Сложная ситуация в сфере дисциплины и правопорядка современных Вооруженных сил России побуждает обратиться к историческому опыту русской дореволюционной армии не только затем, чтобы отыскать аналогии современным явлениям, но для лучшего понимания сути армейских проблем, имеющих глубокие, органические корни.

Мощный всплеск нарушений воинской дисциплины, массовых беспорядков в армии, проходивших на фоне первой русской революции 1905-1907 гг., не могли не подтолкнуть руководителей военного министерства к попытке анализа причин, приведших к дисциплинарному кризису. Комитетом по образованию и устройству войск был подготовлен запрос в адрес командиров высокого уровня (генералов, от начальника бригады и выше), где испрашивалось их мнение о состоянии воинской дисциплины и правопорядка (14 развернутых вопросов) и мерах по ее укреплению. Полученные ответы и сегодня хранятся в РГВИА имеют высокую историческую ценность.

Коснемся здесь лишь части оценок и мнений, а также умонастроений, преобладавших тогда в офицерской среде.
МУНДИР ТЕРЯЕТ СВОЕ ОБАЯНИЕ

Абсолютное большинство респондентов обращали внимание военного руководства на пагубное влияние разного рода социально-политических, экономических и духовно-нравственных причин, подрывающих дисциплину. Как самые очевидные, всеми без исключения командирами назывались следующие: военные неудачи 1904-1905 гг., "беспорядки" первой русской революции и деструктивная, антиармейская направленность большей части прессы.

Так, на взгляд генерал-лейтенанта Орлова, начальника 43-й пехотной дивизии, пореформенное время не было использовано для воспитания народа. И воинская дисциплина "не была заменена постепенно соответствующим нравственным и умственным развитием". В то время как "новые идеи... пошатнули прежние вековые принципы... зараза эта в настоящее время попадает в армию еще в больших размерах, чем раньше", а многие призывники "при поступлении на службу являются уже закоренелыми противниками всякого порядка и дисциплины". То есть военная служба в представлении народа предстает как "ссылка на мучение, а потому на службу идут неохотно", писал другой военачальник.

В результате, как считают генерал-лейтенанты - начальник 1-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии Сидорин и начальник 2-й Кавказской казачьей дивизии Ржевуский, "военный мундир потерял в глазах общества свое обаяние; оно перестало видеть в носящих военный мундир людей, исполняющих высокий и жизненно необходимый долг, а видело только общественное бремя, которое мешает и культуре, и свободе. Насколько раньше мундир в семье, можно сказать, передавался по наследству, настолько же в последнее время родители заботились, чтобы всеми силами провести сыновей через заведения, дающие наибольшее обеспечение в будущем, почему на долю войск оставались неудачники". Последний тезис о пополнении войск офицерами, избравшими эту профессию в силу случайных обстоятельств, тезис о снижении интеллектуального, нравственного и делового уровней, в различных вариациях встречается в большом количестве генеральских заключений.

Нередко высказывания военачальников носили и более радикальный характер. Например, начальник 51-й пехотной резервной бригады видел причины упадка дисциплины в реформах Александра II, полагая, что его "сантиментальное направление", особенно в последние 10-12 лет, довело состояние порядка в войсках до опасной черты, за которой (при непринятии радикальных мер во всех эшелонах власти) - хаос. А начальник другой бригады возлагал вину на высшее военно-политическое руководство: "Неустойчивость сверху порождает брожение и шатание в подчиненных массах". Начальник 41-й пехотной дивизии также отметил, что дисциплина упала "от растерянности власти".

Такого рода позиции генералитета уверенно можно назвать типичными.

Значительный интерес представляет рассмотрение заключений военачальников в той их части, где генералы пытаются дать ответ о причинах упадка дисциплины, которые напрямую зависят от деятельности военного ведомства, его структурных подразделений, командного состава всех уровней.

Практически все опрашиваемые были солидарны с начальником 43-й пехотной дивизии, указавшим на крайне негативное влияние, скажем, таких факторов, как:

- падение престижа офицера в обществе;

- отсутствие продвижения у офицеров в службе, откуда - всеобщая апатия;

- тяжелые материальные условия офицеров.

Для исправления сложившегося положения предлагалось, в частности:

- укрепить авторитет армии, особенно пехоты;

- существенно увеличить жалованья офицерам и (обратите внимание)

- у чиновников всех ведомств убрать погоны.(!)

Как последнее напоминает Россию наших дней, когда в 12 ведомствах заведена "воинская служба" с погонами, мало отличаемыми от армейских и с денежными окладами более высокими, чем собственно в армии.

Характерно и мнение генерал-лейтенанта Павла Ренненкампфа, полагавшего, что причиной падения дисциплины в армии в большой степени является безнаказанность высших начальников. В подтверждение начальник 1-й гвардейской пехотной дивизии упоминает о фактах, когда руководители достаточно высокого ранга бросали свои воинские части во время Русско-японской войны, и к ним не были применены никакие карательные санкции.

Командиры также не оставили без внимания "трусость, доходившую до унижения своего достоинства перед нижними чинами, которую некоторые офицеры проявили в смутное время". Значительная часть генералитета понимала, что "пристрастие начальства к некоторым офицерам, любовь к подслуживанию и внешнему угодничеству, нетерпимость к людям с самостоятельным характером" крайне вредят делу сознательной воинской дисциплины в офицерском корпусе.
НЕ МЕСТО КРАСИТ ОФИЦЕРА

Часть генералов отметила пагубное влияние на офицерскую дисциплину захолустных мест службы. Даже чин подполковника в таких забытых богом уголках империи не прельщал офицеров; многие тихо спивались там, поэтому не у всех командиров поднималась рука строго взыскивать с нарушителей.

Правда, были и совершенно иные суждения о "географическом аспекте" офицерской дисциплины. Генерал-лейтенант Алексей Брусилов, в то время начальник 2-й кавалерийской дивизии, отнюдь не считал его поводом для ослабления командирской твердости. "Снисходительно смотреть на некоторые проступки офицеров лишь потому, что часть стоит в глухом месте, не имеет смысла, ибо от этого место не станет веселей, а дурной пример и слабость также ведут за собою распущенность, а тогда и часть со своим корпусом офицеров пропала".

Алексей Брусилов был уверен, что обострение общественно-политической ситуации в стране лишь косвенно повлияло на дисциплину, главная же причина ее упадка - понизившийся дух корпуса офицеров. Либеральные устремления 60-х гг. XIX столетия "отозвались на военно-учебных ведомствах крайне тяжело". А реформы не исправили недостатки в подготовке офицеров, но сломали систему. "Очевидно, что офицеры - питомцы этой школы и этого нигилистического духа, постепенно продвигались в чинах, незаметно даже для себя вносили растление в военную среду, ослабляя дисциплину во всех отношениях жизни и службы войск".

Большинством офицеров и генералов разделялось следующее мнение Брусилова: "Лучше иметь мало, но хороших офицеров, чем много скверных или безнравственных". Кроме того, он заострял внимание на проблеме высокой текучести кадров штаб-офицеров в полках, что плохо сказывалось на состоянии воинской дисциплины. Необходимо, утверждал Брусилов, добиваться того, чтобы "весь режим был тверд, точен, строг и справедлив. Правда, эти слова легче говорить, чем выполнить на деле, но необходимо подбирать соответствующих лиц, способных проводить эти основы во что бы то ни стало".

Смена поколений, происходившая в командном составе русской армии все интенсивней в конце XIX - начале XX вв., обнажила тенденцию, о которой образно и ярко поведал начальник 1-й гвардейской пехотной дивизии: "Среди молодых офицеров появилась ложная гордость антидисциплинированности, а старшие офицеры постепенно слабели, так как старые служаки, воспитанные в муштре, казались смешными. В армии, как в богадельне, оставались и дослуживали пенсии развалины, никуда не пригодные, а строгие начальники имели репутацию бурбонов, отсталых, совершенно к новым взглядам не подходящих".

Командиры подчеркивают требования к дисциплине должны быть равными как для младшего офицера, так и для генерала.
ИЗЪЯНЫ НАГРАДНОЙ СИСТЕМЫ

Важный морально-нравственный аспект воинской дисциплины затронул в своем заключении помощник начальника Казанского военного округа. Он писал об изъянах наградной системы. Генерал полагал, что значительная часть награждений в Русско-японскую войну была неправильной, несправедливой, аморальной, а их количество - непомерно большим. Приведены такие цифры: за полтора года войны на Дальневосточном театре военных действий вручено свыше 600 золотых сабель, то есть больше, чем за 64 года кавказских войн, кроме того, присвоено 80 000 знаков отличия военного ордена (в 2 раза больше, чем за все царствование Александра I).

"Сабли за храбрость получали заведующие перепиской за десятки верст от полей сражений, ордена давали даже антрепренерам опереточных трупп и служащим в экономических обществах, а знаки отличия военного ордена жаловались даже гастролерам, кадетам, гимназистам и почти не видевшим поля боя солдатам". Тогда как раненые, изувеченные офицеры оставались обойденными в наградах". Помощник начальника Казанского военного округа был уверен в необходимости ревизии, пересмотра, даже отмены неправедно произведенных награждений. Он верил, что, несмотря на болезненность процесса, это оздоровит атмосферу в армии.

В документах Военного министерства мне не удалось найти следов прохождения предложения помощника начальника Казанского военного округа и, соответственно, никаких, пусть локальных, решений по наградным вопросам.

На иной, весьма важный фактор, исподволь разлагавший офицерскую воинскую дисциплину, указал начальник 45-й пехотной дивизии. Он считал "ненормальным явлением в жизни общества офицеров, где молодые, неопытные и неустановившиеся офицеры благодаря своему численному превосходству играют первенствующую роль при различного рода выборах... в том числе в суд общества офицеров. Это дает возможность различным интриганам пользоваться этой увлекающейся толпой для устройства своих темных делишек, последовательно проводя разлад в общество офицеров".

Заслуживает внимания мнение, высказанное генерал-майором Петровым. Он начинал воинскую службу солдатом и помнил "старое, хорошее воинское обучение и воспитание". Поэтому современная ситуация, когда даже "имя Суворова солдатами, да и офицерами почти забыто", подталкивала старого генерала к невеселым размышлениям о перспективах родной армии...

Противник панибратства, начальник 4-й стрелковой бригады выступил сторонником строгой регламентации столь тонкой материи, как офицерские традиции. Его аргументы были просты: если офицера что-то не устраивает в личности командира - жалуйся, или уходи. "Начальник не женщина, его нужно слушаться, а не любить, а требующих всегда по закону будут уважать".

Во многих заключениях военачальников обращалось внимание на неблаговидную роль прессы в расшатывании воинской дисциплины. Как высказался один из генералов, "слабые характером начальники начинают популярничать, чтобы не попасть в печать".
ВРЕМЯ РЕКРУТОВ МИНОВАЛО

Большинство генералов настаивало на немедленном принятии ряда мер. Прежде всего полагалось необходимым срочно поднять уровень обеспечения офицеров, их престиж в обществе. Уравнять офицеров гвардии, генерального штаба и армии.

Практически всеми военачальниками разделялся вывод о том, что "упадок дисциплины среди нижних чинов несомненно является прямым следствием упадка дисциплины среди офицеров". Большинство воинских начальников понимали, что безвозвратно минули те времена безропотных и покорных рекрутов, когда для дисциплинирования "немного надо было труда, чтобы покорность эту специализировать".

Причинами упадка дисциплины большинством генералов признавались малый срок воинской службы солдат, их бесчисленные командировки (в том числе и для уборки улиц), соответственно нехватка личного состава в подразделениях.

Об отрицательном влиянии некомплекта командных кадров (офицеров и унтер-офицеров) на поддержание воинской дисциплины в солдатской среде писали многие генералы. Командиры информировали о ситуациях, когда, случалось, что на две роты был только один ротный командир...
БЫЛИ И ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ

Читая ряд заключений военачальников, чувствуешь определенное наличие двойных стандартов: одни относились к офицеру, другие - к солдату. Не всегда об этом говорилось вслух, в конце XIX - начале ХХ века это было уже не в духе времени, но подход к офицеру был априори более доброжелателен. Тогда как "слишком гуманное отношение к ним (к солдатам и унтер-офицерам. - Авт.) офицеров, обращение иногда офицеров к некоторым нижним чинам на "Вы" и даже подание иногда руки, - что должно быть строго преследуемо и караемо". Командир 6-го Армейского корпуса генерал Хитров с заметным раздражением писал: "вредно все, способствующее ненужной изнеженности войск: введение носовых платков, утиральников, постельных принадлежностей с правом требования выдачи этих предметов, даже в тех случаях, когда часть не получила средств для заведения их".

Практически всеми генералами было отмечено, что для дела дисциплины вредна новая форма одежды, "обмещанившая" армию, убравшая у нее воинской вид и дух.
ЗАКОН ДЛЯ ВСЕХ ОДИН

Даже начальник Главного штаба русской армии признает рост количества преступлений и "ослабление дисциплины в войсках как основного закона во взаимоотношениях между начальниками и подчиненными, с одной стороны, и между старшими и младшими - с другой". Он впрямую связывает это с "общей смутой в стране".

Самый низкий уровень дисциплины начальником Главного штаба был отмечен в инженерных и артиллерийских частях. Основной причиной такого положения он назвал наличие более высокой доли пролетариев в солдатских рядах.

Примечательно, что на вопрос о том, насколько сильно влияет на дисциплину в войсках наличие офицеров с малым строевым цензом, начальник Главного штаба ответил, что у него "категорически данных не имеется". В то время как большинство генералов высказывались более определенно. Например, начальник артиллерии 14-го армейского корпуса генерал Булгаков так аргументировал необходимость для военной карьеры хорошего строевого опыта, помогающего впоследствии командирам удерживать должное состояние дисциплины и порядка: "Во многих случаях жизни части приходится жить чутьем, а оно развивается под воздействием продолжительного служебного опыта", который дает и "понимание психологии подчиненных".

Начальник Главного штаба русской армии призывал не забывать о требовании ст. 1. Дисциплинарного устава - не оставлять без взыскания ни одно нарушение воинской дисциплины. "Неуклонное и ровное соблюдение этого требования закона... не озлобит подчиненного против начальника, а напротив, вселит в каждого из них уважение... приучит уважать закон", а потому увеличивать власть старших начальников нет нужды.

И, наконец, большинство генералов считали необходимым сориентировать государственную политику на "образование со строго государственной закваской, каковое имеет место везде, за исключением нашей родины".

К сожалению, пожеланиям начальника 5-й кавалерийской дивизии, предполагавшего, что "ответы, которые будут получены... должны, с одной стороны, в своей совокупности, повлиять на дух и редакцию уставов, с другой - послужат материалом к выработке общих взглядов на сущность реформ или преобразований в войсках", было не суждено сбыться даже в самой минимальной мере.