Из­вест­но, что ис­то­рия по­вто­ря­ет­ся. Ес­ли не в ви­де фар­са, то, по край­ней ме­ре, как блед­ная тень пред­ше­ст­вую­щих со­бы­тий. Имен­но та­ким бы­ло прав­ле­ние пер­во­го ве­ли­ко­го кня­зя твер­ско­го Яро­сла­ва Яро­сла­ви­ча (1230-1271), бра­та Алек­сан­д­ра Нев­ско­го. Не хва­та­ло ему ни мас­штаб­но­сти мыш­ле­ния стар­ше­го бра­та, ни его муд­ро­сти. В спо­рах ме­ж­ду Алек­сан­дром и Ан­д­ре­ем он дер­жал сто­ро­ну по­след­не­го, а ко­гда в Нев­ский в 1252 го­ду от­был в Ор­ду, вме­сте с Ан­д­ре­ем за­хва­тил Пе­ре­яс­лавль-За­лес­ский, что­бы от­ту­да вес­ти борь­бу с Алек­сан­дром, ко­гда тот вер­нет­ся на ро­ди­ну. Столь не­ум­ный план обер­нул­ся тра­ге­ди­ей - та­та­ры вы­би­ли кня­зей из го­ро­да, вое­во­ду и же­ну Яро­сла­ва уби­ли, а де­тей его уве­ли в по­лон.

Сам князь бе­жал в Ста­рую Ла­до­гу, где его счи­та­ли за­щит­ни­ком Ру­си от та­тар и при­ня­ли с че­стью. На се­ве­ре его счи­та­ли по­стра­дав­шим в борь­бе за ве­ру и Оте­че­ст­во: мол, не то, что стар­ший брат Алек­сандр, по­ехав­ший на по­клон в Ор­ду, а этот не по­бо­ял­ся сра­зить­ся. К не­со­сто­яв­ше­му­ся ге­рою ста­ли при­смат­ри­вать­ся и нов­го­род­цы - не сго­дит­ся ли он им в кня­зья. На бе­ре­гах Вол­хо­ва и к пол­ко­вод­цам от­но­си­лись как к то­ва­ру. Сло­вом, его со­чли дос­той­ной за­ме­ной Нев­ско­му и при­гла­си­ли сна­ча­ла во Псков, что­бы при­смот­реть­ся к не­му, а по­том и в Нов­го­род Ве­ли­кий. Од­на­ко тол­ка из это­го не вы­шло. Алек­сандр Яро­сла­вич, ис­тин­ный хо­зя­ин Нов­го­ро­да, вер­нул­ся на ро­ди­ну и мень­ше­го брат­ца про­гнал. Тот око­ло трех лет не­из­вест­но где скры­вал­ся, а в 1258 го­ду, за­быв о сво­ей не­на­вис­ти к та­та­рам, от­пра­вил­ся в Ор­ду за яр­лы­ком на кня­же­ние. Там на не­го зла не дер­жа­ли, и по­то­му на Русь Яро­слав вер­нул­ся ут­вер­жден­ным в пра­вах твер­ским кня­зем.

В 1262 го­ду ве­ли­кий князь Алек­сандр ото­слал его в Нов­го­род, да­бы за­щи­тить от нем­цев го­род, где он не­ко­гда кня­жил. Ве­ле­нию ве­ли­ко­го кня­зя пе­ре­чить Яро­слав не смел, да и знал уже по пе­чаль­но­му опы­ту, чем обо­ра­чи­ва­ет­ся не­по­слу­ша­ние, а по­то­му в Нов­го­род от­пра­вил­ся. За­то в сле­дую­щем го­ду, по­сле смер­ти Нев­ско­го, он вос­пря­нул и вклю­чил­ся в тяж­бу на ве­ли­кий пре­стол с быв­шим со­юз­ни­ком и бра­том Ан­д­ре­ем. По­сколь­ку ни мо­раль­но­го пе­ре­ве­са, ни си­лы не бы­ло ни у од­ной из сто­рон, то оба быв­ших не­на­ви­ст­ни­ка та­тар, ре­ши­ли об­ра­тить­ся к тре­тей­ско­му су­дье, ха­ну. Тот ука­зал на бо­лее мо­ло­до­го и Яро­слав Яро­сла­вич, та­ким об­ра­зом, стал ве­ли­ким кня­зем Вла­ди­мир­ским, со­хра­нив за со­бой и преж­ний ти­тул кня­зя Твер­ско­го.

Тут бы ему и раз­вер­нуть­ся во всю ширь сво­их та­лан­тов, стать ра­де­те­лем за весь рус­ский на­род, но нет, не по­лу­чи­лось. В 1266 го­ду нов­го­род­цы, не вни­кая в суть ве­ли­ко­кня­же­ской вла­сти, при­гла­си­ли вла­сти­те­ля Ру­си к се­бе на кня­же­ние и…Яро­слав при­нял это при­гла­ше­ние! Бо­лее то­го, он ре­шил здесь обос­но­вать­ся все­рь­ез и на­дол­го, а по­то­му же­нил­ся не на княж­не, а на ме­ст­ной боя­рыш­не. Аб­сурд­ное ре­ше­ние Яро­сла­ва вы­зва­ло и не­ле­пые по­след­ст­вия: ров­но год спус­тя по­сле на­ча­ла сво­его кня­же­ния Яро­слав на смерть раз­ру­гал­ся с нов­го­род­ца­ми и уе­хал от­ту­да прочь. При­чин для то­го бы­ло две. Пер­вая - нов­го­род­цы хо­те­ли пе­ре­бить ли­тов­цев, бе­жав­ших во Псков, а Яро­слав был про­тив: как-ни­как еще дей­ст­во­вал мир­ный до­го­вор, под­пи­сан­ный с ли­тов­ца­ми Алек­сан­дром Нев­ским. Да и во­об­ще не по-люд­ски по­лу­ча­лось: еще не­дав­но вме­сте с ли­тов­ца­ми ли­вон­ских ры­ца­рей би­ли, а как ли­тов­цам са­мим по­мощь по­тре­бо­ва­лась, так ре­зать их! Но в Нов­го­ро­де с мне­ни­ем кня­зя не при­вык­ли счи­тать­ся, все ре­ша­ло ве­че. А кто про­тив ве­ча, то­му од­на до­ро­га - в По­ни­зо­вье.

Вто­рой при­чи­ной был ссо­ры был Псков. И тут Яро­слав счи­тал се­бя воль­ным по­сту­пать, как за­хо­чет. А хо­тел он по­са­дить кня­зем во Пско­ве сво­его сы­на Свя­то­сла­ва. Да псков­ское ве­че ре­ши­ло ина­че, при­гла­си­ли к се­бе Дов­мон­та. И, кста­ти ска­зать, пско­ви­чи сде­ла­ли вер­ный вы­бор, об­ре­тя ис­тин­но­го за­щит­ни­ка сво­его го­ро­да. Этот уди­ви­тель­ный че­ло­век дос­то­ин то­го, что­бы ска­зать о нем не­сколь­ко слов. Дов­монт, а по­сле пра­во­слав­но­го кре­ще­ния Ти­мо­фей, был ли­тов­ским кня­зем и вла­дел Наль­щан­ским уде­лом. На свою бе­ду он же­нил­ся на се­ст­ре же­ны ве­ли­ко­го кня­зя Мин­дов­га. По­след­ний у не­го же­ну от­нял. Смер­тель­но ос­корб­лен­ный Дов­монт уча­ст­во­вал в за­го­во­ре про­тив Мин­дов­га и, воз­мож­но, был в чис­ле его убийц. По­сле это­го он, по­нят­ное де­ло, дол­жен был по­ки­нуть Лит­ву. Так в 1266 го­ду он ока­зал­ся во Пско­ве, где кре­стил­ся и вско­ре свои­ми по­ступ­ка­ми, да и му­же­ст­вен­ным ви­дом, за­слу­жил та­кое до­ве­рие пско­ви­чей, что из­бра­ли его сво­им кня­зем.

От­ка­зав, как мы уже ска­за­ли, Свя­то­сла­ву, сы­ну Яро­сла­ва Яро­сла­ви­ча. Пер­вым де­лом псков­ско­го кня­зя Ти­мо­фея бы­ло сра­же­ние со свои­ми быв­ши­ми со­оте­че­ст­вен­ни­ка­ми на бе­ре­гу Дви­ны. Ли­тов­цы бы­ли раз­би­ты. За­тем князь при­мер­но отом­стил: вторг­ся в об­ласть кня­зя Гер­де­ня, за­брав в плен его же­ну и сы­но­вей. В 1268 г. Дов­монт был при­зван нов­го­род­ца­ми на по­мощь про­тив ли­вон­ских ры­ца­рей и, вме­сте с кня­зем Дмит­ри­ем Алек­сан­д­ро­ви­чем (вто­рым сы­ном Алек­сан­д­ра Нев­ско­го) и дру­жи­на­ми ве­ли­ко­го кня­зя Яро­сла­ва, сра­жал­ся при Ве­зен­бер­ге. В 1269 г. ве­ли­кий ма­гистр ор­де­на, на­брав зна­чи­тель­ные си­лы, оса­дил Псков. Дов­монт храб­ро от­сто­ял го­род; на по­мощь по­дос­пе­ли нов­го­род­цы, и ве­ли­кий ма­гистр, ра­не­ный са­мим Дов­мон­том, дол­жен был за­клю­чить мир.

В 1270 го­ду ве­ли­кий князь Яро­слав, за­та­ив­ший зло­бу на Дов­мон­та, улу­чив мо­мент, по­са­дил на его ме­сто дру­го­го ли­тов­ца, ни­ко­му не ве­до­мо­го Ай­гу­ста. Впро­чем, пско­ви­чи бы­ст­ро на­ве­ли по­ря­док и вер­ну­ли трон или, как при­ня­то го­во­рить на Ру­си - стол, Дов­мон­ту. Псков­ский князь в 1282 го­ду же­нил­ся на до­че­ри кня­зя Дмит­рия Алек­сан­д­ро­ви­ча, с ко­то­рым сра­жал­ся бок о бок с нем­ца­ми. И в по­сле­дую­щие го­ды Дов­монт-Ти­мо­фей мно­го и серь­ез­но по­мо­гал сво­ему тес­тю. За­кан­чи­вая рас­сказ об этом кня­зе, ска­жем, что ни один пра­ви­тель не был столь лю­би­мым пско­ви­ча­ми, как Дов­монт. Он был очень ре­ли­гио­зен, су­дил на­род пра­во, не да­вал в оби­ду сла­бых, по­мо­гал бед­ным. Цер­ковь при­чис­ли­ла его к ли­ку свя­тых. Те­ло его по­гре­бе­но в Тро­иц­ком со­бо­ре в Пско­ве, в ко­то­ром до сих пор хра­нят­ся его меч и оде­ж­да. Дов­монт ук­ре­пил Псков но­вой ка­мен­ной сте­ной, ко­то­рая до XVI ве­ка на­зы­ва­лась Дов­мон­то­вой и ее мож­но уви­деть и в на­ши дни.

А что же Яро­слав? Оби­жен­ный, он по­ки­нул Нов­го­род. Но стран­но­сти взаи­мо­от­но­ше­ний ве­ли­ко­го кня­зя и нов­го­род­цев на том не окон­чи­лись. В 1268 го­ду он по прось­бе нов­го­род­цев, по­слал им на по­мощь сы­но­вей Свя­то­сла­ва и Ми­хаи­ла и дру­гих кня­зей, ко­то­рые и уча­ст­во­ва­ли в Ра­ко­вор­ской бит­ве. От­че­го-то это сра­же­ние, не ме­нее слав­ное, чем Ле­до­вое по­бои­ще, не ос­та­лось в па­мя­ти по­том­ков слав­ных рус­ских вои­нов. То­гда,18 фев­ра­ля 1268 го­да, объ­е­ди­нен­ные си­лы Ру­си раз­би­ли в пух и прах объ­е­ди­нен­ное вой­ско дат­ских и не­мец­ких кре­сто­нос­цев. Бит­ва про­изош­ла в 7 ки­ло­мет­рах от ны­неш­не­го эс­тон­ско­го го­род­ка Ра­к­ве­ре и на до­б­рых три­дцать лет от­би­ла у ры­ца­рей охо­ту яв­лять­ся к нам не­про­шен­ны­ми гос­тя­ми.

Ме­ж­ду тем, Яро­слав явил­ся в Нов­го­род и по­тре­бо­вал от­став­ки не­ко­то­рых важ­ных по­сад­ских лю­дей. Нов­го­род­цы, яс­ное де­ло, от­ка­за­ли ему в этом, но по­том при­за­ду­ма­лись: тут нем­цы на­се­да­ют, по­мощь кня­зя по­за­рез нуж­на, не сто­ит его оби­жать. По­ду­ма­ли, по­ду­ма­ли и ус­ту­пи­ли его тре­бо­ва­ни­ям. В 1270 го­ду, как толь­ко с би­ты­ми нем­ца­ми за­клю­чи­ли мир­ный до­го­вор, сра­зу же из­гна­ли из го­ро­да Яро­сла­ва Яро­сла­ви­ча, а со­гра­ж­дан, от­прав­лен­ных бы­ло в от­став­ку, вер­ну­ли на их мес­та.

Яро­слав на том не ус­по­ко­ил­ся и ре­шил до­бить­ся люб­ви от Нов­го­ро­да си­лой. Со­брал он боль­шое вой­ско, к ко­то­ро­му вы­ну­ж­де­ны бы­ли при­сое­ди­нить­ся Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич и Глеб Смо­лен­ский. Не по­гну­шал­ся ве­ли­кий князь и та­тар­ской по­мо­щью. С тем и от­пра­вил­ся в Нов­го­род. Но у го­ро­да Ру­сы был встре­чен сво­им дав­ним про­тив­ни­ком Ва­си­ли­ем Ко­ст­ром­ским. Це­лую не­де­лю два рус­ских вой­ска стоя­ли друг про­тив дру­га, не ре­ша­ясь на­чать сра­же­ние. При при­ми­ре­ние взял­ся ми­тро­по­лит Ки­рилл Вто­рой. Обе сто­ро­ны по­шли на ус­туп­ки. По­ки­дая Нов­го­род, он ос­та­вил здесь на­ме­ст­ни­ком не кня­зя, а ме­ст­но­го боя­ри­на Ан­д­рея Во­ро­ти­сла­ви­ча.

В 1271 го­ду ве­ли­кий князь вме­сте с сы­новь­я­ми Нев­ско­го, Ва­си­ли­ем и Дмит­ри­ем, от­пра­вил­ся в Ор­ду. Ве­ро­ят­но, там он не из­бе­жал хан­ско­го от­рав­лен­но­го пи­тья, так как уже на об­рат­ном пу­ти смер­тель­но за­бо­лел и умер так же, как его отец и стар­ший брат. Пе­ред смер­тью он, со­глас­но обы­чаю, по­стриг­ся в мо­на­хи и при­нял имя Афа­на­сия. Умер он, ед­ва пе­ре­сту­пив со­ро­ка­лет­ний воз­раст,16 сен­тяб­ря 1271 го­да.

Ми­зин­ный сын

«Двое их ос­та­лось, Яро­сла­ви­чей: Яро­слав да Ва­си­лий. Сам в Тве­ри си­дит, Ва­си­лий - в Ко­ст­ро­ме, то­же на нов­го­род­ский стол за­рит­ся».
Дмит­рий Ми­хай­ло­вич Ба­ла­шов, «Гос­по­дин Ве­ли­кий Нов­го­род»

На­ше ми­нув­шее, рус­ская ис­то­рия, - боль­шая кни­га, стра­ни­цы ко­то­рой гус­то ис­пи­са­ны. В ней нет про­бе­лов, пус­то­ты есть лишь в на­шем соз­на­нии - от­то­го, что мы про­лис­ты­ва­ем не­ко­то­рые стра­ни­цы ис­то­рии, счи­тая их не­су­ще­ст­вен­ны­ми. Вот - Алек­сандр Нев­ский, вот - Иван Ка­ли­та, а там уже и Дмит­рий Дон­ской. Ос­таль­ное про­пус­ка­ет­ся. А что там, на про­пу­щен­ных го­дах? Там жизнь на­ше­го на­ро­да, го­ре и ра­до­сти на­ших пра­де­дов. Они на­дея­лись, то ко­гда-ни­будь, в ту­ман­ном бу­ду­щем, ко­то­рое и по­мыс­лить се­бе труд­но, их по­том­ки уз­на­ют о них, уди­вят­ся, пой­мут и по­со­чув­ст­ву­ют.

Наш из­вест­ный ис­то­рик Сер­гей Ми­хай­ло­вич Со­ловь­ев в пре­ди­сло­вии к «Ис­то­рии Рос­сии с древ­ней­ших вре­мен» пи­сал: «Рус­ско­му ис­то­ри­ку, пред­став­ляю­ще­му свой труд во вто­рой по­ло­ви­не XIX ве­ка, не нуж­но го­во­рить чи­та­те­лям о зна­че­нии, поль­зе ис­то­рии оте­че­ст­вен­ной…» В на­ча­ле ве­ка XXI нуж­но по­сто­ян­но на­по­ми­нать о поль­зе и зна­че­нии оте­че­ст­вен­ной ис­то­рии - без на­де­ж­ды быть ус­лы­шан­ным.

И все же ска­жем, на­пом­ним, а имею­щий уши да ус­лы­шит.

Свой рас­сказ о млад­шем, седь­мом, сы­не кня­зя Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча ис­то­рик Та­ти­щев на­чи­на­ет та­ки­ми сло­ва­ми: «По­сле смер­ти Яро­сла­ва сел на ве­ли­ком кня­же­нии во Вла­ди­ми­ре брат его князь Ва­си­лии ко­ст­ром­ской, ми­зин­ный сын Яро­сла­вов». Ми­зин­ный зна­чит мень­ший, са­мый ма­лый. Про­жил Ва­си­лий Яро­сла­вич на све­те, как и мно­гие в этот бес­по­кой­ный век, не­дол­го - все­го-то три­дцать пять лет, а пра­вил пять лет, с 1272 по 1276-ой.

До вос­ше­ст­вия на ве­ли­кий стол Ва­си­лий пра­вил Ко­ст­ро­мой и ни­ка­ки­ми де­ла­ми не про­явил се­бя. А вот ве­ли­кое кня­же­ние он на­чал с не­вер­но­го ша­га. Предъ­я­вил нов­го­род­цам уль­ти­ма­тум: по­че­му са­ми дань со­би­рае­те, а не от­сы­лае­те ве­ли­ко­му кня­зю. Нов­го­род­цы за сло­вом в кар­ман не лез­ли и от­ве­ти­ли в том ду­хе, что не нра­вят­ся те­бе на­ши по­ряд­ки, так мы се­бе дру­го­го кня­зя най­дем. И от­пра­ви­ли по­слов в Пе­ре­яс­лавль За­лес­ский, к сы­ну Алек­сан­д­ра Нев­ско­го, Дмит­рию. Тот от пред­ло­же­ния от­ка­зы­вать­ся не стал, а Ва­си­лий за­та­ил оби­ду и на нов­го­род­цев, и на пле­мян­ни­ка. И по­то­му уж в сле­дую­щем, 1273 го­ду, он от­пра­вил часть сво­ей дру­жи­ны во гла­ве с вое­во­дой Се­ме­ном на ра­зо­ре­ние нов­го­род­ских зе­мель. А сам с ос­нов­ны­ми си­ла­ми от­пра­вил­ся сна­ча­ла в Пе­ре­яс­лавль, ос­тав­ший­ся без кня­зя. За­тем в Тор­жок. Оба го­ро­да он ос­но­ва­тель­но по­гра­бил и по­жег. В Торж­ке, «жит­ни­це Нов­го­ро­да», ос­та­вил сво­их по­сад­ни­ков и вер­нул­ся во Вла­ди­мир. Од­но­вре­мен­но нов­го­род­ские го­ро­да - от Во­ло­ка Лам­ско­го до Во­ло­гды, гра­би­ли та­та­ры во гла­ве с глав­ным бас­ка­ком и «кня­зем» Гай­да­ром.

В тот же год в Нов­го­ро­де нов­го­род­ских куп­цов, ко­то­рым слу­чи­лось ока­зать­ся во Вла­ди­ми­ре, в Тве­ри и в Ко­ст­ро­ме, взя­ли всех и ог­ра­би­ли.

А князь Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич, отец ему не в при­мер, не смог за­щи­тить нов­го­род­цев. За­ду­ма­лись нов­го­род­цы: «Ото­всю­ду нам го­ре: вот князь ве­ли­кий вла­ди­мир­ский, а вот князь твер­ской, а вот бас­как хан­ский с та­та­ра­ми и вся Ни­зов­ская зем­ля на нас». И по­то­му ре­ши­ли го­ро­жа­не, что со­вер­ши­ли ошиб­ку, ко­то­рую на­до бы­ло не­мед­ля ис­пра­вить. Дмит­рию ука­за­ли на дверь и он вер­нул­ся в Пе­ре­славль, а Ва­си­лия при­гла­си­ли к се­бе. Так, в 1274 го­ду «ми­зин­ный сын» до­бил­ся же­лан­ной це­ли, стал нов­го­род­ским кня­зем. В 1275 го­ду ве­ли­кий князь от­пра­вил­ся в Ор­ду, дань и по­дар­ки ха­ну по­вез. Но ха­ну дань по­ка­за­лась не­дос­та­точ­ной. Он ска­зал: «Ясак мал есть, а лю­дей мно­го на Ру­си. По­че­му не от всех да­ешь?» Сло­вом, что­бы уточ­нить (то есть, уве­ли­чить) раз­мер да­ни из Ор­ды бы­ли от­прав­ле­ны на Русь но­вые пе­ре­пис­чи­ки или чис­лен­ни­ки, как их на­зы­ва­ли на­ши пред­ки.

Это­му гра­бе­жу со­пут­ст­во­ва­ли не­бес­ные яв­ле­ния: третье­го мая все ви­де­ли ог­ром­ное серд­це, ох­ва­чен­ное коль­ца­ми, од­но дру­го­го боль­ше. На коль­цах - мно­го­чис­лен­ные раз­но­цвет­ные кре­сты: си­ние, зе­ле­ные, жел­тые, баг­ря­ные, крас­ные. Стран­ная та­кая, пу­гаю­щая «ра­ду­га». А по­том гро­мы­ха­ли гро­мы силь­ные, зло­ве­щие - мол­ни­ей уби­ло во Вла­ди­ми­ре дья­ко­на, ко­гда тот, от­слу­жив обед­ню, на вы­хо­де Бо­го­ро­ди­цы из хра­ма чи­тал лю­дям ек­те­нью (мо­ле­ние, ко­то­рое чи­та­ет дья­кон или свя­щен­ник, на ко­то­рое от­ве­ча­ет: «Гос­по­ди по­ми­луй и по­дай Гос­по­ди»). Мно­гие это ви­де­ли и ис­пу­га­лись, не зная, как ис­тол­ко­вать страш­ное зна­ме­ние. Сле­дом - лун­ное за­тме­ние, ко­гда Лу­на, по сло­вам ле­то­пи­си «по­гиб­ла вся с ос­тат­ка и ед­ва сно­ва яви­лась». Страш­ный по­жар унич­то­жил весь го­род Тверь, од­на цер­ковь толь­ко ус­тоя­ла.

В 1275 го­ду умер ду­хов­ный пас­тырь Ру­си, епи­скоп вла­ди­мир­ский и суз­даль­ский Се­ра­пи­он, а в сле­дую­щем, вер­нув­ший­ся из Ор­ды, умер в Ко­ст­ро­ме ве­ли­кий князь Ва­си­лий. Ка­за­лось бы, ве­ли­кий князь не был столь сла­вен де­ла­ми, как его стар­шие бра­тья, но ед­ва не все рус­ские кня­зья, слов­но пред­чув­ст­вуя окон­ча­ние мир­ной жиз­ни, при­бы­ли в Ко­ст­ро­му. Бы­ли здесь Бо­рис Ва­силь­ко­вич рос­тов­ский, и его брат Глеб Ва­силь­ко­вич князь бе­ло­зер­ский, и сын Нев­ско­го, Дмит­рий, слиш­ком ма­ло про­быв­ший кня­зем Нов­го­ро­да, и Фе­дор Рос­ти­сла­вич яро­слав­ский. И дру­гие. Со мно­же­ст­вом бо­яр. И ве­ли­кое мно­же­ст­во про­стых лю­дей, на­пу­ган­ных зна­ме­ния­ми, а те­перь еще и лив­ших­ся ве­ли­ко­го кня­зя. Епи­скоп рос­тов­ский Иг­на­тий рос­тов­ский со свя­щен­ным со­бо­ром пе­ли над ним над­гроб­ные пес­ни, по­ло­жи­ли его в цер­ковь свя­то­го Фео­до­ра на Ко­ст­ро­ме.

И ос­та­лась о «ми­зин­ном сы­не» до­б­рая па­мять на ве­ка.В ле­то­пи­си о нем го­во­рит­ся: « Был же сей доб­ро­де­те­лен весь­ма, лю­бил Гос­по­да Бо­га от все­го серд­ца сво­его и ко всем без лу­кав­ст­ва лю­бовь и ми­лость имел; и ко свя­тым церк­вам весь­ма при­ле­жен был, чтил же по пре­мно­го епи­ско­пов как пас­ты­рей и весь свя­щен­ни­че­ский чин и ино­чес­кий лю­бил весь­ма и чтил; был же не­зло­бив и про­ща­те­лен к со­гре­шаю­щим к не­му».
Ну, а выс­шая власть в 1276 го­ду пе­ре­шла к пе­ре­яс­лав­ско­му кня­зю Дмит­рию Алек­сан­д­ро­ви­чу. Ру­сью он пра­вил с пе­ре­ры­вом, сна­ча­ла с 1276 по 1281 год, а за­тем с 1283-го и поч­ти до са­мой смер­ти, до 1293-его. Вот и нач­нем рас­сказ с пер­во­го пе­рио­да его прав­ле­ния.

В год смер­ти Ва­си­лия нов­го­род­цы от­пра­ви­ли по­слов к Дмит­рию, а за­тем с че­стью встре­ти­ли его на бе­ре­гах Вол­хо­ва. Пер­вым же его де­лом бы­ло ос­во­бо­ж­де­ние за­клю­чен­но­го в тем­ни­цу еще Ва­си­ли­ем ты­сяц­ко­го.
Не­из­беж­но он дол­жен был съез­дить в Ор­ду за яр­лы­ком на ве­ли­кое кня­же­ние, но ко­гда и как это про­изош­ло не­из­вест­но. Од­на­ко это про­изош­ло и Дмит­рий был ут­вер­жден как ве­ли­кий князь Ру­си и Нов­го­ро­да.
При­бли­зи­тель­но в это же вре­мя в Ор­ду по­еха­ли и дру­гие рус­ские кня­зья.

Сре­ди них был и брат Дмит­рия, бу­ду­щий его не­при­ми­ри­мый враг Ан­д­рей Алек­сан­д­ро­вич, о ко­то­ром мы рас­ска­жем поз­же. По­сле смер­ти Ва­си­лия он, по­ми­мо Го­род­ца, в ко­то­ром умер его отец, Алек­сандр Нев­ский, он по­лу­чил еще и Ко­ст­ро­му. Те­перь нуж­но бы­ло ут­вер­дить­ся в ро­ли ко­ст­ром­ско­го кня­зя. Впро­чем, что там ка­кая-то Ко­ст­ро­ма! Ведь стал же быв­ший ко­ст­ром­ской князь Ва­си­лий вла­сте­ли­ном всей Ру­си и Нов­го­ро­да! Чем же пле­мян­ник ху­же дя­ди? Впро­чем, по­ка это бы­ли меч­ты, не бо­лее. В 1276 го­ду Дмит­рий стал ве­ли­ким кня­зем и в этой ро­ли чув­ст­во­вал се­бя впол­не уве­рен­но вплоть до 1281 го­да, ко­гда он по­стро­ил на Нов­го­род­чи­не го­род Ко­по­рье. Нов­го­род­цы и слы­шать не хо­те­ли о не­об­хо­ди­мо­сти кре­по­сти, для них ва­жен был соб­ст­вен­ный за­кон о том, что князь не мо­жет иметь не­дви­жи­мо­сти на их зем­ле, ведь он при­гла­шен­ный, по­ни­зо­вец.

При­дет срок, его по­про­сят вон, а он от­ка­жет­ся, со­слав­шись на то, что по­стро­ил тут го­род и бу­дет им вла­деть. Сло­вом, нов­го­род­цы Ко­по­рье сры­ли до основания, а кня­зя по­же­ла­ли вы­гнать. Раз­го­рав­ше­му­ся кон­флик­ту очень был рад Ан­д­рей: шесть лет он ждал удоб­но­го слу­чая и вот он пред­ста­вил­ся! Те­перь мож­но бы­ло по­тес­нить брат­ца и за­нять и ве­ли­кий стол, и в Нов­го­род по­ехать кня­зем! О том, что это не­за­кон­но, Ан­д­рей и ду­мать не хо­тел, по­доб­ные ус­лов­но­сти его не сдер­жи­ва­ли.
Брат на бра­та

«…князь Ан­д­рей Алек­сан­д­ро­вич го­ро­дец­кий взво­дил в Ор­де об­ви­не­ние на стар­ше­го бра­та Ди­мит­рия пе­ре­яс­лав­ско­го, буд­то тот не хо­чет пла­тить да­ни ха­ну»
Сер­гей Ми­хай­ло­вич Со­ловь­ев, «Ис­то­рия Рос­сии с древ­ней­ших вре­мен»

Нов­го­род­цы схва­ти­ли у озе­ра Иль­мень ве­ли­ко­го кня­зя, взя­ли в за­лож­ни­цы двух его до­че­рей, за­хва­ти­ли бо­яр с же­на­ми и объ­я­ви­ли, что от­пус­тят всех, ес­ли кня­же­ская дру­жи­на по­ки­нет Ко­по­рье. Не по­мог­ла и по­мощь Дов­тон­та.
Де­лать бы­ло не­че­го - вои­ны уш­ли из воз­ве­ден­но­го Дмит­ри­ем го­ро­да. Нов­го­род­цы его раз­ру­ши­ли. А князь, на­пут­ст­вуе­мый нов­го­род­ским «иди ку­да хо­чешь», с семь­ей и боя­ра­ми по­ки­нул нов­го­род­скую зем­лю и ушел «за мо­ре».

Стран­ным об­ра­зом на­ших ис­то­ри­ков не удив­ля­ет тот факт, что в слу­чае опас­но­сти рус­ские кня­зья ис­ка­ли за­щи­ту в этом та­ин­ст­вен­ном «за­мо­рье». И от­че­го-то не­из­мен­но на­хо­ди­ли его там. Рав­но как и скан­ди­нав­ские ко­нун­ги на­хо­ди­ли за­щи­ту на Ру­си. Нет смыс­ла пре­дос­тав­лять за­щи­ту чу­же­зем­цам, рис­куя на­жить из-за это­го не­дру­га в ли­це мо­гу­ще­ст­вен­но­го со­се­да. Ри­ск­нуть мож­но толь­ко в том слу­чае, ес­ли спа­са­ешь ро­ди­чей. Ме­ж­ду тем, мы про­дол­жа­ем ве­рить в ми­фи­че­ское сла­вян­ское брат­ст­во-един­ст­во. С че­го бы?

Дмит­рий пе­ре­ждал гро­зу на се­ве­ре, а за­тем вер­нул­ся в род­ной, раз­ру­шен­ный Ан­д­ре­ем, Пе­ре­яс­лавль За­лес­ский. То, что тво­рил на рус­ской зем­ле этот сын Алек­сан­д­ра Нев­ско­го при­вед­ший та­та­ров, по­ве­дал Ка­рам­зин: «Та­та­ры, поль­зу­ясь слу­ча­ем, на­пом­ни­ли Рос­сии вре­мя Ба­тые­во. Му­ром, ок­ре­ст­но­сти Вла­ди­ми­ра, Суз­да­ля, Юрь­е­ва, Рос­то­ва, Тве­ри, до са­мо­го Торж­ка, бы­ли ра­зо­ре­ны ими: они жгли и гра­би­ли до­мы, мо­на­сты­ри, церк­ви, не ос­тав­ляя ни икон, ни со­су­дов, ни книг, ук­ра­шен­ных бо­га­тым пе­ре­пле­том; гна­ли лю­дей тол­па­ми в плен или уби­ва­ли.

Юные Мо­на­хи­ни…бы­ли жерт­вою гнус­но­го на­си­лия. Спа­сая жизнь и воль­ность, зем­ле­дель­цы гиб­ли в сте­пях от жес­то­ких мо­ро­зов. Пе­ре­славль, Удель­ный го­род Ди­мит­ри­ев, хо­тел обо­ро­нять­ся и был ужас­ным об­ра­зом за то на­ка­зан: не ос­та­лось жи­те­ля (по сло­вам ле­то­пи­си), ко­то­рый не оп­ла­кал бы смер­ти от­ца или сы­на, бра­та или дру­га. Сие не­сча­стие слу­чи­лось де­каб­ря 19 (1281 года): в Ро­ж­де­ст­во Хри­сто­во церк­ви стоя­ли пус­ты; вме­сто свя­щен­но­го пе­ния раз­да­вал­ся в го­ро­де один плач и стон. Ан­д­рей, злоб­ный сын от­ца столь ве­ли­ко­го и лю­без­но­го Рос­сии, празд­но­вал один с Та­та­ра­ми и, со­вер­шив де­ло свое, от­пус­тил их с бла­го­дар­но­стию к Ха­ну».

И вот это­го-то кня­зя нов­го­род­цы при­гла­си­ли к се­бе вме­сто из­гнан­но­го ими Дмит­рия. Ви­ди­мо, они ре­ши­ли, что на сто­ро­не Ан­д­рея си­ла, да и та­та­ры Нов­го­ро­ду не страш­ны, ко­гда там си­дит их друг. Ну, а к Ни­зо­вью нов­го­род­цы со­чув­ст­вия не пи­та­ли, хоть бы и во­все не ста­ло Ру­си, лишь бы Нов­го­ро­ду хо­ро­шо бы­ло.
А Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич - ис­тин­ный сын ве­ли­ко­го от­ца, не толь­ко по кро­ви, но и по ду­ху, на­чал свое прав­ле­ние с то­го, что ук­ре­пил обо­ро­ни­тель­ные со­ору­же­ния Пе­ре­яс­лав­ля За­лес­ско­го и по­том стал со­би­рать дру­жи­ну.
Ан­д­рей сде­лал от­вет­ный ход и, как ему свой­ст­вен­но, под­лый: от­пра­вил­ся в Ор­ду и при­нял­ся лгать на Дмит­рия. Он, мол, со­би­ра­ет си­лы, что­бы на ха­на на­пасть, а дань пла­тить и не ду­ма­ет! И по­ка Ан­д­рей за­ни­мал­ся ин­си­нуа­ция­ми к Пе­ре­яс­лав­лю по­до­шло от­прав­лен­ное им объ­е­ди­нен­ное, нов­го­род­ско-мо­с­ков­ско-твер­ское, вой­ско.

Си­туа­ция по­лу­чи­лось глу­пей­шая - во­ин­ст­во при­бы­ло, но по­сколь­ку про­тив Дмит­рия они ни­че­го не име­ли, то и не зна­ли, как быть даль­ше. А без Ан­д­рея на­чи­нать сра­же­ние не ре­ша­лись. По­стоя­ли, по­го­во­ри­ли с Дмит­ри­ем, за­клю­чи­ли мир­ный до­го­вор, да и по­шли по до­мам. Ме­ж­ду тем, Ан­д­рей, сно­ва при­вед­ший та­тар на Русь, гра­бил суз­даль­ские зем­ли, под­би­ра­ясь все бли­же к Пе­ре­яс­лав­лю.

По­ло­же­ние Дмит­рия бы­ло слож­ным. Ве­лит но­вый ве­ли­кий князь, и вер­нуть­ся нов­го­род­цы с тве­ря­ка­ми. С дру­гой сто­ро­ны уда­рят та­та­ры. С кем дер­жать кру­го­вую обо­ро­ну? И он на­шел вы­ход: ре­шил уда­рить в са­мое вра­же­ское серд­це. Ре­шил бо­роть­ся с «на­чаль­ст­вом» Ан­д­рея с по­мо­щью тюр­ков же. Сло­вом, он от­пра­вил­ся к за­кля­то­му вра­гу зо­ло­то­ор­дын­цев, ха­ну Но­гаю (умер в 1300 го­ду). Этот хан соз­дал го­су­дар­ст­во, ко­то­рое за­ни­ма­ло сте­пи от До­на до Ду­ная. Его сто­ли­ца - го­род Са­рай­чик (ны­не руи­ны у се­ла Са­рай­чи­ков­ское Гурь­ев­ской об­лас­ти Ка­зах­ста­на). На­се­лял эту ор­ду на­род но­гай­цев. Сей­час но­гай­цы жи­вут на Став­ро­по­лье, в Ка­ра­чае­во-Чер­кес­сии, в Чеч­не и Ин­гу­ше­тии. Об­щая чис­лен­ность на­ро­да - свы­ше 75 ты­сяч че­ло­век. Го­во­рят они на род­ном, но­гай­ском, язы­ке.

В 1283 го­ду Хан Но­гай был чрез­вы­чай­но рад при­бы­тию рус­ско­го со­юз­ни­ка и без про­мед­ле­ния вы­дал ему яр­лык на ве­ли­кое кня­же­ние. При­чем, вес Но­гая и в Зо­ло­той Ор­де был на­столь­ко ве­лик, что ни­кто не ре­шил­ся бы ос­па­ри­вать его ре­ше­ние. По­нял это и Ан­д­рей и, ко­гда Дмит­рий вер­нул­ся на Русь, без­ро­пот­но ус­ту­пил ему Вла­ди­мир, а за­тем и Нов­го­род. Но Дмит­рий, нау­чен­ный опы­том, из­брал ме­стом жи­тель­ст­ва Пе­ре­яс­лавль. От­сю­да и пра­вил Ру­сью, бы­вая в сто­ли­це лишь на­ез­да­ми.

Ко­неч­но, Ан­д­рей не ос­та­вил же­ла­ния взой­ти на ве­ли­кий стол. Он лишь от­сту­пил на вре­мя. В 1285 го­ду он вновь при­вел та­та­ров на Русь. Нет, не вер­нуть власть, а что­бы вы­слу­жить­ся и дать сво­им хо­зяе­вам по­жи­вить­ся на гра­бе­же рус­ско­го на­ро­да. Дмит­рию ни­че­го не стои­ло про­гнать та­тар вон.

На не­сколь­ко лет млад­ший брат уго­мо­нил­ся и в 1288-1289 го­дах да­же по­мо­гал стар­ше­му в кон­флик­те с Тве­рью, чей князь не же­лал под­чи­нять­ся Дмит­рию Алек­сан­д­ро­ви­чу на­рав­не с дру­ги­ми князь­я­ми. Не ис­клю­че­но, что Дмит­рий про­сто ре­шил на­ка­зать твер­ско­го кня­зя за по­мощь, ко­то­рую Тверь ра­нее ока­зы­ва­ла Ан­д­рею. До сра­же­ния де­ло не дош­ло, хо­тя уси­лен­ное дру­жи­на­ми брать­ев Ан­д­рея и Да­нии­ла вой­ско ве­ли­ко­го кня­зя на пу­ти к Тве­ри ­ра­зо­ри­ло не­сколь­ко твер­ских во­лос­тей. Ви­дя яв­ное пре­вос­ход­ст­во войск Дмит­рия, Ми­ха­ил Яро­сла­вич твер­ской вы­шел ему на­встре­чу, и по­сле не­сколь­ких дней пе­ре­го­во­ров кня­зья за­клю­чи­ли мир на ус­ло­ви­ях, ско­рее все­го, ве­ли­ко­го кня­зя.
В 1293 го­ду Ан­д­рея Алек­сан­д­ро­ви­ча с не­сколь­ки­ми князь­я­ми по­ехал в Зо­ло­тую ор­ду вновь жа­ло­вать­ся на бра­та. Не важ­но, на что имен­но он жа­ло­вал­ся, зо­ло­ор­дын­ско­му ха­ну ну­жен был лишь фор­маль­ный по­вод для то­го, что­бы рас­пра­вить­ся с Дмит­ри­ем, на­зна­чен­ным Но­га­ем. Про­ще го­во­ря, дру­зья на­ших вра­гов - на­ши вра­ги.

Хан Тох­та от­пра­вил боль­шое вой­ско во гла­ве с род­ным бра­том Ту­да­ном на Русь. До­ро­гу вра­гам ука­зы­вал Ан­д­рей. Бы­ли по­сле­до­ва­тель­но раз­ру­ше­ны 14 рус­ских го­ро­дов, сре­ди них: Вла­ди­мир­ская сто­ли­ца, Мо­ск­ва, Дмит­ров, Юрь­ев, Уг­лич. Ну, а про­стых сел и по­сел­ков ни­кто и не счи­тал, унич­то­жа­ли без сче­та. Увы, Дмит­рий ни­че­го не мог про­ти­во­пос­та­вить это­му ура­га­ну смер­ти. И ни­кто не впра­ве его за это ви­нить, не при­шло еще вре­мя по­счи­тать­ся с та­та­ра­ми за их зло­дей­ст­ва.

А нов­го­род­цы уже в ко­то­рый раз про­яви­ли се­бя не с луч­шей сто­ро­ны. По­ка та­та­ры гра­би­ли Русь, они мол­ча­ли, а как толь­ко ог­ню и ра­зо­ру был пре­дан нов­го­род­ский го­род Во­лок Лам­ский, за­бес­по­кои­лись ,как бы и им не дос­та­лось. Сра­зу же и от­пра­ви­ли в Зо­ло­тую Ор­ду бо­га­тей­шие да­ры. Ма­ло то­го, вновь Ан­д­рея, не смот­ря на всю его мер­зость, при­зна­ли сво­им кня­зем. Что ж, вы­жи­ва­ли, как мог­ли, не ду­мая о мо­ра­ли.

В 1293 го­ду ме­ж­ду брать­я­ми в Тве­ри был под­пи­сан стран­ный мир­ный до­го­вор, по ко­то­ро­му Дмит­рий буд­то бы доб­ро­воль­но от­ка­зы­вал­ся от ве­ли­ко­го кня­же­ния, за что по­лу­чал в удел род­ной Пе­ре­яс­лавль. Ка­жет­ся Дмит­рий ус­тал от брат­ско­го пре­да­тель­ст­ва, от не­вер­но­сти нов­го­род­цев, от ди­кой сви­ре­по­сти та­тар - ото все­го. Ма­ло ко­му до­ве­лось хлеб­нуть столь­ко же из ча­ши пре­да­тель­ст­ва, есть пре­дел че­ло­ве­че­ским си­лам. А они у Дмит­рия, су­дя по все­му, ис­чер­па­лись. Из Тве­ри в Во­лок (со­вре­мен­ный Во­ло­ко­ламск) он ехал буд­то уже и не жи­вым че­ло­ве­ком, а блед­ной те­нью. И на из­мо­ж­ден­ном ли­це его с туск­лы­ми оча­ми все яв­ст­вен­ней про­сту­па­ли чер­ты «мас­ки смер­ти», ко­то­рую не спу­тать ни с чем.

Та­ти­щев о по­след­них дня Дмит­рия пи­шет: «Князь ве­ли­кий Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич по­шел из Тве­ри к Во­ло­ку и там раз­бо­лел­ся. В тот же год князь Фе­дор Рос­ти­сла­вич яро­слав­ский по­жег весь град Пе­ре­славль. В тот же год князь ве­ли­кий Дмит­рий Алек­сан­д­ро­вич, внук Яро­сла­ва, пра­внук Все­во­ло­да, пра­пра­внук Юрия Дол­го­ру­ко­го, пре­пра­прав­нук Вла­ди­ми­ра Мо­но­ма­ха, пра­щур Все­во­ло­да, пре­пра­щур Яро­сла­ва, пре­прап­ра­щур Ве­ли­ко­го Вла­ди­ми­ра, по­стриг­ся во свя­той ино­чес­кий ан­гель­ский об­раз и в схи­му и пре­ста­вил­ся. И вез­ли его в Пе­ре­славль, и по­ло­жи­ли в церк­ви свя­то­го Спа­са; кня­жил лет 18».

Так и по­хо­ро­ни­ли Дмит­рия в со­жжен­ном гра­де Пе­ре­яс­лав­ле - горь­кая у не­го бы­ла судь­ба.