«Улица
Рентгена». Вера ИНБЕР Улица Рентгена в Ленинграде расположена между улицей Льва
Толстого и проспектом имени Кирова. Великий немецкий ученый занял место между
гениальным русским писателем и пламенным революционером. Перед зданием
Рентгеновского института за оградой стоит памятник -бронзовая голова Рентгена
на узком гранитном постаменте, напоминающем высокую стопку книг.
Улица Рентгена тиха и сосредоточенна. До войны она оживала
лишь в приемные часы, когда сотни больных устремлялись к дверям института. Теперь
он частично закрыт, частично переведен в другое место. Деревянный дом,
стоящий рядом, зимой был разобран на топливо. Теперь от него остались только
дымоходы и круглая железная печка.
Я видела - однажды, в морозный день прислонясь к этой
печке, сидел человек: он согревался воображением. В зимние месяцы закутанные
до глаз дети собирали здесь щепки. Теперь они ищут здесь крапиву для супа и
одуванчики для салата: все это витамины, которых так недостает городу. Когда
начинается вражеский артобстрел, дети определяют на слух: это восьмидюймовые,
это шрапнель.
Пятилетний малыш уверенно говорит:
- А вот это мы стреляем.
И он не ошибается. Он полностью переключился на войну.
Такой малыш похож на тот маленький ленинградский завод, который до войны
выпускал мандолины и балалайки. Теперь гамма его звучаний несколько иная - он
работает для фронта.
Бронзовый Рентген полузакрытыми глазами глядит на
ленинградских детей. Порой кажется, что грустная усмешка мелькает на его
губах и прячется в густой бороде. Если памятники сохраняют дар воспоминаний,
то, возможно. Рентген снова видит родной Вюрцбург, где осенью 1895 года он
вырвал у природы еще одну тайну: открыл чудодейственные лучи. Тогда в книжном
магазине была выставлена фотография кисти рута, где были видны только кости и
на одном из пальцев надето кольцо. А мышцы, нервы, сосуды и кожа исчезли, как
будто их никогда и не было-
В этот знаменательный вечер студенческие корпорации города
с факелами и знаменами прошли мимо двухэтажного здания физического института.
Весь Вюрцбург, разодевшись по-праздничному, чествовал своего родича. Толпа, в
которой смешались студенты и рабочие, солдаты, торговцы и чиновники, все эти
люди - не гитлеровцы, не эсэсовцы, не фашисты, не арийцы, а подлинные сыны и
дочери Германии - в лице профессора Рентгена славили величие науки.
Все это было давно, когда Германия насаждала университеты,
не разрушала их, как в Лейдене, когда она создавала памятники культуры, а не
сжигала их, как в Ясной Поляне. Все это было и будет снова, когда не будет
Гитлера и порожденного им варварства.
В марте 1942 года в Ленинграде в предвесенний, солнечный
день германский снаряд взорвался у самого входа в институт, убил несколько
детей (в тот раз они н успели определить его калибра) и сбросил бронзового
Рентгена с его. пьедестала.
Я проходила мимо здания института примерно через час после
обстрела. Трупы детей были уже увезены: валялись только щепки, разбитые
салазки и одна маленькая красная варежка, далеко видная на снегу. Голова
Рентгена, как срезанная ножом, лежала на земле. Ее сорвало взрывной волной.
Постамент покривился, но устоял.
И снова я проходила по этой улице на другой день.
Бронзовая голова уже не была повержена во прах. Чьи-то заботливые руки,
видимо, с большим трудом подняли ее с земли и снова возложили на пьедестал.
Теперь голова великого немца лежала на боку, скорбно припав щекой к холодному
граниту. Нежный мартовский снежок падал на бронзу, таял и покрывал высокий
лоб как бы холодным потом. Крупные капли катились по бронзовой щеке.
Я постояла у памятника. Проходивший мимо молодой
балтийский моряк остановился тоже. И вдруг молча обнажил голову перед
плачущим Рентгеном. В воздухе над нами пронесся гул. Начинался очередной
обстрел.
29 мая 1942 года | 
