и вооружение вспомогательных крейсеров в русских портах, нежелательны по, соображениям политического и военного характера. Наоборот, приготовления для северной базы идут полным ходом. Германский морской атташе в Москве требует от Берлина прекращения слежки за СССР, дабы не портить с ним отношения. 24 октября германский посол, в свою очередь, сообщает из Москвы, что советское правительство выполнит свои обязательства по отношению к Германии и что оно не допустит ни прохода англо-французской эскадры через Дарданеллы, ни антигерманской позиции Турции. Спустя два дня, начальник оперативного отделения морских сил высказывает следующее суждение: «Экономическая помощь со стороны России имеет для нас решающее значение. Нам сделаны такие щедрые предложения, что мы можем не бояться блокады Германии британским флотом. Германия должна в свою очередь дать доказательства своей щедрости». 31 октября— речь Молотова: он заявляет, что дружба Германии и СССР будет длительной, при этом он сурово нападает на Англию, которая проводит морскую блокаду с нарушением международного права. 2 ноября советский морской комиссар прибывает с визитом в Германию. «Мой ответ,— говорит он адмиралу Рэдеру, который его принимает у себя,— будет не на словах, а на деле». Вот одно из этих дел: 12 декабря крейсер «Бремен», нашедший убежище в Мурманске, появился неожиданно в устье Эльбы. Это было посрамлением британского флота, который проглядел возвращение гигантского парохода. «Русские»,— сказало по этому поводу германское адмиралтейство,— оказали ценное содействие этому предприятию». В начале войны немцы оставили постройку линейных кораблей, сосредоточив все усилия на подводном флоте. Остовы недостроенных гигантов остались на стапелях. И тут СССР явился с неожиданным предложением: купить у Германии эти остовы, чтобы закончить отстройку их при помощи германских техников. Он остановил свой выбор на крейсерах «Принц Евгений» и «Зайдлиц», линейном корабле «Лютцов» и на двух законченных башнях для сверх-крейсеров, временно означенных буквами Х и И. Германское адмиралтейство относилось к этому предложению сочувственно, и адмирал Рэдер рекомендует фюреру быть «щедрым». 23 ноября обзор общего положения привел к заключению, что поведение СССР продолжает быть вполне удовлетворительным. По мнению германских моряков, влиянию СССР Германия обязана тем, что скандинавские и юго-восточные державы сохраняют нейтралитет. Пока Сталин жив, позиция СССР останется неизменной и, во всяком случае, перемена ориентации возможна только после нескольких лет, необходимых для внутренней консолидации. «Впервые за последние 50 лет Германия спокойна за свои восточные границы и может вести войну на одном фронте». Таким образом, после трехмесячного опыта, Адмиралтейство твердо продолжает поддерживать союз. Министерство иностранных дел, где Риббентроп считается отцом пакта с Москвой, еще тверже стоит на той же позиции. Экономические круги в общем разделяют эту точку зрения. Германия ясно ощущает благие последствия соглашения с СССР: она не боится английской блокады и ускользает от стратегических клещей войны на два фронта. Но под этой реальностью, заверенной официальными документами, существует другая, более глубокая и скрытая: она таится в уме Гитлера. Он не теряет из вида своих конечных целей. Зная, что экспансия Германии к востоку неминуемо встретит сопротивление России, он предвидел столкновение. 23 ноября 1939 г. он признался своим генералам, что стремление России к Персидскому заливу и к Балканам перекрещивается с линиями германской политики. Он сказал им, что СССР будет соблюдать пакт лишь постольку, поскольку это будет ему выгодно, и естественно, что он, Гитлер, сохраняет за собой право поступать так же. Вооруженное столкновение,— сказал он,— рано или поздно неизбежно. Россия и Германия теперь снова имеют общие границы. Один лишь вопрос беспокоит и смущает фюрера: что творится за железным занавесом, которым СССР отгородился от Германии и остальной Европы? «Положение в Польше,— говорит Кайтель,— скоро обострилось. Русские постоянно перелетали в нашу зону. Со своей стороны, мы организовали разведки на очень большой высоте. Фотографии показывали большие сосредоточения войск, проведение стратегических дорог и создание подозрительной сети аэродромов. В то же время количество наших войск в Польше по-прежнему оставалось крайне незначительным, так как все наши силы были на Западе. Кроме того, экономические отношения также изменились. Русские не выполняли условий московского соглашения. Они присылали к нам бесконечные экономические миссии, которые предъявляли всяческие требования и в то же время занимались разведкой. Это выводило фюрера из себя». Однако, он должен был сдерживаться и терпеть. Он был слишком занят делами на Западе. Война СССР с Финляндией, начавшаяся 30 ноября, затягивалась. Она ввела всех в заблуждение насчет военной силы Советского Союза, не потому, чтобы он умышленно вначале дал себя бить,— как тогда необоснованно полагали,— но потому, что советская армия не была подготовлена к горной местности Финляндии и план. кампании был неудачно составлен. Германия не помогала ни той ни другой стороне. Она наблюдала и делала выводы. 31 декабря 1939 г. Главный Штаб германской армии счел возможным сделать следующее заключение: «Количественно советская армия представляет собою гигантский военный аппарат. Все построено на массе. Организация, снаряжение и методы командования— плохи. Принципы командования хороши, но командный состав слишком молод и неопытен. Части войск не одинаковы по качеству, кадрам не хватает индивидуальности. Простой солдат хорош, грубоват, нетребователен. Боеспособность войск в серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой». Фюрер увидел в этом заключении подтверждение своего мнения. Он неоднократно говорил: «Русская армия сильно ослаблена внутренним кризисом. Россия еще несколько раз не будет способна к наступательной войне». Начинался 1940 год. Кроме Финляндии нигде не было боев. Германо-советские отношения оставались в общем неизменными, с легкой тенденцией к ухудшению. Достойно внимания, что угрозы войной, высказанные Францией и Англией по адресу СССР, не вызвали никакого сближения между Германией и Советским Союзом. Наоборот, именно с этого момента сотрудничество их морских сил слабеет и замирает. Вина за это ложится на Гитлера, который затормозил рвение Адмиралтейства. Он запретил передавать русским планы корабля «Бисмарк», которые он им раньше обещал. Он рекомендует затягивать продажу недостроенных линейных кораблей. «Если мы будем иметь быстрые успехи на театре войны,— сказал он 26 января,— то мы сможем совсем отделаться от этого обещания». Далее Гитлер противится постройке подводных лодок для Германии на русских верфях. «Эти лодки,— говорит он,— вероятно будут никуда не годны, и помимо того не следует давать русским повода считать нас слабыми».
