| shtormax | Дата: Воскресенье, 28.10.2007, 12:59 | Сообщение # 1 |
Генерал-лейтенант
Группа: Администратор
Сообщений: 667
425321904
Репутация: 5
Статус: Offline
| «ПРИЧИНОЙ СМЕРТИ... БЫЛ ТОВ. СТАЛИН»
Я листаю в архиве дело, состоящее из нескольких листков. Это прошение «главе государства» товарищу Калинину от Корча-гиной Анны Гавриловны — о помиловании. Пишет она из Беломорско-Балтийского лагеря: «Обвинили меня в том, что в 1933 году я отдыхала в доме отдыха ЦИК СССР, там же отдыхали сотрудницы библиотеки ЦИК Синелобова и Буркова. Синелобова узнала, что я работаю у тов. Сталина, спросила у меня о смерти Надежды Сергеевны. Я ей сказала, что она умерла от сердца одновременно с приступом аппендицита. Больше у меня никакого об этом разговора не было».
В 1935 году, когда начались репрессии, брат Синелобовой, работавший в комендатуре Кремля, был расстрелян. Арестовали и Синелобову.
«Синелобов был в квартире тов. Сталина, когда умерла Надежда Сергеевна, — пишет Корчагина. — Он был уполномоченным коменданта Кремля... Когда их арестовали, как я узнала во время следствия, Синелобова на меня показала, что я ей сказала, что причиной смерти Надежды Сергеевны был тов. Сталин и что он-де ее застрелил... Я никак не могла, да и невозможно придумать такой гнусной лжи на дорогого мне и всем, кому он открыл путь к светлой жизни, человека! Я хорошо знаю, что даже вы, тов. Калинин, знаете, что тов. Сталин был в этот вечер с тов. Молотовым за городом на даче. Я в квартире тов. Сталина в это время не была. Наша квартирная работа была в другом корпусе, но нам звонили с дачи товарищи и спрашивали: «Что у вас там случилось? Позвонили из Кремля и вызвали тов. Сталина домой, и он очень спешил, быстро уехал и... совсем рано...» Когда я пришла в 9 утра на работу, то вижу: все расстроены, но нам, работницам, ничего не говорили, пока не привезли гроб и цветы, тогда нам сказали, что умерла Надежда Сергеевна. Они не говорили нам, чтобы мы не подняли рев и не действовали на других. Вот мое верное доказательство в ее естественной смерти... 29 марта 1935 года пришли ко мне два товарища в куртках. Думала: на работу, а привезли меня на Лубянку. На допросе я все рассказала, как и вам, на меня кричали: «Брешет, у нее глаза, как у воровки». И много сказали оскорбительных слов... Я прочла протокол, но подписывать не могла, потому что в нем было не то, что я говорила, а когда я стала возражать, то на меня так закричали, а один из товарищей подошел и молча положил руку на мое плечо и закричал: «Хуже будет!» Я настолько перепугалась, что все подписала».
Изложив дело, Корчагина просит о помиловании. Надпись на прошении: «Доложено лично М. И.» (Калинину. — Э. Р.). И резолюция: «Отклонить, Калинин».
Так и сгинула злополучная уборщица в лагерях.
Но мы запомним: «Даже вы, тов. Калинин, знаете, что тов. Сталин был в этот вечер с тов. Молотовым за городом на даче»... Другими словами, такова была официальная версия, которую Корчагина должна была повторять и которую сам Сталин счел возможным даже у гроба сообщить Бухарину.
А на самом деле? Конечно, правы и Молотов, и няня, которые находились в доме и все наблюдали сами: Хозяин был дома в ночь выстрела... Но почему-то не захотел, чтобы об этом знали.
Почему? Чтобы понять, вернемся в последний ее вечер.
Итак, в черном платье с розами она приходит к Ворошиловым. Потом ее оскорбляет Сталин, и она убегает. Почему она так нервна? Только ли из-за ревности? И только ли на этом вечере?
«Она была в то время немного психопаткой», — характеризует ее Молотов.
Почему? Ответ оказался простым. И ужасным.
В Архиве президента я наткнулся на «Историю болезни Аллилуевой Н. С.», составленную в Кремлевской поликлинике. Хозяин сохранил ее в личном архиве... И вот в конце я наткнулся на поразившую меня запись, сделанную в августе 1932 года: «Сильные боли в области живота. Консилиум — на повторную консультацию через 2–3 недели».
И, наконец, последняя тревожная запись: «31. 8. 32. Консультация по вопросу операции — через 3–4 недели»... Больше записей нет.
Итак, она покончила с собой в то время, когда ей предстояла операция. Об этом я нигде никогда не читал!
Видимо, не зря она ездила в Карлсбад. Все это время она испытывала «сильные боли в области живота». Ее консультируют, готовят к операции.
Но о причинах болей ничего конкретного не сказано. Вероятно, речь шла о чем-то очень серьезном, и на лечении в Карлс-баде она уже начала что-то подозревать. Не в этом ли была причина ее обостренной нервозности? И не потому ли появился у нее пистолет — странный подарок брата Павлуши? Не она ли сама попросила его подарить? Пистолет считался верным помощником партийца, когда жизнь становится невмоготу...
Так что оскорбление на том праздничном вечере пало на подготовленную почву. Она уже, видимо, знала: жить ей осталось недолго.
Итак, она убегает с вечера. Ее догоняет Полина — жена Молотова. Происходит разговор. Впоследствии сама Полина расскажет ее дочери, Светлане Аллилуевой, как они гуляли по Кремлю и как она успокоила Надежду. Но странно: Полина возвращается на вечер, а Надежда не возвращается — уходит домой. Так что возникает вопрос: успокоила ли? И хотела ли успокоить?
О ЧЕМ ОНИ МОГЛИ ГОВОРИТЬ?
Это было страшное время. И Полина — типичная револю-ционерка из того страшного времени.
В 1949 году, арестованная по приказу Хозяина, она на до-просе рассказывает свою биографию:
— Моя фамилия Карповская Перл Семеновна. А Жемчужина — это моя партийная кличка.
— Вы работали в подполье?
— Да, на Украине, в период пребывания там армии Деникина... Принимая участие в работе Международного женского конгресса, я познакомилась с Молотовым... в конце 1921 года я стала его женой.
Впоследствии Полина — заместитель наркома пищевой промышленности, нарком рыбной промышленности... Жертва Сталина, эта стойкая революционерка и после освобождения будет продолжать его боготворить. Могла ли она любить Надю, эту «бабу», симпатизирующую Бухарину, который презирал и ненавидел ее мужа, в дни, когда шла острая борьба за власть? И присутствие этой «бабы» рядом с Хозяином — не опасно ли?
А Бухарину Надя действительно симпатизировала.
Ларина: «Тайно она разделяла его взгляды, связанные с коллективизацией, и... улучив момент, сказала ему об этом».
И Молотов это знал: «Чтобы она пошла за Бухариным, это маловероятно. Но она, конечно, поддавалась влияниям Бухарина».
Так что выбежала за ней Полина больше по обязанности: вторая дама должна утешать первую. Но если и утешала, то, думается, делала это своеобразно.
В то время Полина могла знать некую тайну, намек на которую был бы смертелен для Надежды... След этой тайны — в дневнике Марии Сванидзе.
«Я ИХ НАБЛЮДАЛА»
Мария — жена Алеши Сванидзе, та самая, которой исповедовалась в своем одиночестве Надежда. Алеша и Мария были арестованы в 1937 году, и бумаги Марии были тотчас переданы Сталину. Он хранил их на квартире, в своем личном архиве. И не случайно. Мария Сванидзе посмела сделать запись, которую недопустимо было читать посторонним.
«4.11.34. Вчера, после трехмесячного перерыва, вновь увидела И. (Иосифа. — Э. Р.). Он вернулся из Сочи. Выглядит хорошо, но сильно похудел. Часов в 7 мы: я, Нюра (Анна, сестра покойной Надежды. — Э. Р.) и Женя (жена Павлуши Аллилуева. — Э. Р.) пошли к нему. Его не было дома... Мы были с детьми, сидели в Васиной комнате, и вдруг по коридору прошел он, в летнем пальто, несмотря на холодную погоду (он с трудом всегда меняет по сезонам одежду, долго носит летнее, к которому, очевидно, привыкает, и та же история весной с костюмами, когда они снашиваются и надо надевать новый...). Он пригласил нас к столу. Встретил он меня ласково, спросил про Алешу и шутил с Женей, что она опять пополнела, и был с нею очень нежен... Теперь, когда я все знаю, я их наблюдала... Открыли шампанское, и мы пили тосты...»
Женя — мечта восточного мужчины: русая коса, румянец во всю щеку. Высокая русская красавица.
Аллилуева-Политковская: «Маму прозвали «роза новгород-ских полей», у мамы рост — 1 м 75, перед родами она наколола дров и пошла меня рожать».
Запись в дневнике Марии относится к 1934 году — уже после смерти Нади. Но если это увлечение и не началось раньше, то безошибочным чутьем любящей женщины Надя могла предвидеть эту страшную для нее возможность...
Я беседую с Аллилуевой-Политковской:
— Много раз я читал, что после гибели жены Сталин разо-гнал всех Аллилуевых...
— Напротив — он нас всех взял к себе на дачу в Зубалово. И мы с 1932 года жили там — и бабушка с дедушкой, и Сережа, и папа с мамой, которые приезжали на субботу-воскресенье и жили у него... Нрав у Сталина был суровый, но он замечал, когда женщины хорошо одеваются. Он говорил маме: «Женя, вам надо одевать советских женщин».
Да, он восхищался ею и до 1934 года. И если знать, как он устал от скандалов с женой, от этой вечной борьбы с нею...
Так что достаточно было Жемчужиной чуть-чуть намекнуть... И цыганская кровь взыграла — Надя побежала, помчалась домой. Скорее всего она ждала его, чтобы яростно с ним объясниться. И видимо, дождалась его — выпившего. Было объяснение в ее комнате, и, конечно, обругав ее, он пошел спать. Вдогонку она швырнула ему розу. И от бешенства и бессилия — схватила пистолет...
Когда он услышал выстрел, он уже все понял. И увидел ее — лежащую у кровати, залитую кровью... Помогать было поздно, и он решил притвориться спящим. А далее — все, как описывает няня. Экономка вошла в ее комнату, и тогда уже разбудили его.
Но все это версии, фантазии... Одно точно: он был в доме. И он понимал: враги скажут, что он убил ее. Трудно будет объяснить, как он не услышал выстрела в ночной тишине. И вот тогда он выдумывает версию, которую все должны повторять, как повторяет бедная Корчагина: «Даже вы, тов. Калинин, знаете, что тов. Сталин был в этот вечер с тов. Молотовым за городом на даче».
Но прислуга знает: он был в квартире. И это странное несоответствие с официальной версией рождает страшные слухи.
После похорон он занят привычным делом — ищет виноватых и легко их находит. Враги — это они отравляли ее разум, нашептывали ей против него. Недаром он всегда это чувствовал...
Вспомним уже процитированные слова Молотова: «Она, конечно, поддавалась влияниям Бухарина». В них отзвук слов самого Хозяина.
Начальник личной охраны Сталина генерал Власик в беседе с историком Н. Антипенко рассказал: «Надежда принесла домой из Промакадемии и показала Сталину подброшенное ей на занятиях рютинское обращение к партии, где Сталина именовали агентом, провокатором и прочее».
Ларина: «Николай Иванович вспоминал, как однажды он приехал на дачу в Зубалово и гулял с Надеждой Сергеевной возле дачи. Приехавший Сталин тихо подкрался к ним и, глядя в лицо Николаю Ивановичу, произнес страшное слово: «Убью». Николай Иванович принял это за шутку, а Надежда Сергеевна содрогнулась и побледнела».
Нет, это не ревность — он был слишком уверен в себе и в ней. Речь идет все о том же: о влиянии Бухарина на Надежду.
Он боялся их разговоров — о голоде в деревне, о рютин-ских обращениях. Он был по горло сыт ее обвинениями и мог предполагать, что во многом они шли от Бухарина. Так что его «убью» — это серьезно.«ДЕЛО ВЕЛИКОЕ, БЕСПОЩАДНОЕ»
Можно выстроить его мрачную логику: правые довели ее до гибели, сознательно разрушили его дом, семью. Недаром заговор Рютина совпал с ее гибелью. И все чаще он вспоминает судьбу Ивана Грозного, борясь с которым бояре отравили его любимую жену. Те — ядом, эти — ядовитыми речами... Впрочем, Иван страшно отомстил боярам. Ужасен будет и его гнев. Но пока он не выдает себя, он умеет ждать!
Иван Грозный, как мы увидим, станет его любимым персонажем. По его заданию великий Эйзенштейн снимет фильм о грозном царе.
В фильме бояре извели любимую жену Ивана, и царь задумывает «дело великое, беспощадное» — истребление мятежных царедворцев.
До конца страшного 1932 года Хозяин не появляется в общественных местах. Затворяется в комнатах — переживает смерть жены, сосет трубку, думает. Все это время рядом с ним верная тень — Молотов.
В конце года торжественно праздновали 15-летие ГПУ, но он даже там не появился — ограничился приветствием.
Только после Нового года Сталин собирает пленум ЦК и подводит итоги Великого перелома. Он объявляет о победе индустриализации: «У нас не было черной металлургии — у нас она есть, у нас не было автомобильной промышленности — у нас она есть, у нас не было тракторной промышленности — у нас она есть, — монотонно перечисляет он под нескончаемые аплодисменты зала. — Мы выдвинулись на одно из первых мест по производству электроэнергии, нефтепродуктов и угля... создали новую металлургическую базу на востоке. Из аграрной страны мы стали индустриальной страной... СССР превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, способную производить все современные средства обороны...»
Гремели овации. И он прошелся по поводу капитулировавших оппонентов: «Нельзя было не подгонять страну, которая отстала на сто лет... Правильно поступила партия, проводя политику ускоренных темпов».
Миллионы погибли в этой страшной гонке. Но он знал: царь-реформатор Петр Великий тоже уложил в землю тьму сограждан.
Недаром английский премьер Ллойд-Джордж сравнил тогда Сталина с великим царем... Да, погибли миллионы. Но они своими телами проложили дорогу в завтра, приблизили Великую мечту.
Теперь он должен получить урожай. Он посылает в деревню 17 тысяч партийных работников — взять зерно у колхозов. И он получил зерно. Призрак голода отступил. Он выиграл.
После гибели жены он остался один. Наступает мужское царство. Раньше на спектаклях в его любимом Большом театре в правительственной ложе сидели вожди со своими женами. После смерти Надежды жен в ложу уже не брали. Хозяин без жены — и слуги без жен. На встречах Нового года в Кремле теперь все Политбюро сидело вместе за мужским столом, а жены — поодаль, за отдельными столиками.
Его матери сообщили официальную версию: Надя умерла от аппендицита. Мать верила в Бога и, конечно же, задумалась о вторичном его вдовстве и о Божьем гневе.
Она по-прежнему посылала ему варенье и фрукты с его маленькой родины. А он по-прежнему, бывая в Сочи, с нею не встречался, но короткие письма посылал исправно:
«Здравствуй, мама моя. Письмо твое получил. Получил также варенье, инжир, чурчхелу. Дети очень обрадовались и шлют благодарность тебе. Я здоров, не беспокойся обо мне — я свою долю выдержу. Не знаю, нужны деньги или нет. Во всяком случае, шлю 500 рублей. Высылаю также фотокарточку свою и детей...
Будь здорова, дорогая мама, не теряй бодрости духа. Целую. Твой сын Сосо».
«24.3.34. Дети кланяются тебе. После кончины Нади тяжела моя личная жизнь. Но ничего, мужественный человек должен всегда оставаться мужественным».
ПОТЕПЛЕНИЕ
Заточение закончилось. 12 июня 1933 года он появляется на новом грандиозном шоу — физкультурном параде. Обнаженные, совершенные тела должны свидетельствовать о мощи пролетарского государства.
Он знает, что во время парада обуржуазившиеся соратники выбирают хорошеньких девушек. Что ж, пусть пока порезвятся — ведь потепление.
В 1933 году процессы прекращаются. Появляется даже слух: смерть жены его изменила — он стал куда мягче.
Лето и осень этого года он сумел сделать переломными.
Был получен прекрасный урожай. В этом была его заслуга — жесткими карами он заставил людей работать до изнеможения. Колхозы засыпали зерно в закрома государства. И тотчас в настроениях партийных функционеров начинается перелом: значит, он был прав, значит, вот так, по-революционному, через кровь и голод нужно вести народ в светлое будущее.
«Сталин победил», — все чаще говорят теперь те, кто еще вчера читал друг другу платформу Рютина.
Его власть становится абсолютной, непререкаемой. Именно в это время появился анекдот: «В дни праздника Октября Политбюро обсуждает: какой подарок сделать советскому народу? Все по очереди предлагают различные льготы. Сталин выступает последним: «Я предлагаю день годовщины Октября объ-явить днем коллективной порки». Соратники в ужасе, но возражать не смеют. В праздник Октября они в страхе собираются в Кремле и вскоре слышат гул толпы. Гул приближается, соратники уже клянут Сталина, прячутся под стол. А он невозмутим. И вот вбегает возбужденный охранник: «Товарищ Сталин, прорвалась делегация работников культуры. Требуют, чтобы их высекли досрочно».
Потепление... Мягко (высылкой) закончился процесс молодых партийцев — последователей Рютина. И сам Рютин пишет жене из заключения в ноябре 1933 года: «Лишь в СССР под руководством гениальнейшего, любимого Сталина добились невиданных успехов в социалистическом строительстве».
Рютин уже слышал, что Зиновьев и Каменев покаялись и отпущены на свободу. Он тоже хочет...
Да, Зиновьев и Каменев получили свободу, отделавшись очередным покаянием и публичным восхвалением Хозяина. В мае 1933 года в письме в «Правду» Зиновьев признал: он наказан правильно и готов загладить вину перед партией на любой работе.
Хозяин лично обратился в Центральную Контрольную комиссию, смиренно просил за своих врагов. Что ж, в будущем можно будет напомнить о доброте Отелло, не ведавшего о коварстве своих Яго.
Сталин, как всегда, готовился к будущему. А они сделали еще один шаг к своей гибели. Теперь вчерашние сторонники их презирали.
Он возвратил их в Москву. Недалекий фанфарон Зиновьев стал работать в журнале «Большевик», прославляя Вождя и дожидаясь высоких партийных назначений. Умный Каменев, начавший понимать длинные шахматные партии Хозяина, видно, подозревал, что это только первый ход. Он удаляется от политики, о чем заявляет всем и вся. И когда Бухарин, поверивший, что Каменев прощен, предлагает ему возглавить отдел в «Правде», тот отвечает: «Я хочу вести тихую, спокойную жизнь... Я хочу, чтоб обо мне позабыли и чтоб Сталин не вспоминал даже моего имени».
Теперь бывший глава правительства тихо работает в Институте мировой литературы.
Но Рютина Хозяин простить не смог — оставил в тюрьме. Зато получает должности бывший бард Троцкого Радек. Хозяин уважает его перо, так что пусть поработает, благо есть еще время — ведь потепление.
И циник Радек вовсю работает: обличает Троцкого и славит Вождя. Теперь он его бард. В 1933 году он выпускает книгу «Зодчий социалистического общества» — гимн Сталину: «Сын нужды, взбунтовавшийся против рабства духовной семинарии», «к спокойной, как утес, фигуре нашего Вождя идут волны любви и народного доверия...» и прочее, и прочее.
Ягода, когда-то лично арестовавший оппозиционера Радека, теперь почтительно цитирует эти славословия. Впрочем, некоторым кажется, что Радек попросту издевается...
Радек становится одним из редакторов «Известий» под началом Бухарина. «Убийцу жены» Сталин назначает главным редактором второй газеты страны и вскоре поручает ему, блистательному журналисту, писать новую Конституцию.
Потепление... В него поверили не только сдавшиеся враги, но даже соратники из Политбюро.
Осенью 1933 года Сталин поехал отдыхать на Кавказ. Хозяйство, как всегда, было на Молотове. Во время заседания Политбюро новый Генеральный прокурор Вышинский пошел в привычное наступление на специалистов в промышленности. В ответ друг Хозяина Орджоникидзе (нарком тяжелой промышленности) и Яковлев (нарком земледелия) добились от Политбюро осуждения Вышинского. Хозяин тотчас написал Молотову: «Выходку Серго насчет Вышин-ского считаю хулиганской, как ты мог ему уступить? В чем дело?»
И верный слуга понял: не надо торопиться с потеплением.
Хозяин организует праздники. Заканчивается строительство Беломорско-Балтийского канала, построенного трудом заключенных и воспетого его писателями. Страна ликует. Вместе с «братом Кировым» на корабле он проходит по каналу...
Его ледоколы осваивают Северный морской путь, но во льдах застревает старенький «Челюскин». Спасение команды он превращает в великолепный спектакль. Вся страна следит за событиями. Он устраивает грандиозную встречу в Москве спасенным челюскинцам.
Разрываются от оглушительных маршей репродукторы, дикторы славят новые победы Вождя. Под грохот музыки и славословия он словно старается забыть о своей трагедии...
Он утверждает проект Дворца Советов — небывалого сооружения высотой 400 метров, увенчанного стометровой скульптурой Ленина. Грандиозный зал на 21 000 мест будет слушать речи Вождя. Величайший храм большевизма должен вознестись на месте уничтоженного храма Христа Спасителя.
Но храм этот, несмотря на все приказы, никогда не будет построен...
СТАЛИН В ДОМАШНИХ ТУФЛЯХ
Все эти годы Хозяин формирует новый быт большевистских руководителей. Демократические нравы первых лет Октября — езда членов семей кремлевских владык в общественном транспорте, стояние в очередях вместе с согражданами, нехватка денег ( «Иосиф, пришли мне, если можешь, рублей 50, мне выдадут деньги только 15 октября в Промакадемии, сейчас я сижу без копейки» — так писала ему Надя 17 сентября далекого 1929 года) — все это ушло в невозвратное прошлое. Теперь детей Хозяина возят в школу на машинах с охраной.
«Под Москвой на огромных участках земли возводятся роскошные правительственные дачи со штатом охраны. На них трудятся садовники, повара, горничные, специальные врачи, медсестры — всего до полусотни человек прислуги — и все это за счет государства. Персональные спецпоезда, персональные самолеты, персональные яхты, множество автомобилей, обслуживающих руководителей и членов их семей. Они практически бесплатно получают все продукты питания и все предметы потребления. Для обеспечения такого уровня жизни в Америке нужно быть мультимиллионером», — печально писал деятель Коминтерна академик Е. Варга. Старый коминтерновец не мог забыть ленинские обещания создать общество, где «руководители будут получать зарплату среднего рабочего».
Бывшие царские резиденции и дворцы аристократии, которые Ленин особым декретом щедро подарил трудящимся, вскоре перейдут к новому царю и его аристократии. Сталин получит знаменитый Ливадийский дворец — любимый дворец царской семьи (правда, воспользуется им лишь однажды — он предпочитает отдыхать на многочисленных госдачах на родном Кавказе).
Но был некий нюанс, о котором позаботился Сталин: вся эта роскошь, которой он окончательно разложил и развратил партию, принадлежала... государству. И стоило ему убрать человека с государственного Олимпа, как бывшие владыки и их семьи превращались в ничто. (Дочь могущественного Кагановича — третьего человека в сталинском окружении — рассказала: «Когда отца после смерти Сталина отстранили от власти, мы должны были тотчас освободить квартиру и госдачу и с изумлением обнаружили, что у нас нет даже своей мебели — все оказалось государственное».) Так что его приближенные должны были усердно служить Хозяину.
Сменилась и главная резиденция Вождя. Ею становится построенная в пригороде Москвы Ближняя дача. На старой даче в Зубалове, где он прежде жил с Надей, он оставляет детей — Васю и Светлану. Здесь живут теперь Надины родители Аллилуевы, сюда приезжают и многочисленные их родственники: ее брат Павел с женой Женей, другой брат — полусумасшедший Федор, ее сестра Анна (Нюра) с мужем Станиславом Реденсом — одним из столпов ГПУ. Приезжают и родственники первой жены Хозяина — Мария и Алеша Сванидзе, и сын Сталина от первого брака — Яков.
После работы Хозяин возвращается в кремлевскую квартиру, но, как напишет Светлана в своих воспоминаниях, ночевать он всегда уезжает на Ближнюю дачу. Видимо, квартира слишком напоминает ему Надежду и ту роковую ночь...
Его личная жизнь в то время, казалось, навсегда останется тайной, поводом для мифов. Однако был летописец — свидетельница, позволившая нам увидеть этого скрытнейшего из людей в домашней обстановке.
Марии Сванидзе было в те дни уже за сорок. Судя по дневнику, она была почти влюблена в Иосифа — в «И.», как она называет его в дневнике.
Мария — красавица еврейка, оперная певица. Ей было за тридцать, когда она развелась с первым мужем и вышла замуж за Алешу. У них родился сын, весьма революционно названный Джонрид — в честь знаменитого американского коммуниста. Алеша работал в Грузии главой финансового ведомства в правительстве Буду Мдивани. Хозяин перевел брата своей первой жены в Москву и послал за границу — налаживать внешнеторговые связи, потом вернул его в Москву, где Алеша стал одним из руководителей Госбанка СССР.
Светлана Аллилуева: «Дядя Алеша — красивый грузин сванского типа, невысокий блондин с голубыми глазами и носом с горбинкой, на средства партии получил европейское образование в немецких университетах».
В Москве Мария часто встречается с Надей. Даже письма жене Алеша Сванидзе шлет на квартиру Сталина.
Мария любила Надю. Через год после ее смерти она записывает в дневнике: «Теперь ее нет, но ее семья и дом дороги и близки мне... Вчера вечером была у Реденс Нюры. Были Павлуша, Женя... Все не то. Я очень одинока без Нади».
После смерти Нади она часто приходит в опустевший дом. Там она «наблюдает» Иосифа и Женю... и все это время ведет свой дневник. В нем много вырванных страниц. Уничтожила ли их сама Мария в страшном 1937 году? Или это потрудился герой дневника Иосиф, получив его после ареста Марии?
Но все это будет потом, а пока чета Сванидзе входит в ближайший круг друзей Сталина... Алеша, Маша и Иосиф — так они зовут друг друга. Светлана Аллилуева описывает Сванидзе идеальной парой...
Однако достаточно прочесть дневник, чтобы понять: оба грузинских революционера были очень похожи. Под европей-ским обликом Алеши скрывался яростный темперамент. И читая о переживаниях Марии, я представлял и жизнь несчастной Нади...
Дневник М. Сванидзе (1923 год — они только что поженились): «Я рыдала после дикой сцены ревности, а он сел подле меня на краю кровати и сказал: «Ведь это все от любви, от нашей любви... Теперь конец всем неприятностям», — и стал такой ласковый... Когда он мне устраивает сцены ревности, то суть не в том, что ему больно, что он страдает, а в том, будто я не умею себя вести и у меня скверная манера держаться с мужчинами».
Через 11 лет — 30 марта 1934 года: «Почему я должна жить с человеком, который меня ненавидит и презирает, почему он должен жить с женщиной, которая временами от горя, отчаяния и обид желает ему гибели? Но потом как-то ненадолго жизнь налаживается, и опять начинаешь за нее цепляться. Конечно, действуют больше мои годы... страх бедности (он у меня совершенно гиперболический), а потом опять мне хочется послать все к черту, не хочу продаваться... заколдованный круг... Я изранена, сердце мое сочится кровью... Надо как-то наладить... или все окончится трагично... Встречаюсь я последнее время только с Аллилуевыми».
Таковы их отношения. Она чувствовала, как неприятно Алеше ее обожание Иосифа. Но видимо, так она мстила ему — культивируя это обожание.
«30. 7. 34. 28 июля уехал И. в Сочи. Из-за Алеши не повидала его перед отъездом. Мне было досадно. Алеша последние 2 месяца упорно лишает меня его общения, которое мне так интересно...»
Мария описывает странную семью, которую создал Иосиф после смерти Нади. Вместо погибшей жены он сделал хозяйкой... крохотную Светлану. И наконец-то получил то, что хотел, — безропотное обожание. За это он очень любил ее.
Любовь выражалась забавно. Она писала ему... приказы! Ему, которому никто не смел приказывать! Игра, полная для него смысла...
Дневник М. Сванидзе: «Светлана все время терлась около отца. Он ее ласкал, целовал, любовался ею, кормил со своей тарелки, любовно выбирая кусочки получше. Она написала ему приказ номер 4, чтобы он разрешил ей провести праздники в Липках — там одна из его дач... После обеда у него было благодушное настроение, он подошел к междугородной вертушке, вызвал Кирова, стал шутить... Советовал немедленно приехать в Москву, чтобы защитить интересы Ленинграда... И. любит Кирова, и ему, очевидно, после приезда из Сочи... хотелось повидаться с ним, попариться в русской баньке и побалагурить. Часам к 10 собрался за город с детьми, жаловался, что не вы-спался, и, очевидно, собирался по приезде на дачу лечь отсыпаться... Мы остались с Каролиной Васильевной (домоправительница, живет у них 8 лет), говорили о детях, о Васе (его сыне), который плохо учится, использует свое имя и положение отца, грубит всем взрослым, учителям. Для И. было бы ударом узнать все во всех подробностях. Он устает, ему хочется дома уюта, покоя... Надя много старалась растить детей в аскетизме, но после ее смерти все пошло прахом. Мы расстались с И. на неопределенное время... Он добр и сердечен...»
«14.11.34. Часов в 6 приехал И., Вася, Киров. Девочки устроили кукольное представление. И. сказал: «Такой красоты я никогда не видел», — курил трубку... Пригласил нас поехать с ним на Ближнюю дачу, но так как раньше он сказал, что едет работать, мы с Женей обошли приглашение молчанием. Иногда он приглашает из галантности. Светлана написала приказ: «Приказываю разрешить мне пойти с тобой в театр или кино». И подписала: «Хозяйка Светлана». Передала. И. сказал: «Что ж, подчиняюсь». У них идет уже год эта игра. Светлана — Хозяйка, и у нее секретари. Первым — папа, потом Молотов, Каганович, Орджоникидзе, Киров и некоторые другие. С Кировым у нее большая дружба (потому что И. с ним очень хорош и близок). Светлана пишет приказы, и их кнопками вешают на стену».
Он дружил с Кировым, он воистину дружил с Кировым — и обдумывал в те дни его убийство...
«22.11. Он пригласил нас (Алешу и меня) за город на Ближнюю дачу... За ужином немного нервничал на обслуживание... Мы уехали в 2.30, оставив его одного в колоссальном доме. Всегда болит душа при мысли о его одиночестве».
Без Кирова он будет совсем одинок, но... »Но выхода нет» — так, наверное, он должен был сказать себе еще в начале 1934 года, после XVII съезда партии, который должен был стать апофеозом его торжества над раздавленными врагами. ..
|
| |
| |
