Самая страшная война против России велась не на поле боя, а за спиной сражающихся русских солдат. В начале 1904 года японская разведывательная служба организует целую сеть подрывных и шпионских организаций, формировавшихся из враждебных России революционных элементов. Организация щедро снабжалась деньгами на ведение революционной работы и шпионажа. В Западной Европе эту сеть возглавляет бывший военный атташе в Петербурге полковник Матоир Акаши, руководивший этими организациями из Стокгольма. В июле 1904 года Акаши через террористку Веру Засулич устанавливает контакт с Лениным и Плехановым, совместно разрабатывается план революционной работы. Япония выделяет деньги на организацию забастовок и беспорядков в России, через подставных лиц и организации финансирует профсоюзные фонды поддержки бастующих под руководством революционеров-шпионов. Через Акаши и его людей революционеры получа- ют 750 тыс. иен на покупку оружия, а 4 января 1905 года на японские деньги Ленин выпускает первый номер большевистской газеты "Вперед", призывая к свержению русского государственного строя. 40 тыс. иен выделяет Япония на организацию восстания на Черноморском флоте, дабы предотвратить его передислокацию на Дальний Восток.[1]
Русская разведка сумела выйти на подрывной антирусский центр полковника Акаши не сразу. Но, установив его, она внедрила туда своего агента, который периодически сообщал в Петербург о планах Акаши.
При встречах с революционерами полковник Акаши настаивал на организации вооруженных повстанческих отрядов численностью до 100 тыс. человек, давая понять, что японское правительство готово за свой счет вооружить эти отряды. "Мы готовы, - говорил революционерам Акаши, - помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению этому не давать остывать и вносить таким образом в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства".[2]
В России Акаши имел сеть агентов, через которых поддерживал связь с революционными партиями на местах.
Особый упор Акаши делает на работу среди революционеров национальных окраин Закавказья, Финляндии, Польши. Он организовывает крупные транспорты оружия в Тифлис, Баку и Батум.
В разговоре со своим агентом революционером Георгием Деканозовым полковник Акаши инструктирует его, чтобы выступления носили характер антиправительственный, антицарский, и поэтому предлагает громить имущество, принадлежащее Удельному Ведомству. По указанию Акаши в этом направлении производится ряд подрывных акций в Таврической губернии.[3] На разные путевые расходы Деканозов только в мае получил 125 тыс. франков.[4]
Одним из главных агентов Акаши стал финский революционер и масон Конни Циллиакус, прожженный аферист уголовного типа, способный на любое преступление. Через Циллиакуса японские деньги распределялись среди лидеров революционных партий.
Весной - летом 1905 года планировалось переправить в Россию около 25 тыс. винтовок. Только весной 1905 года японская разведка передала революционерам средства на покупку 14 тыс. винтовок общей стоимостью 382 тыс. франков. Кроме того, из японских денег 200 тыс. франков получили эсеры на приобретение яхты "Каликста Гарция" и оплату экипажа.[5] Отправка оружия готовилась через Гамбург и Марсель. Из Марселя же отправлялось оборудование для подпольной типографии.
Русская разведка, осуществившая тайный обыск в квартире Акаши, обнаружила его переписку с русскими революционерами, списки агентов (Гроссфельд, Додсон, Рейнштейн и др.), прокламации, напечатанные на гектографе по-русски. Одна из прокламаций призывала все революционные фракции к общей борьбе против Самодержавия по плану, намеченному Гапоном.[6]
Акаши торопит революционеров с переправкой оружия в Россию. "Работайте энергично. Найдите способ для отправки. Надо кончать в скором времени" (май 1905). Среди бумаг японского агента, финского националиста Циллиакуса, русская разведка обнаруживает записку с перечислением количества оружия, переданного революционным партиям: 8 тыс. винтовок - финским националистам, 5 тыс. винтовок - грузинским националистам, тысяча - эсерам, 8 тыс. - другим социалистическим партиям и еще 500 карабин-маузеров - для раздачи между финскими националистами и эсерами.[7]
Сами революционеры неохотно признавались, что получали деньги от представителей иностранных государств, хотя скупо это проскальзывает в отдельных воспоминаниях. Так, террорист Б. Савинков писал, что американские миллионеры выделили миллион франков на антирусскую революцию, причем поставили условие, чтобы эти деньги пошли на оружие и были распределены между всеми "революционными партиями".
16 июня 1905 года снаряженное на японские деньги судно "Каликста Гарция", нагруженное оружием, покинуло гамбургский порт и направилось в Россию [8] В Финляндии на японские деньги под руководством К. Циллиакуса построили два подпольных завода по производству бомб, которые готовились из специальной бумаги и заполнялись динамитом. Бомбы производились тысячами.[9]
Кроме японских денег российские революционеры получают огромные суммы от антирусских организаций и отдельных лиц Европы и Америки. Иностранные масонские ложи субсидируют в основном ли- беральные организации, и прежде всего "Союз освобождения". Террористские антирусские партии финансируются еврейскими организациями или просто богатыми евреями. Американские миллионеры-евреи перечислили на революцию в России многие миллионы долларов, особенно отличился здесь некий Яков Шифф - владелец банкирского дома "Кун-Лееб К"" в Нью-Йорке.
Общая сумма иностранных денег, направленных на революцию в России, составляет, по ориентировочным оценкам, не менее 50 млн. долл. Огромная по тем временам цифра.
В самом начале войны с Японией первым активизируется масонский (либеральный) "Союз освобождения". В январе 1904 года он переносит свою деятельность из Швейцарии в Петербург. Проводится учредительный съезд для создания местных организаций. Собираются 50 представителей от 22 городов. "Союз" поставил своей задачей ликвидацию Самодержавия, "освобождение" России от ее самобытных начал и признание права народностей на свободное самоопределение, т.е. расчленение страны. В Совет "Союза освобождения" вошли крупные масоны - председатель И.И. Петрункевич, члены Н.Н. Львов, Д.И. Шаховской, В.Я. Богучарский, С.Н. Прокопович, П.Д. Долгорукий, М.М. Ковалевский. Одновременно с "Союзом освобождения" возникает и другая нелегальная организация - "Союз земцев-конституциолистов", ставившая своей целью подготовку обращений к Царю с требованиями ввести конституцию по западному образцу. Заправляли в этом "Союзе" почти те же деятели, что и в "Союзе освобождения", и прежде всего Д.И. Шаховской и братья Долгоруковы.
В сентябре-октябре 1904 года по инициативе японского шпиона-революционера Конни Циллиакуса и на японские деньги в Париже собирается совещание "оппозиционных и революционных партий" Российского государства. На этом совещании побратались и вступили в сговор против России три главных ветви антирусских сил - масонско-либеральная, социалистическая и националистическая. Масонско-либеральную ветвь на этой сходке представляли деятели "Союза освобождения" В.Я. Богучарский, князь Петр Долгорукий, П.Н. Милюков и П.Б. Струве. От социалистов присутствовали террорист и одновременно сотрудник полиции Азеф, лидеры эсеров В.М. Чернов и Натансон.
Богато представлялись польские, латышские, финские, армянские, грузинские и, конечно, еврейские националисты.
Парижское совещание антирусских сил вынесло резолюцию об "уничтожении Самодержавия" и о создании "свободного демократического строя на основе всеобщей подачи голосов". Участники высказывались за использование в борьбе против законной Русской власти всех возможных средств, в том числе широкого террора. Одним из самых главных результатов совещания стало то, что его участники признали "полезность" для дела "освобождения" России ее поражение в войне с Японией и призвали всячески способствовать этому.
Позднее Милюков пытался утверждать, что деятели "Союза освобождения" не участвовали в принятии революционных резолюций, хотя агентурные данные русской полиции полностью изобличали их.[10]
Осенью 1904 года по инициативе "Союза освобождения" собирается съезд земских деятелей, на котором присутствовали 105 делегатов, представлявших 33 губернии, среди них 32 председателя губернских управ, 7 губернских представителей дворянства, 11 титулованных особ (в том числе 7 князей). На обсуждение съезда выносится вопрос "об общих условиях государственной жизни и желательных в ней изменениях". На съезде преобладает дух масонского либерализма. За создание выборного законодательного представительства голосует 71 человек, а законосовещательного - лишь 27. Руководители съезда во главе с П. Долгоруким и Д. Шиповым посещают министра внутренних дел Святополк-Мирского и, по сути дела, требуют, чтобы он оказал давление на Царя и вынудил его установить конституцию в форме царского пожалования.
Настрой российской интеллигенции и части дворянства развивался в сторону конфронтации с законной властью. Считалось дурным тоном поддерживать правительство. В общественное сознание через либеральную и социалистическую печать внедряется представление, что добиться лучшей жизни можно только "в порядке насильственном, революционном". Компромисс отвергался. Сотрудничество с властью расценивалось как предательство. Коренные основы государственности, отечественные традиции и обычаи подвергались глумлению, объявлялись отжившими, отсталыми. Российский патриотизм подвергается шельмованию и осмеянию. Власти противопоставлялась некая "прогрессивная общественность".
В то время когда тысячи русских солдат погибали на японском фронте, эта "прогрессивная" общественность готовила в стране смуту. Происходило чудовищное - значительная часть русского образованного общества и правящего класса хотела поражения России в войне с Японией. Волна слепой ненависти к Отечеству затопила головы российских интеллигентов, лишенных национального сознания.
Дворянство и интеллигенция с каким-то патологическим сладострастием ожидали падения Порт-Артура и других русских крепостей. <Общей тайной молитвой, - писал немецкий журналист Г. Ганц, живший в Петербурге во время войны, - не только либералов, но и многих умеренных консерваторов в то время было: "Боже, помоги нам быть разбитыми">.[11]
Да что говорить об интеллигенции, когда подобную позицию разделяли некоторые государственные деятели! В июле 1904 года опальный политик С.Ю. Витте цинично заявлял: "Я боюсь быстрых и блестящих русских успехов; они бы сделали руководящие Санкт-Петербургские круги слишком заносчивыми... России следует еще испытать несколько военных неудач".
В день сороколетия судебных уставов, 20 ноября 1904 года, "прогрессивная общественность" по инициативе "Союза освобождения" проводит по всей стране "банкетную кампанию". На ней мановением единой дирижерской палочки предлагается всем участникам принимать одни и те же предложения по адресу правительства с пожеланием ограничить царскую власть. В 34 городах состоялось 120 собраний и митингов, в которых участвовало 50 тыс. сторонников "Союза освобождения".
Новый министр внутренних дел князь Святополк-Мирский призывает к доверию общественным силам, под которыми подразумевались либеральные круги западнического духа. Он разрешает проведение съездов земских деятелей, ослабляет цензуру и даже частично амнистирует государственных преступников. Главным в его ноябрьском проекте реформ становится предложение о включении в Государственный Совет выборных представителей от земств и городских дум. Верхом его реформаторства являлась подготовка указа от 12 декабря 1904 года "О мерах к усовершенствованию государственного порядка".
Провозглашая "эпоху доверия", Мирский полностью теряет контроль над положением в стране и деятельностью антирусских разрушительных сил. В то время когда требуется твердой рукой обуздать обнаглевшую бесовщину, власть унизительно заигрывает с ней.
А ситуация обострялась все сильнее. В начале декабря начались беспорядки в Москве. Толпа, руководимая революционными подстрекателями, с красными знаменами пришла к дому генерал-губернатора. Из толпы раздался выстрел. Беспорядки происходят на Страстной площади, Кузнецком мосту и Охотном ряду.
В Петербурге эсеровские боевики готовят покушение на Царя, которое должно было совершиться на балу. Террористка Татьяна Леонтьева сумела вкрасться в доверие организаторов одного из светских балов и получила предложение заниматься благотворительной продажей цветов. Она и предложила лично совершить цареубийство. Однако бал был отменен.[12]
Политика князя Мирского парализовала Министерство внутренних дел. Многие его чины, не согласные с политикой министра, занимают выжидательную позицию или даже уходят в отставку. В конце 1904 года подает в отставку дядя Царя московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. Одновременно с ним уволился и его помощник А.Г. Булыгин. В эти же дни покинул Москву (уехал в действующую армию) и градоначальник Д.Ф. Трепов. В тяжелое время вторая столица оказалась практически без власти, самым высоким должностным лицом остался помощник полицмейстера генерал М. Руднев.[13]
Положение становилось все тревожнее. Правительство и прежде всего министр внутренних дел Святополк-Мирский заигрывали с "общественностью", жаждущей разрушения государства. Положение усугублялось тем, что нарастающие беспорядки явно регулировались из единого центра.
В самом начале 1905 года даже будущий масон и будущий шеф жандармов В.Ф. Джунковский, находившийся тогда в близких отношениях с великим князем Сергеем Александровичем, отмечает, что выступления крайне левых партий инспирировались и предпринимались по общим указаниям Революционного комитета, находившегося за границей.[14]
Более того, антирусские силы уже в конце 1904 - начале 1905 года формируют тайное правительство, членами которого преимущественно были "вольные каменщики". Позднее, при аресте М. Горького, нашли набросок обращения к обществу и, на случай переворота, список Временного правительства. В состав его входили почти все лица, которые накануне 9 января приезжали к министру внутренних дел Святополк-Мирскому от имени "общественности". После беспорядков 9 января все они были арестованы, кроме К.К. Арсеньева (этот известный масон стремился держаться в тени), которого в списках не было. Аресту подверглись, в частности, Е.И. Кедрин, А.В. Пешехонов, И.В. Гессен, В. А. Мякотин, Н.И. Кареев, В.И. Семевский.[15]

Штурмовым отрядом антирусских сил стало основанное полковником Зубатовым "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга", возглавляемое священником Гапоном, находившимся в постоянном контакте с деятелями "Союза освобождения". По совету Зубатова Гапон расширяет сферу своей деятельности. Весной-летом 1904 года он организует ряд отделений своего "Собрания" как по районам города, так и на некоторых заводах, в частности на Путиловском. Более того, он пытается создать подобные организации в ряде провинциальных городов России, хотя это ему не удалось.
Если в ноябре 1903 года в организации Гапона состояло 30 человек, то в конце мая 1904 года - 750 человек, а к осени этого же года - уже 1200 человек.[1] С самого начала рабочая организация находилась не столько под контролем полиции, сколько под контролем социалистов, и прежде всего группы супругов Карелиных. Социалисты, естественно, стремились использовать свои методы для намечаемых ими целей движения.
Сложился круг единомышленников ("группа пяти"), которые за спиной простых членов рабочей организации вынашивают план борьбы против существующего строя. В "тайную пятерку" вошли сам Гапон, А. Карелин, Д. Кузин, И. Васильев и Н. Варнашов.
Знаменитая петиция 9 января 1905 года разработана "тайной пятеркой" еще в марте 1904 года. Как рассказывает один из членов этой "пятерки" Н. Варнашов, <сделав распоряжение, что его нет дома, плотно прикрыв дверь и предварительно обязав всех честным словом, что то, что будет обсуждаться, останется тайною, Гапон вынул лист бумаги, исписанный красными чернилами, и, предлагая обсудить содержание, прочел его. Это была петиция 9 января 1905 года, а в тот момент рассматривалась как программа руководящей группы "Собрания">.
Состояла она из трех пунктов, из которых каждый заключал несколько параграфов.
Пункт 1 перечислял меры против невежества и бесправия Русского народа.
Пункт II - меры против нищеты народной.
Пункт III - меры против гнета капитала над трудом.
Предложенная программа ни для кого из собравшихся не была сюрпризом, ибо отчасти ими же Гапон вынужден был выработать ее.[2]
Программа носила чисто социал-демократический характер и содержала в себе требования полного общественного переустройства России.
Меры против "невежества и бесправия Русского народа" были следующие:
1) свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, свобода печати, собраний, свобода совести;
2) общее обязательное народное образование за государственный счет;
3) ответственность министров перед народом и гарантия законности управления;
4) равенство перед законом всех без исключения;
5) немедленное возвращение всех пострадавших за убеждения.
Меры против "нищеты" народа:
1) отмена косвенных налогов и замена их прогрессивным подоходным налогом;
2) отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.
Меры против "гнета капитала над трудом":
1) охрана труда законом;
2) свобода потребительско-производственных и профессиональных рабочих союзов;
3) 8-часовой рабочий день и нормирование сверхурочных работ;
4) свобода борьбы труда с капиталом;
5) участие представителей рабочего класса в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих;
6) нормальная заработная плата.
Разработав программу своей организации, "пятерка" решила "держать ее в секрете и вести дальнейшую работу под флагом этой программы, не высказывая ее прямо, а постоянно при всяком удобном случае внедрять ее в сознание собиравшихся рабочих" (Н. Варнашов).
К осени 1904 года деятельность гапоновской организации приобрела массовый характер. В Петербурге в Народном доме Паниной с залом на тысячу человек уже с утра толпились рабочие и разный революционный элемент, впрочем еще не проявляющий себя открыто. Днем в "Собрании" проходили деловые встречи и обсуждения. К вечеру народа становилось больше, играла музыка, работали буфеты, выступали артисты и литераторы.
В ноябре Гапон проводит встречу с ведущими представителями либерально-масонского "Союза освобождения" Кусковой, Прокоповичем, Богучарским. На этой встрече согласовывается план общих действий. "Освободители" были очень обрадованы далеко идущими планами Гапона.
28 ноября собирается совещание гапоновских "штабных" ("тайной пятерки"), на котором в общих чертах принимается план "заговора на выступление". Ближайшим соратником и советником Г. Гапона был Пинхус Моисеевич Рутенберг, известный всем как Мартын Иванович, - один из видных деятелей сионистского и масонского движения. Собственно говоря, эта темная личность все время стояла за спиной Гапона. Рутенберг стал прототипом героя повести Горького "Все те же" Зейделя, который, по мнению Горького, "является могучим агентом модернизации и европизации русского общества в противоположность консерватизму азиатского черносотенства". Зейдель высказывает мысль о "бесполезности жизни среди пассивного Русского народа".
В конце декабря 1904 года по ничтожному поводу (увольнение четырех рабочих) вспыхнула многотысячная забастовка на Путиловском заводе (начальником мастерской здесь работал Рутенберг), которая потом перекинулась на другие предприятия. Организация забастовки велась опытными "революционерами". К 4 января бастовало 15 тыс. рабочих, к 6 января - 26 тыс., к 7-му - 105 тыс., к 8-му -111 тыс. Была парализована работа значительной части оборонных предприятий, что с радостью отмечалось японской разведкой. Сколачивается стачечный комитет, создается большой денежный фонд помощи бастующим (большей частью - из тех же иностранных денежных средств; рабочие, конечно, об этом не знали), из которого им платили пособия не меньше заработной платы. Все нити забастовок тянулись к организации, которую формально возглавлял агент полиции Гапон, фактически она находилась в руках опытных "революционеров", подобных Рутенбергу. Они поставляли для этой организации специалистов и инструкторов. Гапон, хотя и стремился играть большую роль, на самом деле служил только ширмой, удобной и выгодной для настоящих хозяев положения.
Незадолго до событий 9 января знакомый Рутенберга по Путиловскому заводу инженер М.К. Парадовский неоднократно беседовал с ним. <В это время, - пишет Парадовский, - я два или три раза виделся с Рутенбергом, и так как я знал, что он близок к Гапону, я, естественно, заговорил с ним об этом, и он поразил меня своим непониманием происходящего и только твердил, что, чем хуже Царю, тем лучше всем его верноподданным. (В другом месте Рутенберг злорадствовал над Царем и выражал надежду, что война подорвет его авторитет в народе. - О.П.). Когда я сказал ему, что верноподданные Царя - это Русский народ и не Гапону быть представителем народа, Рутенберг рассмеялся и сказал: <Гапон - это пешка, и весь вопрос, кто эту пешку двигает>.[3]
К началу 1905 гида гапоновская организация стала серьезной силой. В нее входило 20 тыс. членов, среди которых много поляков, финнов, евреев. Общество имело свои читальни, клубы, чайные. Рабочим читали лекции: по истории культуры и экономическим вопросам - юрист М.А. Финкель; по истории литературы - редактор "Тюремного вестника" Ф.Н. Малинин; по вопросам текущего момента - Н. Строев (С.Я. Стечкин).
Особая работа велась среди женщин. Организатором этой работы была старая социал-демократка Вера Марковна Карелина. И вообще, несмотря на утверждение о том, что гапоновское движение было представлено только рабочими, в нем участвовало большое количество социал-демократов - интеллигентов.
"К 7 и 8 января, - пишет исследователь деятельности гапоновской организации А. Шилов, - социал-демократы настолько овладели... массою, что уже стали говорить, что при гапоновском отделе состоят особые должностные лица, называемые социал-демократами, и Гапон предложил устроить совещание с ними, которое состоялось 7 января".
Именно этими должностными "социал-демократами" составлена прокламация, которая 4 января была широко распространена по всему Петербургу. В прокламации выставлены требования:
образование комиссии из представителей рабочих и администрации, в которой решались бы вопросы об увольнении рабочих и о наложении штрафов;
повышение заработной платы;
8-часовой рабочий день;
отмена сверхурочных работ;
ограничение детского труда;
вежливое обращение со стороны администрации;
политические свободы и Учредительное собрание.
Как видим, петиция состояла из экономических требований, а в конце, как бы незаметно да и непонятно для рабочих, протаскивались и политические. Рабочие понимали свои требования чисто экономически и вплоть до 8-9 января были знакомы именно с ними, да другие они вряд ли бы и поддержали.
Но в самый последний момент вместо принятых и поддерживаемых рабочими экономических требований появляется петиция, составленная якобы тоже от имени рабочих, но содержащая экстремистские требования общегосударственных реформ, созыва Учредительного собрания, политического изменения государственного строя. Все пункты, известные рабочим и реально поддерживаемые ими, переносятся в заключение. Это была в чистом виде политическая провокация революционеров, пытавшихся от имени народа в тяжелых военных условиях предъявить требования неугодному им русскому правительству.
Идея идти с петицией к Царю подана рабочим Гапоном и его окружением 6-7 января. Но рабочих, которых приглашали идти к Царю за помощью, знакомили с чисто экономическими и, можно сказать, разумными, требованиями. Собираясь к Царю, гапоновские провокаторы даже распространяли слух, что Царь сам хочет встретиться со своим народом. Схема провокации такова: революционные агитаторы якобы от имени Царя ходили и передавали рабочим примерно такие "его" слова: "Я, Царь Божией милостью, бессилен справиться с чиновниками и барами, хочу помочь народу, а дворяне не дают. Подымайтесь, православные, помогите мне, Царю, одолеть моих и ваших врагов". Об этом рассказывали многие очевидцы, например большевичка Л. Субботина. Она же передала диалог с одним студентом - революционером:
"Ну, товарищ Лидия, вы вдумайтесь только, какое величие замысла, - говорит один студент, которого мы прозвали Огнедышащий, - использовать веру в Царя и Бога для революции..."[4]
Сотни революционных провокаторов ходили среди народа, приглашая людей 9 января к двум часам на Дворцовую площадь, заявляя, что их там будет ждать Царь. Рабочие готовились к этому дню как к празднику: гладили лучшую одежду, многие собирались взять с собой детей. В общем, для большинства рабочих этот день представлялся большим крестным ходом к Царю, тем более что его обещал возглавить священник, лицо духовное, традиционно почитаемое.
Да и власти вплоть до 8 января еще не знали, что за спиной рабочих заготовлена другая петиция, с экстремистскими требованиями. А когда узнали - пришли в ужас. Отдается приказ арестовать Гапона, но уже поздно, он скрылся. А остановить огромную лавину уже невозможно - революционные провокаторы поработали на славу.
9 января на встречу с Царем готовы выйти сотни тысяч людей. Отменить ее нельзя: газеты не выходили. И вплоть до позднего вечера накануне 9 января сотни агитаторов ходили по рабочим районам, возбуждая людей, приглашая на встречу с Царем, снова и снова заявляя, что этой встрече препятствуют эксплуататоры и чиновники. Засыпали рабочие с мыслью о завтрашней встрече с Батюшкой-Царем.
Петербургские власти, собравшиеся вечером 8 января на совещание, понимая, что остановить рабочих уже невозможно, приняли решение не допустить их в самый центр города. Главная задача состояла даже не в том, чтобы защитить Царя (его не было в городе, он находился в Царском Селе), а в том, чтобы предотвратить беспорядки, неизбежную давку и гибель людей в результате стекания огромных масс с четырех сторон на узком пространстве Невского проспекта и Дворцовой площади, среди набережных и каналов. Царские министры помнили трагедию Ходынки, когда в результате преступной халатности местных московских властей в давке погибло 1389 человек и около 1300 получили ранение. Поэтому в центр стягивались войска, казаки с приказом не пропускать людей, оружие применять при крайней необходимости.
Стремясь предотвратить трагедию, власти выпустили объявление, запрещающее шествие 9 января и предупреждающее об опасности. Но из-за того, что работала только одна типография, тираж объявления был невелик.
8 января Гапон направил письмо министру внутренних дел, из которого видно, что в угоду определенных сил он обманывал как рабочих, так и самого Царя.
<Ваше превосходительство! - писал Гапон. - Рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть Царя 9-го сего января, в воскресенье в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего Русского народа. Царю нечего бояться. Я, как представитель "Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. СПБ", мои сотрудники товарищи-рабочие, даже все так называемые революционные группы разных направлений гарантируем неприкосновенность его личности. Пусть он выйдет, как истинный Царь, с мужественным сердцем к Своему народу и примет из рук в руки нашу петицию. Это требует благо его, благо обитателей Петербурга, благо нашей родины.
Иначе может произойти конец той нравственной связи, которая до сих пор еще существовала между русским Царем и Русским народом. Бати долг, великий, нравственный долг перед Царем и всем Русским народом, немедленно, сегодня же, довести до сведения Его Императорского Высочества (так в источнике. - О.П.) как все вышесказанное, так и приложенную здесь нашу петицию. Скажите Царю, что я, рабочие и многие тысячи Русского народа мирно, с верою в него, решили бесповоротно идти к Зимнему дворцу.
Пусть же он с доверием отнесется на деле, а не в манифестах только к нам.
Копия с сего как оправдательный документ нравственного характера снята и будет доведена до сведения всего Русского народа.

19 января, обращаясь к рабочим, Царь дал правильную оценку событиям "кровавого воскресенья": "Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны.
Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага".
Сотрудничавший с "прогрессивной общественностью" князь Святополк-Мирский был отправлен в отставку. Новым министром внутренних дел стал опытный государственный деятель Булыгин. Чтобы подавить беспорядки в столице, учреждается должность Санкт-Петербургского генерал-губернатора (им стал Д.Ф. Трепов), которому предоставляются чрезвычайные полномочия.
Трепов сумел найти правильную линию поведения. В довольно короткий срок он восстановил в Петербурге порядок, приунывшая было Петербургская администрация пришла в себя, выполняя четкие и ясные приказы Трепова. Каждый день у Трепова были встречи то с фабрикантами, то с представителями рабочих или других слоев населения. Где надо он не боялся проявлять твердость, понимая, что разгул подрывных элементов и анархии будет стоить многократно больших жертв. Его знаменитый приказ войскам "патронов не жалеть", несмотря на его внешнюю кровожадность, на самом деле остановил кровопролитие. Толпы, поджигаемые подрывными элементами, "побоялись войск после этого энергичного приказа, и ни одного выстрела за этот день дано не было".[1]
Веря в здравомыслие и преданность Русского народа, Царь обратился к нему с манифестом, в котором призывал "благомыслящих людей помочь правительству в искоренении крамолы и укреплении Самодержавия". Одновременно опубликован Указ Сенату, в котором русские люди получили право представлять правительству свои предложения о желательных изменениях в государстве. В рескрипте на имя министра внутренних дел Царь сообщил о своем "намерении привлекать достойных, облеченных народным доверием людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений". Царь с открытым сердцем шел навстречу народу, понимая, что для преодоления смуты, руководимой враждебными России силами, необходимо объединение всех честных русских людей. Он сознавал необходимость реформ, но понимал их в национальном смысле как усиление позиций русских людей на всех уровнях государства и народного хозяйства. Подрыв самодержавного принципа Царь справедливо рассматривал как разрушение Российского государства.
Государь ясно видел, что в обществе идет борьба между коренными русскими людьми и разрушителями, прикрывавшимися лозунгами прогресса и социальной справедливости. Эта борьба шла во всех классах и сословиях, но особенно драматично протекала среди правящего слоя и интеллигенции, где крамола приобрела неистребимый характер.
Огромную духовную поддержку Царю оказывает святой Иоанн Кронштадтский, который не устает наставлять русских людей, раскрывая перед ними антирусскую, антиправославную суть революции.
<В последнее время, - говорил святой, - Русское Царство сделалось царством неслыханных и нечаянных ужасов - мятеж крамольников опустошает Русскую землю, и "злодеи угрожают превратить престолы сильных" (Прем. Сол. 5, 24), и на место их хотят воссесть сами...
Что же было бы с Россией, если бы эти "самодержцы" воцарились в России?
Не забудьте, что этими "самодержцами" стали бы и инородцы, и иноверцы, враги России и веры Православной, которые намереваются лишить церкви исконного благолепия, небоподобного Богослужения, лишить их имуществ и свободы и совсем закабалить и русских и веру их, а свои "веры" сделать господствующими...>
Святой Иоанн объяснял русским действительные корни революции. Откуда, спрашивал он, эта анархия, эта революция, этот социализм, эта нелепая коммуна, эти забастовки, разбои, убийства, хищения, эта общественная безнравственность, этот царящий разврат, это огульное пьянство? - и отвечал: от неверия, от безбожия.
<"Как хитер и лукав сатана!" Чтобы погубить Россию, он раздул в ней безверие и разврат чрез злонамеренных писателей и учителей, чрез русские средние и высшие школы и чрез так называемую интеллигенцию. На почве безверия, слабодушия, малодушия и безнравственности совер- шается распадение государства. Без насаждения веры и страха Божия в населении России она не может устоять. Скорее с покаянием к Богу! Скорее к твердому и непоколебимому пристанищу веры и Церкви!>[2]
Святой Иоанн призывает русских людей объединиться и показать свою веру в Святую Русь и бесстрашно обрушиться на врага, посягнувшего на святыни и устои Отечества.
"Везде грабежи, поджоги, убийства верных слуг Церкви и Царя; убить человека теперь ничего не стоит! Не в последние ли времена мы живем перед концом мира?.. По-видимому, в последние. Какая везде скорбь, какие болезни, неурожаи, а за что все это? За наши беззакония, которым нет числа; пора опомниться и перестать творить их! Скоро война опять будет, - избави нас, Господи, от всего! Скоро придет и антихрист. Сколько теперь врагов у нашего Отечества! Наши враги, вы знаете, кто: евреи... Да прекратит наши бедствия Господь, по великой милости Своей!"[3]
Святой Иоанн Кронштадтский грозно предупреждает своих соотечественников о трагической судьбе России, если она не сможет вернуться на свои традиционные устои: "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, - говорит Господь, - и всякий город и дом, разделившийся сам в себе, не устоит" (Мф. 12, 25). Если в России так пойдут дела, и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония (Вавилонское, Ассирийское, Египетское, Греческо-Македонское)". [4]
Но, несмотря на пророческие предупреждения духовных вождей России, смута в русском обществе, источником которой были интеллигенция, лишенная национального сознания, и некоторая часть правящего класса, не прекращалась.
22 января 1905 года в Москве довольно бурно прошло Чрезвычайное дворянское собрание. На нем столкнулись две противоположные точки зрения, отразившиеся в двух записках. Одна составлена группой дворян во главе с Ф.Д. Самариным. В этой записке обосновывалась необходимость твердой власти, подавления революционной бесовщины, утверждалась незыблемость основ Самодержавия. Другая записка, написанная группой дворян во главе с князем С.Н. Трубецким, выражала настроение либерально-масонских кругов. В ней выдвигались требования Конституции и ограничения Самодержавия.
По этим запискам были составлены два адреса на имя Государя. После оживленных дебатов в результате голосования большинством Голосов все же был принят и отослан Государю адрес группы Самарина.[5]
Царь внимательно следит за настроением в обществе. Он пользуется всеми возможными случаями, чтобы поддержать верных ему русских людей.
6 июня 1905 года Царя посетила депутация от объединившихся земских и городских деятелей левого толка. Здесь был весь цвет российского масонства: граф П.А. Гейден - предводитель дворянства; князь Львов - председатель Тульской губернской земской управы, Н.Н. Львов - гласный Саратовского земства, И.И. Петрункевич - гласный Тверского земства, Ф.А. Головин - председатель Московской губернской земской управы, князь П.Д. Долгорукий - рузский предводитель дворянства, Н.П. Ковалевский - харьковский губернский гласный, Ю.А. Новосильцев - темниковский уездный предводитель дворянства, Ф.И. Родичев - кандидат Весьегонского уезда, князь Д.И. Шаховской - ярославский губернский гласный, князь С.Н. Трубецкой - ординарный профессор Императорского Московского университета, барон П.Л. Корф - гласный Петербургской городской думы, А.Н. Никитин - заместитель председателя Петербургской городской думы и М.П. Федоров - гласный Петербургской думы.
От имени депутации выступали князь С.Н. Трубецкой и М.П. Федоров. Они предлагали либеральный путь развития России. Говорили о переходе к реформистской деятельности, опирающейся на "доверие общества", подразумевая под обществом незначительную по численности либеральную и левую его части. Хотя встреча проходила в духе верноподданности, тем не менее характер предложений депутации объективно был направлен на подрыв самодержавной власти Царя.
Тем не менее Царь отнесся к депутации довольно благожелательно. В своей речи он сказал: "Моя воля - воля царская создавать выборных от народа непреклонна; привлечение их к работе государственной будет выполнено правильно. Я каждый день слежу и стою за этим делом". Говоря о привлечении выборных от народа к государственной работе, Царь хотел это осуществить в рамках народной традиции. "Пусть установится, - считал он, - как было встарь, единение между Царем и всей Русью, общение между Мной и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам".[6]
21 июня в Петергофе Государь принял и депутацию патриотов всех званий и сословий (дворян, духовенства, крестьян, промышленников торговцев, людей науки), стоявших на позиции сохранения русских национальных основ, и прежде всего Самодержавия. В этой депутации были гласный Орловского земства Нарышкин, генерал-лейтенант Киреев, звенигородский предводитель дворянства граф П.С. Шереметев, гласный Петербургского губернского земства и городской думы граф Бобринский, курский губернский предводитель дворянства граф Дорер, гласный Московской городской думы и выборный от московских старообрядцев Расторгуев, крестьяне от разных русских губерний.
Депутация патриотов, отстаивая незыблемые основы Самодержавия, просила Царя при решении вопроса о призыве выборных от народа вызвать их из освященных историей бытовых групп, т.е. осуществить сословное представительство, как это было в старину. Царь согласился с мнением депутации: "Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого. Мы сами против этого погрешили, и Бог за это, может быть, нас и карает".[7] Именно поэтому первоначальная Государственная Дума, дарованная Царем народу, носила не законодательный, а законосовещательный характер по типу Боярской Думы Древней Руси.
В Царском Манифесте от 6 августа 1905 года по поводу учреждения законосовещательной Государственной Думы говорилось, что "настало время... призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включить для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему представляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение государственной росписи доходов и расходов".[8]
Тем не менее все попытки Царя внести успокоение в общество, взбудораженное революционными провокаторами, не удаются. Либерально-масонское, социалистическое и националистическое подполье подпитываемое иностранными деньгами, продолжает неуклонно следовать курсу, принятому на совещании антирусских партий в Париже Изменники, естественно, не хотят сотрудничества с Царем. И что бы ни делал Царь для народа, лозунгом революционных бесов остается "Долой Самодержавие!" Согласно резолюции того же парижского совещания, "освободители" усиливают террор против власти.
Днем 4 февраля 1905 года великий князь Сергей Александрович выехал из Николаевского дворца в Кремле и, проехав совсем немного, был убит бомбой революционного бандита Каляева. Взрыв страшной силы поднял густые облака дыма. Когда дым рассеялся, представилась ужасающая картина: щепки кареты, лужа крови, посреди которой лежали останки великого князя. Можно было только разглядеть часть мундира на груди, руку, закинутую вверх, и одну ногу. Голова и все остальное были разбиты и разбросаны по снегу. На звук взрыва выбежала великая княгиня Елизавета Федоровна, бросилась к останкам, встав на колени, и, с ужасом на лице, стала собирать их.[9]
Его убийца, сын околоточного надзирателя и матери-польки, был совершенно чужд русской культуре, он и по-русски изъяснялся с трудом с сильным польским акцентом. На суде Каляев, по рассказам очевидцев, производил впечатление отталкивающее. "Держал он себя как-то несерьезно, мелочно, далеко не героем... у него и выходило все не геройски, а скорее нахально".[10]
В годы смуты против Русского государства выступала целая армия революционеров, из которых "одному суду за участие в революции бы- ло подвергнуто 23 тыс. человек".[11] Однако абсолютное большинство революционеров избежали справедливого возмездия. По нашим примерным оценкам, общее число революционеров (включая Польшу и Финляндию) составляло не менее 100 тыс. человек. Более половины из них были чистой воды уголовники.
С негласного одобрения западных правительств в США, Англии, Франции, Италии, Швейцарии образуются специальные центры по подготовке революционных боевиков. Там же их снабжают оружием и деньгами. Один из главных организаторов трагедии "кровавого воскресенья" Пинхус Рутенберг возглавляет в Женеве особую организацию по "боевой подготовке масс" с самыми широкими полномочиями и огромными финансовыми средствами. Ему поручают подготовить места для складов оружия в Петербурге, а позднее также начать его "экспроприацию" в государственных арсеналах.[12]
Купленные за рубежом оружие и боеприпасы тайно переправляются за границу и централизованно распространяются среди революционных партий.
Бесы разделили между собой сферу разрушения и беспорядков. В городах, на фабриках и заводах вели свою подрывную работу социал-демократы, или, как их называли, эсдеки. По селу "специализировались" социалисты-революционеры (эсеры).
Деятельность и тех и других приобрела чисто бандитский характер: организовывалось и совершалось множество убийств и грабежей ценностей, не гнушались и рэкетом, вымогая под угрозой смерти деньги у богатых людей, и прежде всего у купцов.
Однако если эсдеки славились больше по части грабежей (эксов), то эсеры, активно занимаясь грабежами, сделали своей главной деятельностью убийства русских государственных деятелей, представителей госаппарата, русских патриотов, а также истинно русского дворянства. На счет помещиков у эсеров был лозунг: "Разоряйте гнезда, воронье разлетится!" - призывая громить дворянские усадьбы.
Инициаторами погромов помещичьих усадеб чаще всего выступали не сами крестьяне, а разный чуждый пришлый люд, прежде всего из эсеров, которые приходили в деревни, сколачивали шайки из люмпенских слоев и подстрекали крестьян.
Большая часть периодической печати подпала под контроль антирусских сил, перестала подчиняться цензуре и превратилась в рупор лжи и клеветы о Русском государстве, регулярно публикуя призывы к свержению существующего государственного строя, вселяя ненависть к Царю и коренной Русской власти. Распространяются взгляды о бесполезности армии, внушается неуважение к военным как защитникам деспотии, неуважение к военному мундиру как к эмблеме насилия.
Почти каждый день приходят известия о новых убийствах коренных русских людей. 28 июня 1905 года QT руки террориста погибает московский градоначальник граф П.П. Шувалов. Подло, из-за угла, убивают генералов, губернаторов, полицейских исправников, приставов и других служащих русского государственного аппарата.
Как грибы растут самозваные профессиональные союзы - врачей, адвокатов, учителей, инженеров, писателей, - чаще всего преследовавшие чисто политические цели. Заправляли в них все те же масонские деятели "Союза освобождения" и представители революционных партий. На майском съезде этих "профессиональных союзов", который возглавлял деятель "Союза освобождения" П. Милюков, создается так называемый "Союз союзов", сразу же выступивший с политическим призывом к созыву Учредительного собрания.
Лжепрофсоюзы и многочисленные революционные агитаторы подстрекают рабочих на забастовки и демонстрации.
В июне под влиянием лживой пропаганды революционеров произошли беспорядки на броненосце "Потемкин". Фарс с восстанием продолжался 11 дней, в конце концов обманутые революционерами моряки, побоявшись ответственности за содеянное, поделили между собой судовую казну, бежали за границу, бросив корабль в Румынии. Из этого довольно жалкого случая революционная пропаганда сфабриковала "героическую" страницу.
В августе власти допустили еще одну серьезную ошибку, возвратив университетам автономию. В условиях массовых беспорядков эта автономия превратила учебные заведения в центры революционной агитации. "Автономия, - пишет очевидец, - была самочинно истолкована студенчеством не в смысле самостоятельного обсуждения академических и научных вопросов, а в смысле бесконтрольной свободы по доступу в учебные заведения лиц, ничего общего с научной деятельностью не имевших, но привлекавшихся в целях политической агитации".[13] Вплоть до октября 1905 года представители революционной бесовщины, пользуясь автономной неприкосновенностью учебных заведений, открыто призывали к социальной революции и использовали учебные заведения для проведения антирусских сборищ. Студенты бросили учиться и занялись политикой, слыть революционером считалось высшим шиком.
Митинги в учебных заведениях приобретали истерический характер. Кликушествующие выкрики: "Долой Самодержавие!", "Да здравствует свобода!" - переходили в массовый психоз, превращая учащихся в стадо баранов, готовых пойти на любую глупость или преступление. Чтобы сорвать занятия в аудиториях, нередко разливали "с политической целью" какую-то "невероятно вонючую жидкость".
В сентябре - начале октября жизнь в стране парализовалась забастовками. "Профессиональные союзы", в которых руководили революционные бесы и либерально-масонские деятели "Союза освобождения", подстрекали рабочих на беспорядки, дезинформируя их о настоящих намерениях государственной власти. Рабочих, отказывающихся принимать участие в забастовках, объявляли штрейкбрехерами и запугивали угрозой физической расправы. Вооруженные до зубов революционные боевики терроризировали рабочих.
В октябре забастовали железные дороги. Беспорядками руководили все те же революционные элементы и деятели "Союза освобождения", к этому времени оформлявшегося в кадетскую партию. Невидимый для многих русских людей дирижер постепенно распространял забастовку и на другие отрасли народного хозяйства, превращая ее во всеобщую. Руководство забастовкой осуществлялось Центральным бюро "Союза союзов", "Профессиональными союзами" и разными революци- онными комитетами ("Коалиционный революционный комитет" в Киеве, "Комитет борьбы" в Харькове, "Коалиционная комиссия" в Витебске и т.п.).
В Петербурге большую роль в руководстве забастовкой стал играть недавно созданный так называемый Совет рабочих депутатов, в который вошло мало рабочих, но много профессоров и деятелей интеллигенции. Руководили им масон Хрусталев-Носарь и Л. Троцкий. Замысел революционных бесов состоял в том, чтобы перевести забастовку во всеобщее вооруженное восстание. Революционные бесы очень искусно используют вековое недоверие большей части народа к правящему слою и интеллигенции.
Как показали дальнейшие события, подавляющая часть русских людей, участвовавших в затеянных бесами беспорядках, совсем не хотели свержения Царя, авторитет которого был очень велик, а выступали против бюрократии и той же интеллигенции. Однако не следует считать, что слой русских людей, участвовавших в беспорядках, был очень широк. Даже в самый пик революционной агитации - в дни всеобщей забастовки - он составлял, по нашим подсчетам, не более двух процентов Русского народа. Зато более чем наполовину были революционизированы евреи, поляки, финны. Все это лишний раз подтверждало антирусский характер революционного движения.
Однако в те дни любой революционер - еврей или поляк - выступал от имени всего Русского народа, который его на это представительство не уполномочивал. Так желание ничтожного меньшинства населения великой России выдается за желание всего народа.
Кризис правящего слоя России проявился в том, что в тяжелые для нее дни он не сумел дать из своей среды сильных и решительных государственных деятелей, способных подавить крамолу, а не идти на унизительное соглашательство с антирусскими силами. Западнический дух значительной части государственного аппарата возобладал. Выражая его, С.Ю. Витте утверждал, что "ход исторического прогресса неудержим, идея гражданской свободы восторжествует, если не путем реформ, то путем революции". Таким образом, Витте, как и члены подпольного "Союза освобождения", признавал революцию как орудие исторического прогресса.
В окружении Царя только немногие - обер-прокурор К.П. Победоносцев, члены Госсовета И.Л. Горемыкин, А.П. Игнатьев, К.И. Пален, Н.М. Чихачев - убеждали Царя прибегнуть к решительным действиям. Большинство же стояло за уступки. Были за них и те, кто тогда ближе всех стоял к Царю, - великий князь Николай Николаевич и Петербургский генерал-губернатор Д.Ф. Трепов.
В эти тяжелые дни Царь рассчитывал на помощь своего дяди великого князя Николая Николаевича, которого считал твердым и решительным человеком. Речь шла о предоставлении ему чрезвычайных полномочий для подавления смуты. Однако великий князь, узнав, что его хотят назначить диктатором, испугался и впал в истерику. Царедворец-масон Мосолов рассказывает, что он выхватил револьвер и закричал: "Если Государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера".[14]
Программа Витте, который 13 октября был назначен председателем Совета Министров, излагалась им в записке Царю. Предлагая ряд мероприятий по успокоению страны в духе либерально-масонских требований, Витте вместе с тем не исключал и возможности введения твердого правления. Но последнее подавалось им так, чтобы окончательно разубедить Царя в необходимости проведения решительных действий.
Оказавшись почти в одиночестве и не чувствуя серьезной поддержки со стороны ближайшего окружения, Царь был вынужден подписать Манифест, ограничивавший его власть и ставивший государственную администрацию под контроль Государственной Думы. Этим Манифестом даровались гражданам свободы: свобода совести, слова, собраний, союзов, неприкосновенность личности и жилища. Все классы населения получали право избирать депутатов в Государственную Думу, получившую законодательный характер.
Многие из твердых русских патриотов, стоявших возле Царя, были подавлены случившимся. К.П. Победоносцев высказался категорически против порядков, "России не свойственных", и сразу же после Манифеста подал в отставку.

События, последовавшие за выходом Манифеста 17 октября, показали, что силы, творившие смуту в течение года, хотели не мира, а продолжения войны до полного разрушения Русского государства. Антирусский террор, являвшийся программной установкой враждебных России сил, только усилился. В результате амнистии через несколько дней после Манифеста ряды врагов Русского государства пополнились многими тысячами закоренелых государственных преступников, сразу же активно включившихся в борьбу против законной власти и Русского народа.
Одиночные террористические акты не удовлетворяют уже потеряв- ших всякую меру революционных бесов, продолжая убивать русских государственных деятелей, они берут курс на всеобщее вооруженное восстание.
26 октября под влиянием живой агитации большевиков и эсеров произошли крупные беспорядки среди военных моряков в Кронштадте. Восставшие захватили винные лавки и в пьяном виде совершили ряд злодейских убийств. Но уже 28 октября были подавлены.
В середине ноября происходит восстание в Севастополе, охватившее часть военных моряков и Брестского пехотного полка. Восставшие, руководимые опытными агитаторами, захватывают крейсер "Очаков", послав Царю телеграмму, что Черноморский флот не подчиняется правительству. Стоявший во главе восстания психически нездоровый и болезненно тщеславный лейтенант Шмидт пытается подчинить себе другие корабли Черноморского флота, но при первых выстрелах верных правительству кораблей выкидывает белый флаг.
В Новороссийске революционеры, опираясь на очень узкий слой преимущественно еврейского населения, выпустили манифест о создании "Новороссийской республики" и переходе власти в руки Временного правительства. Губернатор и все законные власти бежали. Во главе "республики" стал Совет рабочих депутатов, состоявший в основном из евреев и других лиц нерусской национальности. Все торговые и промышленные предприятия были обложены налогами якобы в пользу неимущих классов, но, как выяснилось на суде, реально попадавшими в карманы членов Совета. Главное внимание "республиканцев" было обращено на образование боевой дружины, которой устраивались торжественные смотры с музыкой. Для вооружения войска у всех жителей города и окрестных селений отобрали оружие. При Совете создается специальный охранный отряд, вооруженный копьями необычайной длины и формы, изготовленными в местных мастерских. Этот отряд стал орудием воздействия на всех инакомыслящих, ибо с первых дней своего существования "республиканцы" запретили все партии, кроме революционных. Когда местная газета повела кампанию против нового "правительства", доказывая, что многие его распоряжения и действия угнетают самих рабочих, то "республиканский" Совет наложил на газету цензуру и она перестала выходить.
В конце декабря в город вошли правительственные войска, а руководители "республики" позорно без боя бежали.
В Красноярске по инициативе социал-демократов образуется "Красноярская республика". Солдаты железнодорожного батальона прошли по городу с красными знаменами и пением революционных песен в полном боевом вооружении, снимая повсюду караулы и собирая толпы людей на митинг. Митинг, на котором выступали эсдеки и эсеры, принял резолюцию о созыве Учредительного собрания и потребовал освобождения заключенных из тюрем. Председатель собрания объявил, что солдаты будут подчиняться новому правительству. На следующее утро комитет РСДРП заявил о захвате власти в городе, но, узнав о приближении правительственных войск, бежал, украв городскую казну.
В Ростове-на-Дону попытка установления "республики" обернулась большим кровопролитием. И тогда все летучие отряды революционеров, организовав беспорядки и подставив простых жителей города под пули солдат, заблаговременно бежали. Некто Пергамент, провозгласив "Придунайско-Черноморскую республику", тут же бежал, оставив своих соратников отвечать за содеянное.
Не все попытки вооруженного восстания удаются. В городе Александрове попытка революционных агитаторов столкнулась с протестом рабочих и энергичными действиями властей. У местного революционера С.М. Баранова, собиравшегося установить "Александровскую демократическую республику", была обнаружена программа будущего "правительства". Из нее видно, что мятежники предполагали захватить воинский склад, обезоружить верные "правительству" части, захватить или физически устранить представителей законной власти, не исключая и выборных учреждений. Революционное "правительство" подготовило списки местных граждан, которых следовало бы ликвидировать.
После подавления попытки вооруженного восстания в Харькове местные революционеры избрали себе два новых места деятельности. Одно у станции "Новая Бавария", где располагались 3 завода, а другое на станции "Люботин", где находилось паровозное депо. В первом роль диктатора выполнял некто Владимир, по национальности еврей, по профессии присяжный поверенный. От Владимира поступали приказания членам местных революционных партий, которым они подчинялись. Одним из последних стал циркуляр о придании смертной казни большинства административных лиц станции Новобавария.
На станции Люботин учреждаются "республика" и "временное правительство", во главе которого стал студент-технолог, объявивший себя генерал-губернатором "Люботинской республики". Военные дела студент поручил мелкому железнодорожному служащему, назначив его начальником станции; в адъютанты себе взял гимназиста 6-го класса. После ареста студента во главе "Люботинской республики" стал некто Финкельштейн, который сразу же приказал арестовать местного пристава и помощника начальника станции и предать их смертной казни.
В ряде мест власти после Манифеста так растерялись, что позволили революционерам взять их просто голыми руками. В Уфе, например, по распоряжению губернатора Б.П. Цехановецкого с 18 по 21 октября воинские патрули и полицейские были сняты, чтобы не мешали праздновать торжество революции. Бойко торговали оружейные магазины, в которых по разрешению губернатора революционерами покупались револьверы и патроны. Была создана революционная милиция под руководством еврея Н.И. Тихановского, который стал в городе самым влиятельным человеком. Во время празднования революции сам губернатор шествовал под красными флагами, а затем поздравлял мятежников с ограничением самодержавной власти Государя и с Конституцией. Когда провозглашалась вечная память тем, кто, по выражению одного революционного агитатора, "пал в борьбе с кровопийцей-Царем", - снял фуражку, и когда закричали потом: "Долой Царя! Смерть Царю!" - приветствовал крики, снимая фуражку и помахивая ею на все стороны. Но кончилось все тем, что патриотически настроенные жители заклеймили изменника-губернатора позором, а революционеров, даже без помощи полиции, просто разогнали.
Но далеко не везде восстание против законной власти подавлялось малой кровью. Самое крупное кровопролитие произошло в Москве.
В ночь на 9 декабря 1905 года в Москве в саду "Аквариум" собрался огромный митинг, на котором присутствовали более 10 тыс. человек и десятки революционных бандформирований - "боевых дружин". Митинг в любой момент мог перерасти в прямой мятеж, его руководители призывают к аресту генерал-губернатора и к захвату власти. Оперативные действия властей с помощью казаков, драгун, пехоты позволили изолировать мятежников. Митинг окружили, его участников выпускали поодиночке после обыска - отбиралось оружие. Хотя большей части "боевиков" удалось скрыться, войска сумели обезоружить немалое число бандитов. На утро в саду "Аквариум" нашли несколько сот револьверов, кинжалов, ножей, брошенных боевиками.[1]
Той же ночью в Москве в реальном училище масона Фидлера разыгрался настоящий бой между революционными бандформированиями и правительственными войсками. Реальное училище масона Фидлера стало одним из центров антиправительственных выступлений и местом сосредоточения революционных бандформирований. Полиция получила сведения, что 9 декабря здесь соберется боевая дружина, которая на рассвете должна захватить Николаевский вокзал, взяв в свои руки сообщение с Петербургом, другая же боевая дружина - завладеть городской думой и Государственным банком, объявив Временное правительство. Реальное училище оцепили войска, и после отказа боевиков разоружиться по нему был дан залп из двух орудий. Боевики стали разбегаться, некоторые из них были схвачены жильцами соседнего дома и сданы полиции. В результате боя один офицер убит, а другой тяжело ранен, боевики потеряли пятерых убитыми и пятнадцать ранеными.[2]
В Москве революционеры действовали особенно нагло. Так называемый Исполком рабочих депутатов, состоявший преимущественно из революционных террористов и агитаторов, объявил вооруженное восстание на 6 часов вечера 10 декабря, предписав даже извозчикам кончить работу к этому времени. Город погрузился во мрак, фонари не горели, улицы освещались прожекторами. Революционные боевики, вооруженные иностранным оружием, ходили по улицам, убивали полицейских и офицеров, а также всех несогласных молчать при виде этих преступлений. Начали возводить баррикады. Причем делали это бандиты не сами, а заставляли мирных жителей, выгоняя их из домов под угрозой оружия. Поигрывая револьверами и винтовками, боевики следили, как напуганные жители снимали ворота с домов, ломали заборы, разбирали брусчатку с дороги, тащили мебель из квартир. В некоторых местах бандиты сгоняли население переворачивать трамвайные вагоны. Революционные боевики действовали подло, они подбирались к своим противникам из-за угла, стреляли и тотчас разбегались. Начались грабежи магазинов. Пьяные "борцы за народное дело" для устрашения стреляли в воздух, стараясь создать впечатление, что их очень много. Намеренно распускались слухи, что это все только начало, что "генеральный бой" будет тогда, когда из Орехова-Зуева прибудет 30 тыс. вооруженных рабочих, а от латышей - артиллерия. Революционеры надеялись, что войска московского гарнизона перейдут на их сторону. Но надежды бандитов не оправдались. Войска отказались поддержать преступников, хотя солдатам пришлось трудно - их было мало (основной контингент находился на фронте, на Дальнем Востоке).
Кроме стрельбы из-за угла боевики избрали себе метод стрелять по войскам из окон, рассчитывая, что солдаты, опасаясь задеть мирных жителей, стрелять по ним не будут. В некоторых местах, рассказывают свидетели, бесы использовали в качестве щита женщин и детей. В других местах они, затесавшись в толпу, начинали палить оттуда из винтовок и пистолетов, вызывая смертельную опасность для окружающих.
Власть проявила себя довольно твердо. Все главные учреждения в центре Москвы охранялись войсками. Районы прочесывались воинскими нарядами и патрулями. Помогали войскам отряды добровольцевпатриотов из "Союза Русского Народа". Домовладельцам под угрозой секвестра имущества было приказано закрыть ворота и двери домов и дворов, а также вменялось в обязанность следить, чтобы в домах не хранились оружие и взрывчатые вещества. Домовладельцы собственными силами стали разбирать баррикады и ставить ворота на свои места. Общественное мнение было не на стороне революционеров, их попытки привлечь к себе население обманом и запугиванием провалились.
В результате бандитского террора революционеров уже на 13 декабря в Москве погибло 80 человек и 320 были ранены. Сами боевики, стрелявшие из-за угла, погибали сравнительно редко. Больше всего страдали мирные жители - случайные жертвы бандитских вылазок.[3]
14 декабря в Москву из Варшавы и Петербурга прибыли два полка для подкрепления. Войска использовали артиллерию для разрушения баррикад.
Но число жертв продолжало расти. К 15-16 декабря количество убитых и раненых достигало уже 1000 человек. Люди стали уезжать из города целыми толпами - "крестьяне, рабочие и извозчики разъезжались по деревням".[4] Революционные бандиты продолжали террор. Они врывались в квартиры русских чиновников и полицейских и на глазах близких убивали их. Так, например, был злодейски убит начальник сыскной полиции А.И. Войлошников, занимавшийся чисто уголовными делами. Революционеры из уголовников, воспользовавшись случаем, свели с ним счеты.
15 декабря полиция схватила 10 боевиков с адскими машинами и бомбами, при них же оказались важные документы и переписка, из которых явствовало, что в восстании замешаны многие видные либерально-масонские деятели и предприниматели, в том числе Шмидт, Морозов. Либеральные органы печати, например газета "Русские ведомости" и некоторые другие, собирали в пользу "борцов за свободу" значительные пожертвования и передавали их в поддержку бандитам.
Выяснилось также, что в восстании замешаны кроме японцев и другие враждебные иностранцы, в частности немцы. Под Москвой, у ст. Перово, войска задержали два вагона, загруженных оружием - 3000 винтовок. Они переправлялись из-за границы "не без участия германского правительства". Впоследствии в лесу близ Кускова найдено было несколько ящиков германских винтовок маузера и винчестера.[5]
К 16 декабря главный штаб революционной бесовщины сосредоточился на Пресне. Здесь компактно разместились боевики, вооруженные винтовками. Однако иностранное оружие не спасло боевиков. Русские войска действовали быстро и эффективно. В течение нескольких дней изменники были подавлены. К 20 декабря порядок в городе был восстановлен. Боевиков, захваченных с оружием в руках, расстреливали на месте при явном сочувствии мирных жителей, уставших от бандитских вылазок. Особенно в подавлении революционных бесов отличился полковник Риман. Его военная команда сразу же навела панику на революционные дружины, которые действовали на Казанской железной дороге, и многие из них в страхе разбежались.
Большая банда революционеров засела на фабрике Шмидта, где помещался склад боевого снаряжения всех дружин. Войска были вынуждены использовать артиллерию. Последние банды засели на Прохоровской мануфактуре, позднее обманным образом бежав оттуда на сахарный завод, где были окружены войсками, схвачены и казнены.[6]
Значительная часть революционных убийств совершалась подло, изза угла, из темноты, в спину. Конечно, чаще всего убивали русских, одетых в военную форму, т.е. служивших Царю. Род войск не играл для бесов роли.
Полковника-артиллериста М.Т. Белавинцева революционеры убили недалеко от его дома двумя выстрелами в затылок (январь 1906).[7] Как установило следствие, убили они его просто за то, что на нем была военная форма.
Полковника Н.И. Кравченко революционеры убили в спину из тем- ноты густого сада, стреляя в ярко освещенную комнату (август 1907).[8]
Двинского полицмейстера И.В. Васютовича убили особо подло, о чем свидетельствует официальный рапорт. "Васютович проходил в полицейскую часть по Петербургской улице, причем, поравнявшись с большой еврейской синагогой, - встретил толпу молодых евреев 10-15 человек; последние, стоя на тротуаре, расступились, и когда Васютович прошел между ними, то неизвестными произведено в него сзади в упор, один за другим, четыре выстрела" (июнь 1906).[9]
Красноярского полицмейстера О.Ю. Дитмара политические бандиты убили на глазах у жены и дочери, расстреляв его в упор.[10]
Часто революционные бандиты устраивали вооруженные нападения в людных местах, рискуя многими жизнями, и, используя замешательство, исчезали. Типичный случай произошел 17 октября 1905 года в Витебске, где с раннего утра появились группы вооруженных евреев и под угрозой стали заставлять торговцев закрывать магазины. Торговцы подчинились, но подоспевшая полиция рассеяла нарушителей порядка, а двоих арестовала. Как повествуется в полицейском протоколе, далее события развивались так: "Когда арестованные проследовали с Задуновской улицы на Гоголевскую, находившаяся на Замковой улице и Соборной площади еврейская молодежь со всех сторон, с криком, бросилась вслед за арестованными и, не доходя Гоголевской дамбы, начала отбивать от конвоя арестованных, причем неизвестным злоумышленником выстрелами из револьвера в голову убит наповал сопровождавший арестованных городовой Яковлев, после чего толпа евреев, захватив арестованных, пустилась убегать в разные стороны, вслед которой, по заявлению рядового Сергея Миловского, им произведено четыре выстрела, результатом которого было падение убийцы Яковлева, но бежавшая с ним толпа успела подхватить упавшего и унести. Из числа двух неизвестных евреев, бежавших от конвоя после убийства городового Яковлева, один задержан вторично на Могилевской улице, который при допросе назвался витебским мещанином Лейбой Гиршевым Безносовым. Кроме того, задержаны за распространение воззваний противоправительственного характера два молодых еврея, назвавшиеся витебским мещанином Абелем-Лейбою Гиршевым Шмерлингом и велижским - Яковом Залмановым Иткиным. При обыске у последнего оказался 101 экземпляр воззвания, отпечатанного на русском языке, приглашающего население города оставить работу и выйти на улицу для борьбы с правительством".[11]
Ректора Пензенской Духовной семинарии архимандрита Николая (Орлова), не пожелавшего потворствовать разложению молодежи, революционеры убили тремя выстрелами в спину (май 1907).[12]
Председателя Красноуфимского уездного съезда С.А. Свиридова, известного земского деятеля, революционер убил выстрелом в лицо, передавая якобы прошение, причем в присутствии других членов семьи.[13]
Помощника пристава А.П. Емельянова, Георгиевского кавалера, политические бандиты пытались убить несколько раз и наконец осуществили это, кинув бомбу вслед ему, убив его в спину, серьезно ранив еще несколько человек.[14]
Пешего урядника Козелецкого уезда Илью Мироновича Носача убили на ярмарке на глазах у жены и двухлетней дочери тремя выстрелами в спину в упор, когда он протискивался к балагану с детскими игрушками, чтобы купить своей дочери куклу (ноябрь 1907).[15]
Чтобы убить одного представителя русской власти, революционеры ходили целой дружиной. Так, на тридцатилетнего урядника Ивана Михайловича Савицкого из Венденского уезда напали сразу 25 политических бандитов. Стреляли со всех сторон, а потом добивали в упор в голову.[16] Полицейских из Мстиславского уезда Могилевской губернии революционеры "опрокинули на землю и стали забивать ногами", до тех пор пока не превратили "их в два бесформенной массы трупа".
"Кровь несчастных жертв, - рассказывали очевидцы, - лилась рекой, но изуверы не обращали на это внимания и, очевидно, вид крови разъярил их еще сильнее... Ни стоны полуубитых, ни их близкая агония не трогали палачей".[17]
В июле 1907 года шайка революционных анархистов в 8 человек просто так напала на двух безоружных полицейских стражников, ехавших на сенокос. Одному из них удалось бежать, второго бандиты убили, добивая уже лежащим на земле, всадив 11 пуль.[18]
Революционеры убивали не только представителей государственной власти, но и простых людей, кто поддерживал Русскую власть и не боялся вскрывать преступные дела политических бандитов. Крестьянина А.Л. Павлова Кирсановского уезда с. Павловки, монархиста по убеждению, революционеры убили во дворе его дома, предварительно ограбив находившуюся здесь лавку (май 1908).[19]
Сельского старосту С.В. Григорьева из села Ново-Никольского Козловского уезда политические бандиты подкараулили в поле и убили четырьмя выстрелами в упор (февраль 1908).[20]
Старика-крестьянина И.А. Бирюкова из с. Лукина Кирсановского уезда, участника турецкой войны, не побоявшегося осудить преступные действия революционеров, они убили вечером в спину через открытое окно на глазах всей семьи.[21]
Сельского старосту волостного старшину Е.И. Винокурова из села Рекович Брянского уезда трое представителей федеративной группы эсеров убили, подкараулив в волостном правлении одного. Стреляли из трех стволов. А после убийства пытались ограбить кассу (май 1908).[22]
Очень характерно, что борцы "за народное дело" с особым садизмом убивали избранных крестьянами сельских старост и волостных старшин. Эти люди пользовались среди крестьян особым почетом и уважением. Многие крестьянские выборные служили на должностях десятилетиями, что говорило о доверии к ним. Скажем, убитый революционерами Винокуров выбирался на общественные должности 17 лет. Убийство крестьянских выборных совершалось часто не просто из мести, а с целью запугать крестьян.
С особой ненавистью и жестокостью революционные бесы убивали членов русских патриотических организаций.
29 марта 1907 года в центре города Елизаветграда выстрелом из револьвера был убит активный член Елизаветградского отдела "Союза Русского Народа" Павловский, вместе с ним тяжело ранены еще два патриота - гимназист Середа и рабочий Шевченко. Незадолго до смерти Павловский получил анонимное письмо о предстоящей ему "казни". Письмо подписано: "общество еврейской свободы". Жертва, получив письмо, не испугался, сказав: "Меня убьют, миллионы наших останутся, всех русских людей не перебить".[23]
Ненавистью революционеров пользовались простые крестьяне, состоявшие в "Союзе Русского Народа" и других патриотических организациях. Умерли мученической смертью крестьянин Рыжков (Клинцовский отдел СРН), Гусаков и Голубцов (Конотопский отдел), Мечия (Кобелякский отдел), Шило (Верхнебелозерский отдел).[24]
Особым ритуалом революционные бесы производили убийство русских священников. В Ялте в 1905 году за бесстрашные обличения царивших тогда в городе революционных настроений в своем доме, на глазах у жены и трех малолетних сыновей, заколот кинжалами о. Владимир Троепольский. Его последние слова, обращенные к убийцам, были: "Бог простит". В селе Городищи Царицынской области 30 ноября 1906 года также в своем доме убит священник о. Константин Хитров. Убийцы не пощадили никого из его домашних: о. Константин, его матушка, пятилетний сын Сергей и малолетний Николай - все были найдены с проломленными черепами. В 1910 году в Тифлисе убит Экзарх Грузии архиепископ Никон.[25]

Блок антирусских сил, созданный на Парижском совещании революционных и оппозиционных партий, к концу 1905 года превратился в огромное преступное сообщество. Ядром и координирующим центром этого сообщества стало либерально-масонское подполье, сконцентрировавшееся к тому времени главным образом в кадетской партии, руководство которой являлось чисто масонским.[1] Это, конечно, не означало, что членов масонских лож не было в других партиях. Преимущественно масонским было руководство эсеровской партии. Принадлежали к масонству и некоторые соратники Ленина (Скворцов-Степанов, Луначарский и др.). Координация антирусских сил велась на внепартийном уровне чисто масонской конспирации. Как позднее признавалась жена одного из основателей "Союза освобождения" - масона Прокоповича Е.Д. Кускова, <цель масонства - политическая, работать в подполье на освобождение России (точнее, ее разрушение - О.П.)... Почему выбрана была такая? Чтобы захватить высшие и даже придворные круги... Князей и графов было много... Движение это было огромно. Везде были "свои люди". Такие общества, как вольно-экономическое, техническое, были захвачены целиком. В земствах то же самое...>
Работа масонских организаций велась в строгой тайне. Нижестоящие в масонской иерархии не знали тайн вышестоящих. Рядовые масоны, выполняя приказания, не знали, от кого они исходят. Письменного делопроизводства и протоколов заседаний не велось. За нарушение дисциплины члены масонских лож подвергались процедуре радиирования (исключения) с обязательством соблюдать тайну под страхом смерти.
Ведение масонской интриги разрабатывалось на заседаниях во всех деталях с принятием всех возможных мер предосторожности, чтобы политические силы, среди которых масоны вели свою работу, не догадывались, что являются средством тайной политической манипуляции.
Прием новых членов осуществлялся очень разборчиво, искали их исключительно в среде себе подобных ненавистников исторической России, лишенных русского национального сознания. Определенному члену ложи поручали собрать все необходимые сведения о кандидате, всесторонне обсуждали их на заседании масонской ложи и только после подробной проверки кандидату делалось предложение вступить в некое общество, преследующее "благородные" политические цели. Если кандидат соглашался, то его приглашали на предварительные переговоры, допрашивали по определенной схеме и только после всего этого проводили ритуальную церемонию посвящения в масоны. Новичок клялся соблюдать тайну и подчиняться масонской дисциплине.
В 1905-1906 годы посвящением в масоны занимаются специальные эмиссары французской ложи "Великий Восток Франции". Эмиссары, действовавшие под псевдонимами Сеньшоль и Буле, по сути дела, в те дни руководили российским масонством, привлекая туда нужные для себя элементы сомнительной порядочности и неразборчивости в средствах. Одного из будущих руководителей российского масонства - М. Маргулиеса, французские эмиссары посвятили сразу же в высокую масонскую степень 18-го градуса в петербургской тюрьме "Кресты", где он сидел за политические преступления и связь с террористическими группами.[2] Получил высокую степень и граф Орлов-Давыдов, известный по скандальному процессу одной актрисы, своего ребенка от которой он отказался признать. Но Орлов-Давыдов, очень богатый человек, согласился на свой счет содержать одну из масонских лож.
<В организационном отношении каждая ложа имела председателя - Венерабля, оратора и двух надзирателей, старшего и младшего, из которых младший исполнял функции секретаря <...>.
Все заседания открывал Венерабль, который на них и председательствовал. После открытия заседания все усаживались полукругом; Венерабль задавал традиционные вопросы "закрыта ли дверь?" и др.
Функции оратора сводились к наблюдению за соблюдением устава; он же и хранил устав, произносил приветственные речи новым членам...
...Все члены ложи платили членские взносы, их принимал Венерабль и передавал секретарю Верховного Совета.
Конспирация в организации выдерживалась последовательно и строго. Члены одной ложи не знали никого из других лож. Масонского знака, по которому масоны в других странах опознают друг друга, в России не существовало. Все сношения лож с другими ячейками организации происходили через одного председателя ложи - Венерабля. Членов ложи, которые раньше состояли в различных революционных организациях, поражала выдержанность и последовательность конспирации. Позднее, когда я был секретарем Верховного Совета и знал по своему положению почти всех членов лож, мне бывало почти смешно видеть, как иногда члены разных лож меня же агитировали в духе последнего решения Верховного Совета, не догадываясь, с кем имеют дело.
Вновь вступивший в ложу получал при приеме звание ученика. Через некоторое время, обычно через год, его возводили в степень мастера. Право решения вопроса, когда именно следует произвести подобное повышение, принадлежало ложе. Но иногда повышение в степень производили по инициативе Верховного Совета. В этих последних случаях действовали обычно соображениями политического и организационного характера, т.е. Верховный Совет считал полезным то или иное лицо, которым он дорожил, продвинуть вперед по лестнице масонской иерархии> (воспоминание масона А.Я. Гальперна).
Руководящий орган российского масонства - Верховный Совет, контролировал всю работу масонских лож. Выборы в Верховный Совет были тайными. Имена лиц, вошедших в Верховный Совет, никому не были известны. Инструкции и приказы от Верховного Совета масонским ложам поступали через определенное лицо, и только через это же лицо масонские ложи связывались с Верховным Советом.
Первоначально этот Верховный Совет существовал не как самостоятельная организация, а как совещание представителей русских лож, аффилированных к "Великому Востоку Франции". В 1907-1909 годах Верховный Совет русских лож состоял из 5 человек: председатель - князь С.Д. Урусов, два заместителя - Ф.А. Головин (председатель II Государственной Думы) и М.С. Маргулиес (кадет), казначей - граф Орлов-Давыдов, секретарь - князь Д.О. Бебутов, аферист, состоявший одно время осведомителем Министерства внутренних дел,[3] и будущий немецкий шпион.
Российские масоны находились в постоянном контакте с политическими бандформированиями революционных партий и даже приглашали их представителей для "нравственной" поддержки своей террористической деятельности. Так, в начале 1905 года к руководителю боевой бандитской организации эсеров Гоцу в Ниццу приехал представитель левого крыла либералов из "Союза освобождения", связанный, в частности, с масоном Маргулиесом.[4]
Член масонской ложи филалетов В.В. Архангельская-Авчинникова заявляла на публичных чтениях: "Масонство представляет собой верх совершенства и готовится дать миру будущего царя и творца вселенной". Эта масонка призывала своих слушателей вступать в Орден филалетов как "особенно выделяющийся по своим освободительным стремлениям".[5] Орден всячески поддерживал российских "революционных освободителей". Сама Архангельская-Авчинникова состояла при нем секретарем Международного Комитета защиты прав человека, опекая политических бандитов.
Масонские организации оказывали всяческую поддержку представителям революционных бандформирований, попавшим в руки правосудия. Масонские организации осуществляют бесплатную юридическую помощь эсеровским и большевистским террористам. Масон П.Н. Малянтович, например, защищал большевиков В. Воровского и П. Заломова, масон М.Л. Мандельштам - политического бандита эсера И. Каляева и большевика Н. Баумана, масон Н.К. Муравьев (уже позд-mgg) - целый ряд большевиков, виновных в государственных преступлениях и заговоре против Царя.[6]
Вокруг тайных масонских лож существовал ряд легальных организаций, действовавших под управлением масонов. Часто это были спиритуалистические и теософские организации.
В 1906 году существует кружок "Спиритуалистов-Догматиков". Выходили журналы "Спиритуалист" и "Голос Всеобщей Любви", а также ежедневная газета "Оттуда". Издателем этих журналов был почетный гражданин Владимир Быков, по сведению полиции, занимавший степень "мастера стула" одной из масонских лож, поддерживая отношения с "правильными" масонскими организациями Петербурга и Чернигова. Он же и возглавлял кружок "Спиритуалистов-Догматиков" в Москве, выбирая из его членов "наиболее достойных" для посвящения в масонство. Как установила полиция, этот Быков был большой жулик, продавая среди некоторых мистически настроенных московских купцов разные магические приборы от всевозможных недугов, а также за плату в 300 руб. посвящавший всех желающих в обрядность "Ордена Розенкрейцеров".[7] Под стать ему и Петр Александрович Чистяков, издатель журнала "Русский Франк-Масон". По сведению полиции (ноябрь 1908), он находился в звании "Великого мастера" Великой ложи "Астрея" (существовавшей в Москве чуть ли не с 1827 года),[8] секретарем ложи была Тира Соколовская. Ложа находилась в Москве.
В январе 1906 года масоны изучают общественное мнение по отношению к своей организации. Иначе трудно оценить открытое объявление, опубликованное в некоторых московских газетах, в котором предлагалось вступить в возрождающееся общество масонов. В приглашении говорилось, что общество возникает в силу прав, дарованных российскому населению Манифестом 17 октября в том объеме, в котором оно существовало в XVIII веке. Вступить в общество приглашались "все честные и нравственные" люди без различия вероисповедания. Ответы о согласии вступить в члены общества должны были посылаться в 17-е почтовое отделение предъявителю штемпеля "В.М". Когда таких заявлений будет получено от 500 желающих вступить в общество, будет объявлено об общем собрании. Это объявление сразу же взяла под контроль полиция. Несмотря на широкую публикацию, желающих вступить в масоны среди русских людей оказалось очень мало.[9]
Изучая международные связи российского либерального масонского подполья, можно с полной уверенностью говорить об инициации и поддержке многих антирусских и антиправительственных сил со стороны международного, и прежде всего французского, масонства.
Международное масонство безоговорочно признало кровавую революционную бесовщину и личное участие масонов в войне против русского правительства. В обращениях иностранных масонских лож к своим собратьям в России выражались протесты против права Русского государства защищать себя от действий подрывных антирусских сил. Так, например, на собрании миланской ложи "Разум" по поводу событий в России 1905 года вынесено следующее постановление: <Ложа "Разум", посылая братский привет новой русской масонской семье, которая мужественно начинает свое существование в печальную минуту для страны и среди все более и более свирепствующей реакции, выражает пожелание, чтобы новая масонская сила, вышедшая из народа и стоящая за народ, скоро получила возможность водрузить свое зеленое знамя над освобожденным отечеством и благородно отплатить за бесчисленные жертвы теократической реакции>.[10] Подобные обращения направляют и другие масонские ложи, выражая готовность помочь русским масонам в борьбе против законного правительства, за свержение существующего государственного строя.
Русское правительство французские масоны называли "стыдом цивилизованного мира" и подстрекали граждан России восставать против него. Революционная бесовщина 1905 года была для масонов борьбой за "прогресс и просвещение". Когда в 1906 году Царь распустил Государственную Думу, члены которой грубо нарушали законы России, французский масон Баро-Формиер (ложа "Работа и Совершенствование") поддержал врагов Царя, назвав их мучениками и героями русской независимой мысли.[11] На приеме депутата 1 Государственной Думы Кедрина "Великим Востоком Франции" 7 сентября 1906 года великий оратор этой ложи заявил: "Нам вменяется в долг не только поощрять русских, которые страдают от давящей тирании, но еще и доставлять им средства победить деспотизм...".[12] И доставляли! 7 мая 1907 года масон Лейтнер дал в ложе "Правосудие" отчет о своем посещении Комитета по оказанию помощи русским революционерам. Таким образом, справедливо отмечается в отчете русской разведки, что "Великий Восток тем или иным образом помогает русскому революционному движению".[13] "Радикальное большинство Великого Востока, - сообщается в том же отчете, - сменяется в настоящее время большинством социалистическим и на некоторых социалистических конгрессах (например, 1906 года) выставлено требование, чтобы все масоны-социалисты во всех вопросах, обсуждающихся в ложах, имели прежде всего в виду высшие интересы международного социализма[14] - то в недалеком будущем можно ждать от Великого Востока Франции самого широкого содействия противоправительственным планам русских революционных элементов. Что же касается настоящего времени, то по многим признакам Великий Восток уже пошел по этому пути, держа все свои решения и действия в строжайшей тайне".[15] Насколько большое значение французские масоны придавали сохранению тайны их антирусской деятельности, свидетельствует тот факт, что всю переписку, касающуюся России и русских масонов, хранил лично Главный секретарь "Великого Востока" Нарцисс Амедей Вадекар.[16]
Инициативы всеобщего разоружения и мирного сосуществование государств, выдвигаемые Николаем II, мировое масонство старалось использовать в своих целях. Министр иностранных дел России Ламздорф в письме министру внутренних дел П.Н. Дурново от 14 декабря 1905 года отмечает: "Я не мог не обратить внимания на все возрастающее влияние на Западе масонства, которое, между прочим, явно стремится извратить основную мысль, положенную в основу Первой мирной конференции и придать мирному движению характер пропаганды интернационализма.
Предпринятое в этих видах исследование, хотя еще и не оконченное и весьма затрудняемое глубокой тайной, покрывающей действия центральной масонской организации, позволяет, однако, уже нынче прийти к заключению, что масонство деятельно стремится к ниспровержению существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них начал национальности и христианской религии, а также к уничтожению национальных армий".[17]
Ламздорф просит Дурново силами Министерства внутренних дел собрать подробные сведения о масонском движении в России. Однако в ответ получает уклончивую отписку, косвенно подтверждающую упорные слухи о покровительстве Дурново масонской организации. Вместо того чтобы исследовать вопрос, Дурново отвечает, что "исследование действий масонской организации и предполагаемого распространения масонского учения в Империи связано при настоящих обстоятельствах со значительными трудностями, не позволяющими ожидать успешных результатов от могущих быть принятыми в этом направлении мер".[18] Дурново, безусловно, лукавил, ибо русская полиция к тому времени уже располагала определенным материалом о подрывной деятельности масонских лож. Если Дурново сам и не был связан с масонами, то, давая такой уклончивый ответ, возможно, выполнял инструкции Витте, не желавшего выступать против масонства. Опытный политик, к тому же друживший со многими лицами, принадлежность которых к масонству не вызывает сомнения, Витте прекрасно понимал, где координируются и регулируются силы антиправительственной оппозиции.
До сих пор продолжает поддерживаться миф о том, что либерально-масонские круги, и прежде всего выросшие из подпольного масонского "Союза освобождения" кадеты, после Манифеста 17 октября прекратили выступать против Царя и пошли на сотрудничество с ним. Миф этот создавался большевиками, стремившимися преуменьшить роль кадетов в разрушении царской власти и преувеличить свою. Исторические факты неопровержимо свидетельствуют совсем о другом. У Царя в то время не было более последовательного и организованного врага, чем кадетская, а точнее, либерально-масонская оппозиция. Именно в либеральных кругах вынашивалась тогда мысль о физическом устранении Царя. Личный друг одного из основателей российского масонства и "Союза освобождения" М.М. Ковалевского князь Д.О. Бебутов, в особняке которого собирался Кадетский клуб, в своих воспоминаниях рассказывает, как передавал руководителям эсеровской партии 12 тыс. руб. для убийства Николая II.[19] Либерально-масонское подполье одобряло и тайно поддерживало революционный террор. При подготовке вооруженного восстания в Москве власти захватили документы, из которых неопровержимо следовало о преступной связи революционеров и либералов и о финансовой поддержке последними беспорядков в России.[20]
После появления Манифеста 17 октября либерально-масонское подполье, легальным выразителем которого стала кадетская партия, Бюро земских съездов и некоторые другие общественные организации почувствовали себя хозяевами положения и поставили вопрос о захвате власти. Причем их уже не устраивало предложение Витте занять в новом правительстве ряд важных министерских постов (кроме финансов, иностранных дел, военного и морского). Приглашались в новый кабинет такие представители "прогрессивной общественности", как А.И. Гучков, М.А. Стахович, Е.Н. Трубецкой, С.Д. Урусов и Д.Н. Шипов. Бюро земских съездов, куда Витте обратился со своим предложением, ответило ему через свою делегацию, что требует созыва Учредительного собрания для выработки новой конституции.
На съезде "русских земских людей", состоявшемся 6-13 ноября 1905 года в доме масона графа Орлова-Давыдова, "земские люди" объявили себя представительным органом и потребовали предоставления им чуть ли не права Учредительного собрания.
Ядро и руководящая верхушка съезда состояли преимущественно из масонов. Председателем съезда стал масон И.И. Петрункевич, его заместителями - А.А. Савельев, масон Ф.А. Головин, Н.Н. Щепкин, секретарями - масон Н.И. Астров, Т.И. Полнер и масон В.А. Розенберг.
Здесь были представлены все лидеры либерально-масонской оппозиции: князь П.Д. Долгорукий, князь Голицын, князья Трубецкие, Д.Н. Шипов, Ф.А. Головин, граф Гейден, С.А. Муромцев, Стаховичи, Ф.И. Родичев, В.Д. Кузьмин-Караваев, князь Г.Е. Львов, П. Милюков.[21] Как позднее откровенно признавался один из участников либерально-масонского подполья, эти люди не хотели унизиться до совместной работы с царской властью, а соглашались быть только хозяевами России.[22]
<Если бы конституциалисты-демократы, либералы пришли бы ко мне тогда на помощь, - говорил Витте корреспонденту нью-йоркской еврейской газеты "День" Бернштейну, - у нас, в России, теперь был бы настоящий конституционный строй. Стоило бы тогда вождям кадетской партии - профессору Павлу Милюкову, Гессену и другим - поддержать меня, у нас теперь была бы совершенно иная Россия. К сожалению, они так увлеклись этим энтузиазмом, что рассуждали по-детски. Они тогда хотели не такого образа правления, какой во Франции существует теперь, а желали одним прыжком учредить в России французскую республику далекого будущего>.[23] Конечно, дело было не в "детских" рассуждениях кадетов, просто они не верили в русский народ, считали его безликим статистом, который послушно идет в ту сторону, куда ему велит идти закулисный режиссер. Либерально-масонское подполье верило в действенность вооруженного восстания и антирусский террор, которые затевались по всей России, И наконец, подпольщики верили в поддержку международного масонства, которая, как мы видели, была вполне реальна.
С позиций сегодняшних исторических знаний можно сделать неопровержимый вывод, что, если бы либерально-масонское подполье хотело бы остановить кровопролитие в конце 1905 года, оно смогло бы это сделать. Но оно этого не хотело и, более того, специально провоцировало затяжной государственный кризис, рассчитывая свалить Царя и захватить власть.
Левые союзники либерально-масонского подполья, прежде всего эсеры и большевики, продолжали углублять свой кровавый курс. По методам борьбы деятели этих партий превратились в откровенных уголовников.
Все революционные партии создали хорошо вооруженные бандгруппы боевиков для борьбы с законной властью. В их организации положен мафиозный принцип, где-то даже смыкавшийся с иерархическими градусами (степенями) и правилами масонской конспирации. У большевиков наиболее показательные бандформирования боевиков сложились на Урале. Руководил ими Я.М. Свердлов, в свою очередь подчинявшийся Боевому центру при ЦК партии, который возглавляли Лурье Моисей (кличка "Михаил Иванович"), Шкляев ("Лазарь"), Эразм Самулович Кадомцев ("Петр-Павел"), Урисон ("Виктор"), Миней Губельман (Ярославский).
Практически все ближайшие соратники Ленина прошли школу участия в бандитских террористических организациях. Именно они - от Камо и Красина до чекистских палачей М.И. Лациса и М.С. Кедрова - составили костяк ленинской партии - организации уголовно-мафиозного типа.
Как в классической мафии, было создано несколько уровней посвящения в тайну организации. Полной информацией обладал только тот, кто находился на верху пирамиды, он согласовывал свои действия с Боевым центром. На уровень ниже сидели тайное оперативное руководство и инструкторы боевой организации, на следующем, тоже тайном уровне, - исполнители различных грязных дел, они получали задания с предыдущего уровня и следовали точным инструкциям; в самом низу - "массовка", рядовые члены, которые привлекались к работе, но ничего не знали о характере деятельности высших уровней посвящения.
На практике это организовалось так. При каждом уральском комитете РСДРП создавались три дружины. Одна известная всем, куда входили рабочие, и две тайных. Они так и разбивались на первую, вторую и третью.[24]
Собственно "боевая" работа велась второй дружиной, в состав которой входили так называемые десятки (отряды), укомплектованные молодыми людьми, не нашедшими себе другого дела в жизни и ставшими боевиками.
Каждый "десяток" имел свое специальное назначение: отряд разведчиков, отряд саперов (закладывать мины), отряд бомбистов (кидать бомбы), отряд стрелков; при второй дружине состоял отряд мальчиков-разведчиков (кстати, будущий председатель Уралсовета, организатор убийства Царя Белобородов, начинал в этом отряде) и распространителей партийной литературы, а также мастерские бомб и другие подобные предприятия. Боевики второй дружины работали в подпольных типографиях, подделывали печати. Во главе каждого отряда ("десятки") стоял десятский. Отряды, в свою очередь, разбивались на "пятки".
Что же делали боевики? Во-первых, совершали политические убийства полицейских, представителей власти, "черносотенцев", т.е. всех неугодных партии лиц. Кинуть бомбу в квартиру, где за семейным столом сидел неугодный человек, было в порядке вещей. Некоторые боевики специализировались на убийствах полицейских и их агентов. Полицейских убивали на постах, устраивали засады в их квартирах. Дедали фиктивные доносы и убивали пришедших на обыск полицейских. Во время таких террористических актов гибло немало случайных людей, родственников и близких.
Особая сторона деятельности боевиков - грабежи, или, как их называли, "эксы", экспроприации. Грабили кассы, конторы, нападали на транспорт с деньгами. Бомб и патронов не жалели, случайные люди гибли десятками. Легендарный боевик и наставник молодых И. Кадомцев любил повторять: "Не надо быть храбрым - храбрым нужно быть тому, кто трус"; "Всякое предприятие надо выполнять с тем спокойствием, с каким хлебаешь ложкой обед за столом"; "Самое трудное дело замести следы, а совершение акта - пустяки". Боевики тщательно готовились к каждому убийству и грабежу - собирали сведения, чертили планы, готовили ключи, оружие, продумывали все организационные детали.
Занимались боевики и рэкетом, т.е. обкладывали богачей данью под угрозой смерти. Кроме того, боевики осуществляли охрану партийных мероприятий и партийных лидеров.
Каждый боевик должен был руководить хотя бы одним грабежом ("эксом"), уметь управлять лошадью, паровозом, а позднее и автомашиной, владеть огнестрельным и холодным оружием, знать анатомию человека, чтобы без шума при помощи холодного оружия убить врага, обладать ловкостью и проворством, а также уметь гримироваться. Боевиков постоянно тренировали, учили владеть оружием. От каждого боевика требовали регулярных упражнений в стрельбе из револьвера во всех возможных положениях тела, упражнения в фехтовании и др.
Над молодыми боевиками устраивали проверочные испытания. Так, например, переодетые в полицейскую форму боевики хватали своего "воспитуемого" и производили допрос с применением физических методов. Если испытуемый не выдерживал, его удаляли.
Многие боевики были физически очень сильны и метки в стрельбе. Боевик А. Калинин выжимал руками до 7 пудов, Михаил Кадомцев из браунинга поражал цель на 75 шагов.
Вот только несколько эпизодов из жизни одного из известных уральских боевиков К.А. Мячина (он же Яковлев, он же Стоянович): в 1905 году кидал бомбы в казаков; в 1906 году - подготовка к взрыву казарм, метание бомбы в квартиру руководителя "черносотенцев"; в 1907 году - бросание бомбы в помещение полиции, захват оружия, захват динамита, ограбление почтового поезда с деньгами (взято 25 тыс. руб.), ограбление самарских артельщиков (взято 200 тыс. руб.); в 1908 году - нападение на уфимское казначейство, первое миасское ограбление (взято 40 тыс. руб.), убийство палача Уварова, второе миасское ограбление (взято 95 тыс. руб.). "Убито и ранено со стороны противника, - самодовольно отмечает Мячин, - только при втором миасском ограблении - 18 человек". Свою жизнь боевик Мячин закономерно закончил как руководитель группы лагерей ГУЛАГа.
А вот пример деятельности екатеринбургской организации. В августе 1907 года четверо екатеринбургских боевиков, среди которых был один из будущих убийц царской семьи П.З. Ермаков, совершают вооруженное ограбление транспорта с деньгами, которые везли кассир и шесть стражников. Грабители были в черных масках. Рассказывает сам Ермаков: "Разделились на две группы... Начали беспорядочную пальбу по сопровождающим - ранили четырех человек, убили двух лошадей... денег взяли 12,4 тыс. руб., спрятали их и на четвертый день передали в областной комитет партии".
Вторые большевистские дружины работают в прямой связи с "лесными братьями", возглавляемыми бандитом Лбовым. Эти беспартийные грабители также занимались политическими убийствами и грабежами, творили самосуд, а деньги частично тратили на себя, частично посылали в комитеты разных партий, в том числе большевикам. Кстати, из числа "лесных братьев" вышли несколько участников убийства царской семьи. Одним из связных между большевистскими боевиками и лбовскими "лесными братьями" была жена руководителя боевиков во всероссийском масштабе Минея Губельмана К.И. Кирсанова. Прямую связь с Лбовым поддерживал Свердлов. Боевики РСДРП и "лесные братья" проводят ряд совместных операций.
Дороги "лесных братьев" обагрены кровью. Чтобы понять их методы, приведем несколько примеров.
Летом 1907 года 12 вооруженных "лесных братьев" напали на пассажирский пароход "Анна Степановна Любимова", принудили поставить пароход на якорь, выстрелами убили матроса, полицейского, военнослужащего, смертельно ранили пассажира, тяжело ранили капитана парохода и легко - двух пассажиров, похитили 30 тыс. с небольшим рублей и два револьвера.
В этом же году "лесные братья" убили на глазах у рабочих директора надеждинского завода Прахова и главного инженера за то, что в результате проведенной ими реконструкции завода часть рабочих пришлось сократить. "Лесные братья" занимались рэкетом богачей, а тех, кто отказывался платить, убивали. Так был убит подрядчик Русских.
Над вторыми дружинами боевиков РСДРП стояли первые дружины (члены этих дружин обладали высшей степенью посвящения в тайны организации), состоявшие из выборной и кооптированной частей (куда руководитель-диктатор мог ввести кого угодно по своему усмотрению). Выборных входило по одному члену из каждого отряда второй дружины, плюс командующий всей боевой организацией тысяцкий, избиравшийся представителями 1-й и 2-й дружин совместно. В выборную часть 1-й дружины также входил постоянный представитель партийного комитета. Кооптированная часть первой дружины состояла из разных военных специалистов - инструктора, заведующего мастерскими бомб, заведующего оружием, казначея, секретаря. Выборная часть первой дружины образовывала совет боевой организации, кооптированная - ее штаб. Штаб разрабатывал устав, инструкции, стратегию и тактику боевых действий, руководил обучением и вооружением.
За второй шла третья дружина, в состав которой входили "партийцы-массовики", члены парткомитета ("комитетчики"), а также примыкающие к партии рабочие. Третья дружина была школой военного обучения, которым занимались боевики второй дружины, каждый из которых был обязан подготовить "пяток" из третьей дружины.
Как отмечалось самими боевиками, "такой структурой достигалась конспиративность и гибкость массовой военной организации, тысяцкий знал только десятских, десятские - только своих пяточников. Благодаря этому в течение 4 лет уральские боевые организации не знали ни одного случая провала".
Подготовка и прием боевиков в первую и вторую дружины были обставлены чрезвычайно строго. За поступающего в них боевика ручались два старых члена организации. Поручители отвечали за своего "крестника" головой. В случае каких-либо серьезных отступлений от устава приговор совета приводился в исполнение над "крестником" его поручителями. И конечно, таким приговором была только смерть. Боевик даже со своими мог говорить только то, что нужно, а не то, что можно. В уставе боевику постоянно напоминалось, что "боевик имеет оружие не для того, чтобы скрывать его, бросать при опасности, а для того, чтобы убивать врага" (а враг был, как правило, безоружный соотечественник, мыслящий иначе, чем боевик).
В случае крайней опасности устав рекомендовал живым не сдаваться. Конспирация охватывала все стороны жизни боевика. С недоверием смотрели даже на того боевика, который проходил обучение в третьей дружине. На случай, если кто-то из руководителей будет убит или попадет в тюрьму, имели двух заместителей сотского, десятского, пяточника.
Боевики были хорошо вооружены. Получали оружие из Финляндии и Бельгии. Так, боевик П. 3. Ермаков в 1907 году имел один маузер, 4 браунинга, военный наган с шестью сменными барабанами. А поскольку у боевиков имелись свои мастерские по изготовлению бомб, взрывчатые вещества всегда были в запасе.
Хорошо были вооружены и "лесные братья". Один из будущих организаторов и исполнителей убийства великого князя Михаила Александровича - В.А. Иванченко заведовал в этой шайке оружием. "Оружие, писал он, - получали из-за границы - бельгийские браунинги, маузеры, и в последний день (перед арестом.- О.П.) я получил 75 партизанских винтовок без ложа..."
Куда же расходовались средства, добытые грабежом и убийством людей? "Деньги, - рассказывают бывшие боевики, - передавались парторганам для издания газет, содержания боевых школ, для отсылки в центральные учреждения партии. В течение 1906-1907 годов было отослано в областной комитет 40 тыс. руб., в ЦК партии (передано через А.И. Саммера) около 60 тыс. руб."
На эти деньги областной комитет на Урале издавал целых три газеты: "Солдат", "Пролетарий" и газету на татарском языке. Деньги поступали также на поездку делегатов на лондонский съезд, на содержание школы боевых инструкторов в Киеве, школы бомбистов во Львове, а также на держание границ (Финляндия и Западная Россия) для провоза литературы и провода боевиков, членов партии за границу.
Политика большевистского лицемерия проявлялась на примере грабежей ("эксов") боевиков очень наглядно. Официально, на словах, большевики осуждали эти грабежи, а на самом деле поддерживали их и всячески поощряли.
Очень интересно свидетельство Керенского, который был адвокатом на процессе по делу об экспроприации Миасского казначейства. <Официально Ленин и большевистская печать, - пишет Керенский, - заклеймили экспроприации как "мелкобуржуазную практику" левых социалистов-революционеров и максималистов. "Как же так, - спросил я Алексеева (главаря миасского грабежа.- О.П.), - выходит, вы проводите экспроприации, хотя это противоречит взглядам вашей партии?" "Очень просто, - ответил он, - по этому вопросу у нас в партии имеется специальная договоренность. Перед тем как проводить экспроприацию - примерно за две недели, - мы выходим из партии, заявляя о своем несогласии с ее политикой. Это дает нам полную свободу для проведения акции... Через две недели мы подаем заявление о восстановлении в рядах партии, "осуждая" свои ошибки, и нас немедленно восстанавливают">. Естественно, деньги, запачканные кровью, передавались в партийную кассу, на содержание все того же административного и репрессивного аппарата.
Душой боевых большевистских организаций был Ленин, который лично следил за проведением многих бандитских операций. Как писал Г.В. Плеханов: "В Ленине поражает его неразборчивость в средствах, особенно обнаруживающаяся в 1905-1907 годах",[25] а также мотивы "личного честолюбия".[26]
Грязные бандитские приемы, которые использовал Ленин в политической борьбе, в частности, были обнародованы Л. Мартовым в его книге "Спасители или упразднители" (1908). Здесь была открыта связь Ленина с уголовниками, а также использование уголовных методов для получения денег.

Поднимая антирусское восстание, преступное сообщество либерально-масонского подполья и революционных партий полагало, что в борьбе против правительства оно будет обладать моральным и численным превосходством. В свой актив преступное сообщество включало всю интеллигенцию, лишенную национального сознания (а она составляла большинство), земское и городское самоуправления, всю печать, организации врачей, юристов, еврейское, польское и финское население. Но, подсчитав все, оно не учло главного - самого Русского народа, ибо для него он был чем-то пассивным, зависимым только от того, какое начальство над ним поставлено. Русское государство в глазах преступного сообщества отождествлялось с государственным аппаратом. Враги Русской власти не понимали, что корни ее уходят в народную массу. Как справедливо отмечал Солоневич, царская власть в России была функцией политического сознания народа и народ устанавливал и восстанавливал эту власть совершенно сознательно, как совершенно сознательно ликвидировал всякие попытки ее ограничения.[1]
В начале XX века политическое сознание Русского народа еще не было повреждено и в ответ на антирусское восстание возникла естественная охранительная реакция, выразившаяся в патриотическом объединительном движении русских людей для уничтожения общего врага.
Русский народ, писала в те дни газета "Киевлянин", "свято верит в Бога, его земная путеводная звезда - Русский Царь, он глубоко любит свое отечество. Не касайтесь его святынь и уважайте его народное чувство. Не говорите, что Русский народ - раб. Это великий и любящий народ. Вы не понимаете его веры, вы не понимаете его любви, как он не понимает вас. Но вы заставили его понять, что значит революционное насилие, вы заставили его понять, что вы предаете поруганию его святейшие верования..."[2]
На защиту Самодержавия встали лучшие русские люди. Они пользовались всеми разумными возможностями, чтобы доказать сомневающимся органичный характер власти русских Самодержцев, вытекающий из народного духа и сознания.
"А вы, друзья, - обращался к русским людям святой праведный Иоанн Кронштадтский, - крепко стойте за Царя, чтите, любите его, любите святую Церковь и Отечество и помните, что Самодержавие - единственное условие благоденствия России, не будет Самодержавия - не будет России; заберут власть евреи, которые сильно ненавидят нас". Русский святой постоянно повторял, что, если не будет монархии, не будет и России; только монархический строй дает прочность России, при конституции она вся разделится по частям.
То же самое говорил и епископ Антоний (Храповицкий) Волынский, будущий Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей. В слове, произнесенном в Исаакиевском соборе в Санкт-Петербурге 20 февраля 1905 года, епископ пророчески предостерегал Русский народ, чтобы он не попустил разрушить Самодержавие в России, чтобы он хранил свою преданность Самодержавию как "единственной дружеской ему высшей власти"; чтобы народ помнил, что в случае ее колебания он будет несчастливейший из народов, порабощенный уже не прежними суровыми помещиками, но врагами всех священных и дорогих ему устоев его тысячелетней жизни - врагами упорными и жестокими, которые начнут с того, что отнимут у него возможность изучать в школах Закон Божий, а кончат тем, что будут разрушать святые храмы и извергать мощи святых угодников Божиих, собирая их в анатомические театры. После отмены Самодержавия Россия перестала бы существовать как целостное государство, ибо, лишенная своей единственной нравственно-объединяющей силы, она распалась бы на множество частей, начиная от окраины и почти до центра, и притом даже от руки таких народностей, как татары казанские, крымские и кавказские. Такого распадения нетерпеливо желают наши западные враги, вдохновляющие мятежников, чтобы затем, подобно коршунам, броситься на разъединенные пределы нашего Отечества, на враждующие его племена и обречь их на положение порабощенной Индии и других западноевропейских колоний.
Вот то печальное будущее, которое, по мнению владыки Антония, ожидало Россию, если бы она доверилась внутренним врагам своим, желающим сдвинуть ее с вековых устоев.
Святой Тихон, будущий Патриарх Московский и всея Руси, в эти трагические дни поучал русских людей, что самодержавная власть в России не зависит от другой человеческой власти (прежде всего власти денег), не почерпывается от нее, не ограничивается ею, а в себе самой носит источник бытия и силы своей. По Священному писанию, доказывал Святой Тихон, власть Царя существует для того, чтобы он судил и защищал свой народ.
Царская власть должна стоять на страже права и справедливости, защищая от насилия подданных и особенно сирых и убогих, у которых нет других помощников и защиты. А для этого она и должна быть самодержавна, неограничена и независима ни от сильных, ни от богатых. Иначе она не могла бы выполнить своего назначения, так как ей приходилось бы постоянно трепетать за свою участь и, чтобы не быть низвергнутою, угождать богатым, сильным и влиятельным, служить правде, как понимают ее эти последние, творить суд человеческий, а не Божий.
Такая самодержавная царская власть, говорил святой Тихон, и есть в нашем Отечестве, которое пришло к ней путем долгих мучений от внутренних междоусобиц князей и от тяжкого рабства под гнетом иноверных врагов. Царь в России владеет силой и свободой действий в такой мере, какая только возможна для человека. Ничто и никто не стесняет его: ни притязания партий, ни выгоды одного какого-нибудь сословия в ущерб другим. Он стоит неизмеримо выше всех партий, всех званий и состояний. Он беспристрастен, нелицеприятен, чужд искательства, угодничества и корыстных побуждений, ни в чем этом он не нуждается, ибо стоит на высоте недосягаемой и в величии его никто ничего не может ни прибавить, ни убавить. "Не от рук подданных своих угожденья приемлет, а, напротив, сам дает им плоды"; не о своих интересах заботится, а о благе народа, о том, чтобы "все устроить к пользе врученных ему людей и к славе Божией". Ему одинаково дороги права и интересы всех подданных, и каждый из них имеет в нем защитника и покровителя. Царь есть батюшка для народа, как трогательно называет его сам народ. Самодержавие и основано на чувстве отеческой любви к народу, и любовь эта устраняет всякую тень деспотизма, порабощения, своекорыстного обладания, что теперь иные стараются набросить на русское Самодержавие. Да и как не стыдно говорить о деспотизме царской власти, когда носители ее - возьмем ближайших к нам Государей - великого Царя-освободителя Александра III, кроткого и доброго Николая II - составляют предмет удивления и восхищения благомыслящих людей даже и вне России! Не странно ли говорить о тирании царской власти, когда с молоком матери всасывает русский человек любовь к Царю своему, когда потом любовь эту он воспитывает в себе до восторженного благоговения, когда к Царю своему он проявляет полное повиновение и преданность, когда разные смутьяны даже обманывают его и подбивают на бунты именем Царя, когда за Царя он всегда готов и умереть? Нет, деспотов и тиранов боятся и трепещут, но не любят.
Но говорят, и в последнее время особенно часто, полемизировал с сомневающимися архиепископ Тихон, что царская власть в России только по идее самодержавна, а на самом деле самодержавными являются органы ее - чиновники-бюрократы, которые всем правят, - и правят плохо, которые создают средостение между Царем и народом, - голос и нужды народа не доходят до Царя ("до Бога высоко и до Царя далеко"). Народ больше знает свои нужды, чем чиновники и Царь, лучше понимает свое благо и пользу, и посему самому народу и надлежит ведать все это и управлять, как и делается это в других государствах.
Конечно, у царской власти, соглашался владыка, есть свои органы, и органы эти, как человеческие, не чужды недостатков, несовершенств и возбуждают против себя подчас и справедливые нарекания. Но, спрашивал он, где же это не бывает? Пусть нам укажут такую блаженную страну! Существуют государства, где народ сам управляет и сам выбирает своих чиновников. А всегда ли они на высоте? И разве здесь не бывает крупных злоупотреблений? Говорят, что при царской власти таких злоупотреблений больше, потому что при ней остается широкое поле для бюрократии, которая захватила теперь в свои руки все бразды правления. На бюрократию особенно нападают, хотя горький исторический опыт и показывает, что порицатели бюрократии, как скоро получают власть в свои руки, превращаются в тех же бюрократов, иногда даже и горших. Но ведь бюрократия к существу самодержавной власти не относится, и Царь, помимо ее, входит в непосредственное соприкосновение с народом, выслушивает голос народный по вопросам государственного благоустройства, принимает депутации даже от забастовщиков (что не всегда бывает и в республиках) и в неустанном попечении о благе и улучшении государства "привлекает достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений".
А что касается так называемого народоправительства, то, по мнению архиепископа Тихона, это одно заблуждение, будто сам народ правит государством. Предполагается, что весь народ в народных собраниях вырабатывает законы и избирает должностных лиц, но это только так по теории и возможно было бы в самом маленьком государстве, состоящем из одного небольшого городка. А на деле не так. Народные массы, угнетаемые заботами о средствах к жизни и незнакомые с высшими целями государственными, не пользуются своим "самодержавием", а права свои передают нескольким излюбленным людям, выборным. Как производятся выборы, какие средства практикуются, чтобы попасть в число избранных, известно всем. Итак, народ не правит, а правят выборные, и так как избраны они не всем народом, а частью его, партией, то и, управляя, они выражают не волю всего народа, а лишь своей партии (а иногда чисто свою волю, так как забывают даже об обещаниях, которые они расточали перед выборами) и заботятся о благе и интересах своей партии, а к противной относятся деспотически, всячески ее утесняя и оттирая от власти.
И вот такой несовершенный строй революционеры желают ввести в России, часто потому только, что он есть у других народов. Забывают, однако, говорил владыка, что каждый народ имеет свои особенности и свою историю, и что может быть хорошо для одного, для другого оказывается непригодным. Прочны и действительны только те учреждения, корни которых глубоко утвердились в прошедшем известного народа и возникли из свойства его духа. Правовой порядок (конституция, парламентаризм) имеет такие корни у некоторых западных районов, а в России из недр народного духа возникло Самодержавие, и оно наиболее сродно ему. С этим необходимо считаться всякому, и производить опыты по перемене государственного строя - дело далеко не шуточное: оно может поколебать самые основы государства вместо того, чтобы помочь делу и исправить некоторые недочеты. "Имеяй уши слышати, да слышит!"
"Мы же, братья, - говорил архиепископ Тихон, - будем молить Господа, дабы Он и на далее сохранил для России Царя самодержавного и даровал ему разум и силу судить людей в правде и державу Российскую в тишине и без печали сохранити".
Русское охранительное движение осуществлялось в самых разнообразных формах - от стихийных взрывов возмущенных русских людей до хорошо отлаженной работы в рамках патриотических организаций. Накал движения был пропорционален напору антирусских сил, достигнув своего пика в конце 1905-1906 годов, превратившись тогда в настоящую Отечественную войну русских людей против врагов исторической России,
Первые случаи патриотического подъема отмечаются еще летом 1905 года. Так, в Нижнем Норгороде портовые рабочие собрались и разогнали революционную демонстрацию под красными флагами.[3] В Москве же патриотически настроенные граждане по-своему учили революционный сброд уважению к Царю, пинками заставляя смутьянов снимать шапки при выносе царских портретов. Известно множество случаев, когда простые горожане и жители окрестных деревень предлагали свою помощь властям для поимки революционных бандитов.
7 августа 1905 года казачий патруль столкнулся в лесу с бандой революционеров. Казаков обстреляли из-за кустов, один убит. Рабочих окрестных фабрик этот случай так возмутил, что они попросили у губернатора разрешить им в следующее воскресенье сделать облаву на эту шайку, которая тревожит их покой и творит всякие непотребства[4]
После амнистии государственных преступников, которую правительство провело по настоянию Витте, возмущенные русские люди стихийно собирались возле тюрем, протестуя против освобождения бандитов. Освобожденные по амнистии выходили из тюрем с большой осторожностью (а некоторые даже просили пока подержать их в тюрьме), так как боялись самосуда.
На Кубани, в Армавире, русские люди, уставшие от бандитских вылазок революционеров, начали самостоятельно разделываться с главарями революционного движения.[5]
После выхода в свет Манифеста 17 октября все коренные русские были оскорблены в своих лучших чувствах. Их политическое сознание подсказывало им, что Манифест навязан Царю силой, что он, по сути дела, отменяет Русское Самодержавие, заменяя его чем-то чужим и непонятным. Волна крайнего возмущения прошла по всей России. В большинстве городов и населенных мест прокатились стихийные патриотические манифестации в поддержку Царя. После многих таких манифестаций Русский народ превращался в грозную силу, по-своему разделывавшуюся со всеми, кто пытался разрушить Русское государство. Самосуд над революционерами, избиение интеллигентов, лишенных национального сознания, и евреев были вполне естественной и оправданной реакцией Русского народа против произвола и кровавых бесчинств антирусских сил. Это было массовое, многомиллионное движение русских людей, которое своей творческой силой и предрешило исход антирусского восстания 1905 года.
В Архангельске несколько тысяч русских рабочих с царскими портретами и иконами, с пением "Боже, Царя храни", "Спаси, Господи" прошли по городу, где столкнулись с революционной демонстрацией. Отставив в сторону портреты и иконы, рабочие засучили рукава и крепко поколотили "демократов". А над зачинщиками, в частности неким профессором Гольдштейном, призывавшим к свержению Царя, расправились самосудом. Как сообщали газеты, <много раненых политиков, ранены мореходные техники и гимназисты... Толпа хотела убить Переверзева (революционера.- О.П.), но тот успел убежать с Ивановым, а на другой день они уехали в Петербург. Тартаковского, присяжного поверенного, поймали и заставили встать на колени перед портретом, поцеловать его, пропеть "Боже, Царя храни". Побито много евреев>.[6]
В Ярославле патриотическая манифестация столкнулась с революционной. Революционные боевики стали стрелять в безоружных, ранив четырех русских людей. Ударили в набат, на который сбежалось большое количество горожан с камнями и кольями. К вечеру все революционеры и их сторонники попрятались, а улицы патрулировали группы патриотической общественности, занимавшиеся серьезной воспитательной работой с интеллигенцией и евреями.
"Демократический" митинг во Владимире во второй день после опубликования Манифеста был разогнан патриотической общественностью, возмутившейся преступными выпадами против Царя. Патриотическая манифестация, проходившая по улицам города, немедленно расправлялась со всеми, кто считал врагом Царя. В одной из колонн несли самодельное белое знамя, на котором красной краской от руки было написано: "Долой республику!" Разбившись на группы, патриоты стали по отдельности разбираться с зачинщиками местного революционного движения. Были разгромлены квартира, снятая революционерами для проведения собраний, и публичные дома, содержавшиеся родными и близкими революционеров и евреев.
В Твери революционные смутьяны, засевшие в здании городской управы, были осаждены возмущенной патриотической общественностью. Возбужденные русские люди закидали управу камнями и с улицы и со двора, выбили окна и двери, ворвались в нижний этаж и, не имея возможности проникнуть в верхний этаж, где забаррикадировались и отстреливались революционеры, подожгли здание управы со всех сторон. Когда революционеры стали выбегать из горящего здания, их встречали русские люди с поленьями в руках и хорошенько колотили. После этого случая революционная интеллигенция ушла в подполье.
В Сызрани революционные бесы 19 октября пытались взять власть в городе. Небольшая толпа в 200-300 человек, включавшая и вооруженных революционеров, с красными флагами и под пение "Марсельезы" пошла насильно закрывать предприятия, магазины, лавки, почту и телеграф, угрожая оружием всем неподчинившимся. На мельнице Пережогина, который не захотел подчиниться революционным громилам, толпа бандитов выломала ворота, спустила пар из котлов, выключила электричество. К вечеру город был полностью парализован, нигде нельзя было купить съестного и даже вызвать врача, так как извозчики боялись ездить. Власть проявила полную нерешительность. И тогда порядок в городе восстановили сами горожане. На следующее утро, когда толпа интеллигентов, учащейся молодежи и разных полупролетариев под руководством революционеров двинулась по городу вторым кругом, жители, собравшись в несколько групп, палками и камнями разогнали демонстрацию. Горожане бежали за смутьянами вдогонку, сшибали с ног, колотили кольями, некоторых революционных заводил просто изуродовали. Всю ночь до утра горожане восстанавливали порядок в городе, обыскивая каждого проходящего интеллигента или еврея.
В Саратове стихийное народное движение в защиту царской власти развивалось 19-20 октября. Поводом послужил революционный митинг на Театральной площади, на котором обнаглевшие революционные громилы призывали к немедленному свержению Царя, оскорбляя православные святыни, глумились над Русской Церковью. Пока шел митинг, недалеко, на Верхнем базаре, стал собираться Русский народ, прослышавший, что "революционеры и жиды" хотят, "чтобы не было Царя и церквей". Возмущенная оскорблением своих святынь, патриотическая манифестация в несколько тысяч человек двинулась на митинг, не сближаясь с ним, а выражая только протест. Но при приближении к митингу вооруженные революционные боевики стали палить по патриотам из револьверов, убив несколько человек. Патриотическая колонна отхлынула, а затем, схватив камни и дубины, снова двинулась на врагов Отечества. И опять революционные громилы стреляли в безоружный народ. Однако численный перевес был на стороне народа, и революционеры с позором бежали, многие бросали свои револьверы, боясь быть схваченными с оружием в руках, тем более что к месту беспорядков подходили войска.
Одним из центров народного протеста стала площадь возле редакции газеты "Приволжский край", бывшей одним из штабов революционной бесовщины, регулярно публиковавшей погромные лозунги, призывавшие к свержению законной Русской власти и продолжению всеобщей забастовки против правительства. Патриоты буквально осадили редакцию и с возгласами: "Вот забастовщики!", "Бей их!" - начали выворачивать камни из мостовой и бросать камнями в окно редакции. Революционные агитаторы с позором бежали задним ходом; от окончательной расправы над представителями "революционной прессы" спас отряд казаков, присланный саратовским губернатором Столыпиным.
Однако возмущение русских людей не утихало еще два дня. Патриоты отлавливали интеллигентов и евреев, обыскивали их и если находили оружие, то сильно избивали и отпускали уже безоружных. Разгромлен целый ряд домов и лавок, преимущественно еврейских, в которых, по данным толпы, жили революционеры или те, кто был против Царя. Как правило, разгромив лавку или магазин, русские люди ничего оттуда не брали, а выкидывали все на улицу в грязь.
На следующий день отряд революционных боевиков, собранный революционными партиями из революционеров других мест, напал на патриотическую демонстрацию русских людей, используя бомбы и револьверы. Революционные изверги убили и ранили около 30 человек. Бомбой, кинутой в гущу толпы, было разорвано несколько человек. Такое злодейство еще больше взбудоражило город, участились случаи самосуда. Некоторых революционеров, захваченных с оружием в руках, возбужденная толпа казнила на месте. Евреи и революционеры в панике бежали из города. Узнав между прочим, что многие евреи и революционеры садятся на пароход, стоявший у пристани, толпы русских людей с кольями и камнями кинулись к пристани, желая совершить самосуд над ними, но пароход уже успел отчалить.
Порядок в городе в конце концов был восстановлен решительными действиями губернатора Столыпина, который приказал повсюду расклеить объявления: "Объявляю населению, что публичное произнесение мятежных речей и дерзких возгласов против Особы Государя Императора, составляя государственное преступление, будет прекращаться силою и виновные немедленно подвергаются аресту. В случае производства, как это было сегодня, из толпы выстрелов и бросания бомб - войска откроют огонь. Если повторится стрельба из домов - будет действовать артиллерия..." Все два дня Столыпин разъезжал по городу с большим конвоем казаков, обращаясь к возбужденным людям с речами, требуя успокоиться и разойтись. В толпе русских людей об этих речах Столыпина говорили: "Сказал, успокойтесь, все будет по-вашему. А жидов я выселю из Саратова в три дня - такие получены мною сегодня правила".[7]
Казань после объявления Манифеста была захвачена революционерами, образовавшими революционные отряды и полностью контролировавшими город. Губернатор стал игрушкой в руках политических бандитов. Но русские люди не выдержали чуждой им диктатуры. 21 октября на главной площади стихийно стекаются тысячи жителей и, собравшись в колонны с государственными флагами, портретами Царя и иконами, двинулись по улицам Казани. А тем временем в городской думе, ставшей центром революционных сил, выдавалось оружие.
Патриоты, подойдя к Думе, разогнали охранные отряды революционеров и заставили оркестр, игравший недавно революционные песни, играть "Боже, Царя храни".
Но тут революционеры, укрывшиеся в Думе, попытались разогнать толпу выстрелами в воздух, а затем и в саму толпу. Вооруженные жители, поддержанные солдатами, кинулись на Думу. Укрывшиеся в ней бандиты забаррикадировались и стали отстреливаться. Солдаты и патриоты-жители совместными усилиями подавили вооруженных громил, заставив их сдать оружие, а некоторых зачинщиков в ожесточении забили до смерти.
В Стародубе Черниговской губернии местные революционеры, преимущественно из евреев, организовали вооруженный отряд, который стал терроризировать жителей. Евреи устроили демонстрацию, на которой призывали к свержению Царя и топтали его портрет. Возмущенные горожане пытались их увещевать, тогда революционеры стали стрелять, а безоружные люди кинулись бежать из города. Еврейский отряд преследовал их до границы города. Возле застав стояли городовые и умоляли жителей вернуться и "не дать городу погибнуть от жидов". Ударили в набат, призывавший жителей к сбору. Крестьяне, оставив лошадей на выгоне, стали толпами возвращаться обратно, вооружившись кольями, топорами, ломами, железными палками. Так как еврейские революционеры, прогнавшие жителей из города, были родственниками разных городских лавочников, то возмущенные люди попутно разбили лавки и выкинули товары в грязь, заставив евреев бежать из города.
В Ростове-на-Дону сразу после объявления Манифеста революционеры, преимущественно евреи, соединились в банду, вооруженную ружьями и револьверами, 30 из них были на конях. Эти бандиты попытались захватить власть в городе. Патриотическая манифестация, протестовавшая против бесчинств революционеров, была расстреляна, и тогда горожане восстали против бесов, заставив их бежать из города, по инерции были разгромлены многие еврейские магазины и избиты представители местной революционной интеллигенции. Против вооруженных ружьями и пистолетами революционных громил русские люди действовали ломами, топорами, палками и металлическими прутьями, не оставив в живых ни одного революционера.
В Томске 21 октября проходила мирная патриотическая манифестация под национальными флагами и с портретами Царя. Возле дома архиерея манифестанты остановились, просили отслужить в соборе благодарственный молебен о здравии Государя. Процессия подошла к Соборной площади, но здесь ее ждали "революционные реформаторы", встретившие русских людей градом выстрелов. Сначала толпа дрогнула, а затем тысячные массы одним духом поднялись и буквально смели стрелявших, которые стали отступать, забаррикадировавшись в театре и близлежащих домах. Из окон революционеры стреляли в участников шествия. Тогда разбушевавшаяся толпа подожгла здание под крики: "Навсегда истребим крамолу!" Вместе с преступниками погибло немало случайных людей, но в городе не осталось ни одного политического бандита.
В Симферополе около 300 вооруженных револьверами революционных бандитов подкараулили патриотическую манифестацию с царскими портретами. Когда колонна поравнялась с ними, революционеры, скрывавшиеся за деревьями, закричали: "Вот несут портреты хулигана", "Долой Самодержавие!", "Долой полицию!" - а затем начали стрелять в безоружную толпу. Первым залпом ранили семь человек и убили двух, метили в тех, кто нес царский портрет.
Но безоружные патриоты не испугались, более того, они стали вырывать колья, ломать заборы, поднимали камни с земли и с таким оружием кинулись на вооруженных бандитов. Как пишут очевидцы, свершилось страшное кровавое дело. Крики ужаса и смятения смешались со стонами не ожидавших такого отпора бандитов, падающих под ударами дубин. В несколько минут было убито 47 бандитов, а остальные в паническом страхе бросились бежать во все стороны, стреляя на бегу куда попало. Улицы Симферополя были залиты кровью. "Но кто же виноват? - спрашивает очевидец. - Кто вызвал эту дикую саморасправу? Те ли, которые мирно, с пением молитв и гимна, несли портреты Царя, или те, что имели безумную дерзость бросить кровавый, смертельный вызов всему Русскому народу, начав стрелять в безоружную, мирную патриотическую манифестацию?".[8]
Левая печать представила это событие как еврейский погром по той причине, что убитые бандиты принадлежали к еврейской национальности. Факты были извращены, не стеснялись самых грубых лжесвидетельств. Террористов, схваченных с оружием в руках, хранивших большое количество оружия и бомб дома, представляли невинными овечками, пострадавшими от рук "черносотенцев". Левая печать так запугала местные власти, что все 35 бандитов, схваченных с оружием в руках, полицией были отпущены на волю. Этот шаг вызвал взрыв возмущения среди простого народа. Начались разгромы лавок и магазинов. На процессе дело было повернуто против патриотов, судили не бандитов, а случайно схваченных при разгромах еврейских лавок и несколько полицейских, участвовавших в отпоре бандитам. Боевики же остались без возмездия.[9]
В Киеве революционные бесы уже 18 октября организовали налет на городскую Думу. Шли под красными флагами, а затем возле здания митинговали, понося все русское, призывая убивать полицию и солдат. В здании Думы был совершен погром, рвали царские портреты, крушили царские символы, разбили мраморную доску в память о посещении Царя. Заправляли беспорядками революционеры Шлихтер и Ратнер. В Думе стали записываться в революционные бандгруппы по борьбе с Самодержавием, раздавали оружие, собирали деньги на приобретение оружия. Прямо из Думы стреляли в солдат. По рассказу очевидца, один революционер "с рыжей, носатой физиономией еврейского типа", прорвав полотно в портрете Государя и просунув голову, заорал: "Долой Николку! Теперь я могу быть Царем!" Толпа в зале кричала "Ура!".[10]
Такое кощунство и осквернение русских святынь вызвало страшное негодование русских людей.
Стихийно поднялась мирная патриотическая манифестация. Тысячи людей с пением "Боже, Царя храни" шли колоннами к Думе. Из Думы был вынесен разорванный накануне портрет Государя. С пением народного гимна, с обнаженными головами русские люди пришли к Софийскому собору. Портрет Государя и царскую корону внесли в собор, до тесноты переполненный молящимися. После молебна начался крестный ход. При колокольном звоне и пении народного гимна шествие вышло из собора. Впереди несли хоругви и национальные флаги, затем шли священник и хор певчих, а затем горожане несли восемь портретов Государя, царскую корону и поломанное в думском зале зерцало. Шествие шло по всему городу, а по ходу к нему присоединялось все больше и больше русских людей, из учреждений выносились царские портреты, которые встречались криками "Ура!" В некоторых местах шествие останавливалось: русские люди обращались к согражданам с речами.
У революционеров патриотические манифестации вызвали чувство злобной ненависть. В некоторых местах в мирное шествие русских людей революционные провокаторы стреляли из-за угла. В ответ охранявшие город солдаты открыли стрельбу по домам, из которых раздавались выстрелы.[11]
К вечеру ситуация обострилась. То тут, то там раздавались выстрелы вооруженных бандгрупп. Как писала патриотическая печать, "на евреев обрушилась месть за оскорбление народных чувств революционерами".[12] В Лыбедском участке появились возбужденные группы простых людей, возмущенных поведением революционеров, стали нападать на еврейские лавки. В еврейских частях города все еврейские магазины были разгромлены. Товары выбрасывали на улицу, топтали, уничтожали. Мостовая была усеяна разбросанными и развороченными кусками тканей, обломками мебели, часов, а в некоторых местах сплошь покрыта пухом.
В Нежине толпа студентов, гимназистов, главным образом евреев, отправилась закрывать административные учреждения, учебные и торговые заведения. Причем везде, где им попадались царские портреты, они их уничтожали в клочья.
И тогда простые люди решили поучить студентов и гимназистов, привести их еще раз к государственной присяге. 21 октября после молебна о восшествии на Престол Государя трехтысячная масса крестьян с портретами Царя, хоругвями и иконами направилась к зданию Филологического института, где укрывались многие революционеры. Перетрусившие студенты наглухо заперлись. И тогда крестьяне потребовали: "Отворите, а то разнесем, камня на камне не оставим". Двери открыли, крестьяне вошли и потребовали установить царский портрет.
Как рассказывают очевидцы, несколько студентов немедленно принесли большой портрет Государя и вместе с ним направились к Соборной площади. Беспрекословно исполнили студенты все требования. Усердно пели "Боже, Царя храни". Особенно старались евреи, за которыми толпа старательно следила. Шествие тронулось. Остановки производились у тех учреждений, где были растерзаны портреты Государя. Под грозным оком крестьянства пение гимна в этих местах было особенно громким.
<По мере приближения к собору толпа все росла и росла. Портрет Царя был установлен на площади; раздалась команда: "Бунтовщики, на колени!" Без малейшего колебания все студенты и евреи опустились на колени прямо в грязь. "Присягать! Жиды особо!" Студенты, стоя на коленях и подняв правые руки, громко произносили требуемую от них клятву: "Не бунтовать, Царя поважать". Затем поодиночке они подходили к портрету, становились на колени и целовали его. Тем же порядком приводились к присяге и евреи, но для этого был вытребован раввин и принесен особый еврейский балдахин.
"А давайте сюды список усих демократив!" (об этом списке говорилось на революционном митинге, а сотни раз произнесенное слово "демократы" прочно укрепилось в памяти крестьян). Подали и список. Стали делать проверку; как только не оказывалось налицо занесенного в список "демократа", немедленно отряжалось на поиски несколько крестьян, разыскивали и приводили к присяге; евреи требовались все, независимо от того, фигурировали ли их имена в списке; множество евреев массами заперлись в нескольких домах; эти дома открывались, евреев чинно вели на площадь и по установленному ритуалу приводили к присяге>.[13]
В Одессе революционеры образовали "Временное правительство". Из-за преступной халатности местных властей город оказался в руках вооруженных бандитов. На улице находились посты революционной милиции, на окраинах сформировались еврейские заставы, которые никого не пропускали без обыска. Убивали городовых, стоявших на своих постах. Убивали "обычно ночью, подкрадываясь в темноте и поражая в спину ни в чем не повинную жертву". Войска и полиция бездействовали.
Тогда безоружные люди с портретами Государя, иконами и национальными флагами, отслужив молебен, пошли по городу через еврейские заставы, среди вооруженной революционной милиции. Революционные бесы решили, что "мятежников и бунтовщиков под национальным флагом и с эмблемой царской власти" нужно встретить решительно, разогнать и уничтожить. В этом решении открыто проявился антирусский характер революционных бандитов. В безоружных русских людей под царскими портретами и знаменами стали стрелять, два простых человека, несших царский портрет, были убиты наповал, а потом в процессию бросили бомбы.
И тогда русские восстали. Началась беспощадная Отечественная война невооруженных русских людей "с поголовно почти вооруженными евреями и революционерами". Массовый подъем привел в ужас в общем-то трусливых преступников. Они разбежались, попрятались по разным щелям, то тут, то там стреляли в спину из-за угла. К вечеру больницы приняли до 200 раненых русских и всего 70 евреев. Таков был итог противоборства безоружных и вооруженных.[14]
Практически все случаи народного протеста против антирусского террора революционных бесов интерпретировались леволиберальной печатью как погромы и хулиганские выходки. Российская интеллигенция, молчавшая, когда революционеры убивали русских людей, истерически завопила, когда русские люди стали по-своему расправляться с революционными бандами, посягнувшими на их святыни. Да, евреям тогда досталось тоже. Но били их не как евреев, а как зачинщиков и участников революционного движения, более чем наполовину состоявшего именно из евреев. Гнев Русского народа справедливо поразил всех, кто стремился к разрушению Русского государства. Руками народа были казнены люди, лишенные всего святого, национально невежественные, поднявшие восстание против законной Русской власти, против самого Русского народа. Всего в результате Отечественной войны Русского народа против бесовщины численность революционных террористов и агитаторов снизилась примерно на 4 тыс. человек, а около 20 тыс. в панике бежали за границу.
"Результат случился понятный и обыкновенный... - писал Государь своей матери 27 октября 1905 года. - Народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех - отсюда еврейские погромы. Поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири. В Англии, конечно, пишут, что эти беспорядки были организованы полицией, как всегда - старая, знакомая басня! Но не одним жидам пришлось плохо, досталось и русским агитаторам: инженерам, адвокатам и всяким другим скверным людям. Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил..."[15]
Стихийно народный подъем 1905-1906 годов стал школой патриотического объединения русских людей, создавших на его основе целый ряд массовых общественных организаций в защиту Царя и Русского государства.
Повсюду идут патриотические собрания и съезды. Только в 1906 году проходят три монархических съезда в Москве, Петербурге и Киеве. Инициатором их было "Русское

По рабочему вопросу "Союз Русского Народа" Народа стремился всеми мерами способствовать облегчению труда и улучшению быта рабочих, сокращению рабочего дня, страхованию рабочих на случай смерти, увечий, болезни и старости. "Союз" настаивал на необходимости организации Русского государственного промышленного банка с целью облегчения образования рабочих и промышленных артелей и товариществ и снабжения их дешевыми продуктами.
Свою программу деятельности "Союз Русского Народа" имел в области народного хозяйства. Здесь он ставил своими задачами всеми мерами способствовать развитию русской торговли и промышленности, освобождению их от иностранной зависимости и засилья евреев и переводу в русские руки. В числе главных экономических мероприятий, предлагаемых "Союзом", в частности, значились:
увеличение количества денежных знаков путем уничтожения золотой валюты и введения национального кредитного рубля;
освобождение русских финансов из подчинения иностранным рынкам;
организация русских капиталистов на борьбу с еврейским и иностранным капиталом, чтобы вызвать приток государственных капиталов на арену борьбы русских предпринимателей с еврейскими и иностранными;
уничтожение частных земельных банков, служащих эксплуатации населения, и образование общегосударственного земельного банка;
создание такой хозяйственной системы, при которой все без исключения государственные заказы исполнялись бы в России, а не за границей и чтобы на промышленные и мореходные предприятия, получающие государственную поддержку, не допускались бы иностранцы;
упорядочение внешней торговли посредством учреждения русских арбитражных комитетов и посреднических контор.

"Союз Русского Народа" требовал введения бесплатного всеобщего народного образования, и прежде всего земледельческого и ремесленного. Школа в России должна быть национально русской и воспитывать юношество в духе православных христианских начал: любви к Царю, Отечеству и преданности долгу.
В части осуществления русского порядка "Союз" ставил себе задачу добиваться всеми возможными методами устранения служебного произвола, судебной волокиты и восстановления правосудия.
"Союз" настаивал на введении смертной казни за преступления против Государства и человеческой жизни, а также за грабеж; недозволенное приготовление, хранение, перевозку, ношение и употребление взрывчатых веществ и снарядов революционерами; укрывательство террористов-боевиков; насильственное снятие с работ и закрытие промышленных и торговых заведений; порчу мостов, путей и машин с целью прекращения движения или остановки работы; вооруженное сопротивление властям и революционную пропаганду в войсках.
"Союз Русского Народа", признавая, что русский суд находится иногда под влиянием евреев и благодаря этому весы правосудия пристрастно наклоняются в их пользу, брал на себя обязательство отстаивать интересы русского правосудия и Русского народа на суде.
"Союз" настаивал на том, чтобы в судебном ведомстве прекратились случаи покровительства революции. Поэтому члены "Союза" настаивали на устранении от должности тех чинов судебного ведомства, которые принимали участие в политических партиях, враждебных Православию, Самодержавию и Русской народности.
Особое значение "Союз Русского Народа" придавал решению так называемого еврейского вопроса.
<Евреи, - отмечалось в 1906 году в одном из документов "Союза", - в течение многих лет, и особенно в последние два года (1905-1906. О.П.), вполне высказали непримиримую ненависть к России и ко всему русскому, свое невероятное человеконенавистничество, свою полную отчужденность от других народностей и свои особые иудейские воззрения, которые под ближним разумеют одного только еврея, а в отношении христиан допускают всякие беззакония и насилия, до убийств включительно.
Как известно и как заявляли неоднократно сами евреи в своих "манифестах" и прокламациях, переживаемая нами смута и вообще революционное движение в России - с ежедневными убийствами десятков верных долгу и присяге слуг Царя и Родины, - все это дело рук почти исключительно евреев и ведется на еврейские деньги.
Русский народ, сознавая все это и имея полную возможность, пользуясь своим правом хозяина земли Русской, мог бы в течение одного дня подавить преступные желания евреев и заставить их всех преклониться перед его волей, перед волей державного хозяина земли Русской, но, руководствуясь высшими задачами христианского вероучения и слишком сознавая свою силу для того, чтобы отвечать им насилием, избрал другой путь для решения еврейского вопроса, являющегося одинаково роковым вопросом для всех цивилизованных народов>.[17]
Чтобы решить еврейский вопрос мирным путем, "Союз Русского Народа" предлагает способствовать организации еврейского государства в Палестине и всячески помогать евреям переселиться в "свое государство".
Руководствуясь этим и веря в успешное осуществление данного проекта, идущего навстречу желанию самих евреев, "Союз Русского Народа" полагал, что близкая возможность осуществления этой задачи несомненно бы отразилась на нормальном выполнении евреями их гражданских обязанностей в странах, оказавших им гостеприимство и во вред народам, среди которых они живут.
А потому "Союз Русского Народа" обязал своих представителей в Государственной Думе требовать, чтобы все проживающие в России евреи были немедленно признаны иностранцами, но без каких бы то ни было прав и привилегий, предоставляемых всем прочим иностранцам. Такая мера в связи с другими ограничительными мерами, несомненно, поддержала бы энергию евреев в деле скорейшего переселения в собственное государство и обзаведения собственным хозяйством.
"Союз Русского Народа" настаивает на введении целого ряда ограничений для евреев. С трибуны Государственной Думы члены "Союза" требуют следующего:
Чтобы евреи не могли быть допущены ни в армию, ни во флот, ни военнослужащими, ни по вольному найму, ни в интендантство. Чтобы евреи не могли быть военными врачами, фельдшерами и фармацевтами. (С другой стороны, справедливо и необходимо заменить для евреев отбывание воинской обязанности денежной; непрерывное же поступление этой денежной повинности возложить на еврейское население с круговой порукой.)
Немедленного восстановления строгой черты еврейской оседлости в прежних пределах, с предоставлением подлежащим обществам, входящим в черту оседлости, права делать постановления о недопущении евреев в свои пределы, а равно и о выселении из них.
Отмены всех законов, расширяющих черту оседлости евреев, дабы были восстановлены законы, действовавшие по ограничению евреев до 1903 года.
Отмены привилегий для евреев по образованию, ремеслам, предоставляющим им право повсеместного жительства.
Воспрещения евреям проживать и пребывать в портовых городах.
Недопущения евреев во все учебные заведения, где обучаются дети христиан, и лишения их права основывать учебные заведения высшие и средние.
Воспрещения евреям быть преподавателями и начальниками (директорами, инспекторами и т.п.) в казенных, общественных и частных учебных заведениях.
Воспрещения евреям быть домашними и сельскими учителями (воспрещение это распространяется и на евреек).
Недопущения евреев на государственные и общественные службы.
Воспрещения евреям получать какие бы то ни было концессии и участвовать в каких бы то ни было общественных и казенных подрядах и поставках.
Воспрещения евреям быть судовладельцами и судоводителями и вообще службы в торговом флоте и на железных дорогах.
Воспрещения евреям принимать участие в выборах в общественные учреждения и самоуправление, а равно иметь в оных своих представителей по назначении административной власти.
Недопущения евреев под каким бы то ни было видом в Государственный Совет и Государственную Думу, ни к выборам в оные.
Воспрещения содержать аптеки и аптекарские магазины, быть провизорами, управлять и служить в оных.
Воспрещения евреям производить торговлю медикаментами и медицинскими продуктами.
У евреев, уличенных в участиях в революционных действиях, - конфискации всякого имущества, каковое поступает в казну.
Недопущения евреев ни в редакторы, ни в издатели периодических изданий.
Воспрещения евреям иметь книжные магазины, типографии, литографии.
Воспрещения евреям - иностранным подданным пребывать в России.
"Союз Русского Народа" предлагал еврейским организациям оказать даже материальную поддержку, чтобы ускорить процесс переселения евреев в Палестину. Представители "Союза" обращались к правительству с просьбой - войти в сношение с иностранными правительствами о всяческом содействии евреям в переселении.
Идеи "Союза Русского Народа" приобрели широкую популярность.
В короткий срок "Союз" превратился в самую большую партию в России с собственной газетой "Русское знамя" (выходила с ноября 1905 года). Делая упор на массовую просветительскую работу путем открытия школ, устройство чтения, собраний, бесед, распространение книг и брошюр, издания своих газет и журналов, "Союз" вместе с тем превратился в активную, наступательную политическую силу. Для борьбы с революционерами члены "Союза" объединяются в вооруженные дружины, участвуют в подготовке выборов в Государственную Думу и органы местного самоуправления. "Союз" участвует в строительстве церквей, открывает больницы и приюты, дома трудолюбия, учреждает кассы взаимопомощи и промышленно-сберегательные товарищества для материальной поддержки своих членов.
К концу 1907 года "Союз Русского Народа" насчитывал около 400 местных отделений, половина которых приходилась на сельскую местность. Число членов "Союза" доходило до 400 тыс. человек,[18] но это был только патриотический актив. Общее число русских людей, связанных с деятельностью "Союза Русского Народа", составляло не менее 2 млн. человек.
"Союз Русского Народа" был достаточно хорошо организован: в самом низу люди объединялись в десятки со своим десятником, десятки соединялись в сотни со своим сотником, а сотни формировались в тысячи, возглавляемые тысячниками. Руководил всем Совет "Союза". Система оповещения была построена просто: Совет извещал тысячников, тысячники извещали своих сотских, сотские - десятских и так доходило до рядовых членов. В Петербурге, например, город делился на участки, примерно по 800-1000 человек в каждом.
Многие отделения "Союза" имели свои боевые дружины по наведению порядка. В Петербурге их возглавлял Н.М. Юскевич-Красовский. Во время антирусского восстания в Москве в декабре 1905 года руководитель московской организации "Союза" князь Щербатов предложил властям создать особую народную милицию для борьбы с революционерами. Было сформировано несколько добровольных отрядов, которые энергично помогали войскам и полиции ликвидировать революционных бандитов.[19] Боевые дружины "Союза Русского Народа" хорошо проявили себя при разгроме антирусского восстания в других городах страны, в частности Севастополе и Одессе.
В Одессе боевая дружина "Союза Русского Народа" несла охрану порта и состояла из шести сотен во главе с атаманом по прозвищу Ермак. В сотне насчитывалось 50-70 человек. Каждой сотней командовали свой атаман и его помощник есаул. Боевая дружина имела двадцать револьверов смит-вессон, но они выдавались дружинникам только в дежурство, а по увольнении в город отбирались. Дружинники имели форму и носили фуражки офицерского образца с синими околышами и белыми кантами, взамен кокард у дружинников на верхней тулье - знак "Союза Русского Народа", а у атаманов этот знак на околыше.[20]
В Астрахани дружинники "Союза Русского Народа" имели форму: белую папаху и синий кушак. С самого начала они заслужили в народе большое уважение, а революционеры их просто боялись.[21]
На некоторых заводах боевые дружины "Союза Русского Народа" были очень значительны и насчитывали сотни человек. Так, на петербургском заводе Леснера эта дружина составляла 500 человек.[22] Дружинники занимались разоблачением подрывных революционных элементов, отбирали у них оружие, уничтожали их партийные листовки и брошюры.
Со студенческими революционными организациями дружины "Союза Русского Народа" разбирались особо, ограничиваясь, как правило, резиновыми дубинками. Обычно дело было так. Наблюдатели от "Союза Русского Народа" доставляли руководству дружины сведения, что в таком-то университете намечаются революционные мероприятия ("разные освободители" проводят "опасные для государства сходки"). Руководители собирали дружины и "принимали энергичные меры для очистки университета от крамольных поползновений". В 1906 году эти меры сводились к следующему:
Члены боевой дружины и все единомышленники, пожелавшие дейст- вовать активно, обязаны ежедневно собираться к 12 часам дня на ближай- ших к университету улицах, причем не группировались, а держались друг от друга на некотором расстоянии.
По данному ("членами-наблюдателями") сигналу все быстро входили в здание и следовали в аудиторию, где происходила "освободительная сходка".
"Предводитель" непременно в категорической форме "предлагает" "освободителям" немедленно разойтись, те, как правило, тушуются. Пе- ред тем как разойтись, "освободителей" переписывают, а списки пере- даются в компетентные органы для расследования.
Председатель сходки задерживается и препровождается под кон- тролем дружинников в ближайший полицейский участок.
Если же "освободители" выкажут нежелание разойтись и попыта- ются оказать сопротивление, то дружина немедленно приступает к упо- треблению физической силы.
При применении физической силы рекомендовалось действовать специальными резиновыми дубинками, которые выдавались в штабе "Союза Русского Народа" (огнестрельное оружие применять разреша- лось только в крайних случаях).
Для проникновения на территорию университета в штабе "Союза" можно было получить студенческий билет и форменное студенческое одеяние: шапку и тужурку.[23]
Изучение архива "Союза Русского Народа" показывает, что это была воистину массовая народная организация. По ее адресу шло множество писем от простых людей, преимущественно рабочих и крестьян, с просьбой помочь, поддержать, объяснить.[24] И "Союз" оказывал посильную помощь. Особое внимание уделялось семьям и детям убитых революционерами русских людей.[25]
Местные отделения "Союза Русского Народа" содействовали правоохранительным органам в борьбе со спаиванием народа. В посаде Клинцы Суражского уезда Черниговской губернии члены "Союза" с разрешения полиции совершали обходы для выявления беспатентных, преимущественно еврейских, шинков и конфисковывали там водку, которую тут же выливали. Бывали случаи, когда шинкари использовали против членов "Союза" оружие и наемных бандитов.[26]
В 1907 году Главный Совет "Союза Русского Народа" распространяет циркулярное письмо, в котором сообщалось, что со всех концов необъятной России, особенно из мест черты еврейской оседлости, от местных отделов "Союза" поступают в Главный Совет жалобы на вызывающе нахальное поведение евреев, позволяющих себе оскорблять членов "Союза" и сам "Союз", возводя на них всевозможную клевету. "Отделы Союза, в лице уполномоченных своими Советами лиц, обращались лично и письменно к надлежащим властям об обуздании евреев, но хлопоты их по каким-то неведомым причинам успехом не увенчались, благодаря чему евреи подняли голову и, опираясь на безнаказанность и поддержку со стороны властей, оказались господами России, а русские люди рабами, не имеющими ни возможности, ни права воздать этим "господам" должное по их заслугам".[27]
"Союз Русского Народа" предпринимает ряд решительных шагов. В частности, всем отделам предлагалось выносить на собраниях постановления "О выселении евреев, являющихся вредными для русских интересов, из данной местности". Отделы "Союза" возбуждают ряд уголовных дел против еврейских клеветников. Во многих случаях приговоры о выселении евреев за преступное поведение направлялись от имени целых волостей, городов или посадов.
Главный Совет "Союза Русского Народа" постоянно напоминал своим отделам, что ни один Отдел "Союза" не имеет права вступать в блок ни с какими партиями, стремящимися к ограничению Самодержавия (от партии правового порядка и левее). Решение это считалось бесспорным и, согласно партийной дисциплине, не могло быть нарушено. Главный Совет предлагал всем своим отделам на местах исполнить волю Государя - выбирать в Государственную Думу преданных Престолу и Родине людей, членов "Союза Русского Народа". В обращении Главного Совета подчеркивалось, что "Союз Русского Народа" будет расходовать на выборы в Государственную Думу только специальные средства частных лиц, но не будет пользоваться средствами, предоставляемыми правительством. "Правительство не имеет нравственного права тратить народные деньги, дабы создать при помощи Союза Русского Народа Октябристскую Думу. Если средств нет, то лучше неудача на выборах, чем соглашение с октябристами..."[28]
3 июня 1907 года Государь направил в адрес Председателя "Союза Русского Народа" телеграмму, в которой благодарил членов за верное служение Родине: "Передайте всем председателям отделов и всем членам Союза Русского Народа, приславшим Мне изъявления одушевляющих их чувств, Мою сердечную благодарность за их преданность и готовность служить Престолу и благу дорогой Родины. Уверен, что теперь все истинно верные Русские, беззаветно любящие свое Отечество, сыны сплотятся еще теснее и, постоянно умножая свои ряды, помогут Мне достичь мирного обновления нашей святой и великой России и усовершенствования быта великого ее народа. Да будет же Мне Союз Русского Народа надежной опорой, служа для всех и во всем примером законности и порядка. Николай".[29]
Самым веским словом против революции было для патриотов слово великого русского святого Иоанна Кронштадтского, который решительно и бескомпромиссно напоминал власти ее долг подавить смуту. Святой Иоанн обращался к правительству со словами из Послания к Римлянам: "Начальник не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему зло". Авторитет святого был очень высок, и его проповеди и обращения сыграли большую роль в борьбе со смутой и политическим бандитизмом. Иоанн Кронштадтский, так же как и Государь, считал себя членом "Союза Русского Народа" и даже имел членский билет за номером "один".
Кроме "Союза Русского Народа", в 1905-1906 годах создан целый ряд других патриотических организаций. Самая крупная из них - Русская монархическая партия, насчитывавшая в 1906 году около 60 местных отделений с 10 тыс. членов. Партия эта носила преимущественно дворянский характер. Органом ее была газета "Московские ведомости", которую в разное время издавали русские патриоты Л.А. Тихомиров и В.А. Грингмут. "Союз" имел вспомогательную организацию "Русское Монархическое Собрание". Характер работы "Союза" - преимущественно практический, в рамках организованных им Общества трезвости, Общества для содействия патриотическому воспитанию детей и борьбы с улицей, Грингмутовские школы и другие учебные заведения. Была создана типография, которая печатала собственные газеты и книги с целью противодействия революционной пропаганде. Широкой популярностью пользовались Грингмутовская библиотека и обширный книжный склад.
Основная практическая задача формулировалась "Русским Монархическим Собранием" как постоянная поддержка законной Русской власти. В документах "Собрания" говорилось, что его члены оказывают "посильное содействие местным властям в деле водворения повсюду порядка и законности, а равно и во всех предначинаниях, направленных к улучшению тех народно-бытовых условий, которые, устраняя причины народного недовольства, предоставили бы возможность каждому любящему Царя и Родину надлежаще развивать дарованные ему Богом способности и с наибольшей пользой применять их на благо собственное и благо Отечества".
В апреле 1905 года патриотическая группа "Кружок москвичей" организовала Союз русских людей, позже слившийся с "Союзом Русского Народа". Продолжало свое существование и "Русское собрание", которое после выхода из него патриотов, основавших "Союз Русского Народа", стало преимущественно элитарной организацией, объединяющей примерно 2 тыс. знатных дворян, высших чиновников, офицеров, богатых купцов. Созданы также "Общество активной борьбы с революцией и анархией" (насчитывавшее более 8 тыс. членов), Клуб русских националистов (Киев), Союз русских рабочих, Союз русских женщин, Всероссийский национальный союз. В Киеве возникла молодежная патриотическая организация "Двуглавый Орел" (руководители Д.Е. Куделенко и другие), имевшая свой печатный орган и отделения в Екатеринославе и Запорожье-Каменском. В Курске - Партия народного порядка (под руководством Н.Е. Маркова). Многие патриотические организации имели свои органы печати, а некоторые даже и издательства. На начало 1906 года в России выходило около 90 патриотических газет и журналов. Патриотические издательства издавали и распространяли в городах и деревнях летучие листки, прокламации, брошюры, доклады, раскрывающие антирусскую суть революционных бесов и либерально-масонской "прогрессивной общественности", сплачивали русских людей в борьбе против общего врага.
Кроме крупных общероссийских и региональных организаций, существовали еще сотни самостоятельных провинциальных патриотических движений и союзов. Многие из них действовали в деревне. Орловская губерния, например, стала ареной мощного крестьянского патриотического движения, направленного против революционной интеллигенции. Ее руководители распространяли по всем уездам печатные и переписанные от руки воззвания, гласившие, что между Царем и народом стоит интеллигенция, которую нужно сокрушить, и что Царь в своих заботах о народе возложит это на крестьянство, которому не могут помешать никакие власти, большие и малые, потому что они "заодно с интеллигенцией и против Царя". К интеллигенции вожди этого крестьянского движения отнесли многих дворян, которым сильно досталось за их революционные убеждения, а некоторым "закоренелым демократам" из дворян даже пожгли усадьбы.
Одной из форм народного движения против антирусской смуты стали православные братства. После антирусской революции 1905 года их в России образовалось более 700, объединивших 3 млн. человек. Братства были союзами православных духовных единомышленников и носили названия православных праздников или имена святителей - "Братство животворящего Креста Господня", "Братство Христова Воскресения", "Братство Николая Чудотворца". В Москве действовало "Братство Святителей московских", в Чернигове - "Братство св. Михаила, князя Черниговского". Регулярно проводились съезды братств. Огромным авторитетом среди Русского народа пользовалось Общество Хоругвеносцев, которое существовало во многих православных приходах как "живая Христова рать" в защиту Царя и Родины. Члены Общества носили особые белые кафтаны и утвержденный Синодом особый нагрудный знак, на котором изображена церковная хоругвь с восьмиконечным крестом. Хоругвеносцы были настоящими русским патриотами, принимавшими участие во всех патриотических демонстрациях, манифестациях и, конечно, торжественных богослужениях и крестных ходах. Общество Хоругвеносцев стало массовой общественной организацией, охватывавшей многие сотни тысяч человек. По одной Московской губернии насчитывалось около 40 тыс. хоругвеносцев. Большую пользу в воспитании рабочего населения крупных городов имели созданные Православной Церковью общества трезвости. В Петербурге, например, действовало "Александро-Невское общество трезвости", имевшее 14 отделов и ряд своих печатных органов, например "Родная речь" и "Отдых христианина". В рамках мероприятий, которые проводило это общество, открывались чайные, столовые, читальни, организовывались крестные ходы. "Александро-Невское общество трезвости" организовало при себе "Содружество христианской молодежи", которое работало среди учащихся и студентов. В целом ряде русских городов существовали также отделения "Всероссийского трудового союза христиан-трезвенников", прославившегося на всю Россию своими чайными читальнями, куда не пускали революционеров.
С августа 1907 года стал издаваться журнал выдающегося русского мыслителя-патриота С.Ф. Шарапова "Свидетель", пришедший на смену его газеты "Русское дело". <Со введения у нас псевдоконституции и опереточного парламента, - писал Сергей Федорович, - водворилась такая партийная ненависть и так все изолгались, что газеты становится отвратительно читать, а независимому писателю, не желающему насиловать свою совесть и идти в ту или другую партию, стало буквально негде поместить строку... "Свидетель" есть личный орган мой и близких по духу людей, чувствующих, что надо пережить это подлое время, состоя только "в свидетелях" политического разврата и той мерзкой вакханалии, которая теперь овладела Россией. Все, что остается для мыслителя и независимого публициста,- это помогать скорейшему выздоровлению отравленных русских умов и сердец, будить заснувшую русскую совесть, напоминать, что Родина выше партий, что о ней все забыли в недостойной политической игре>.[30]
Возобновляет деятельность и его издательство, выпускавшее патриотическую литературу.
Постепенно и неотвратимо русские люди преодолевали последствия той великой смуты, в которую их ввергло преступное сообщество либерально-масонского подполья и революционных партий.