и сын Всеволодов. Бог и Святая София защитили нашего Князя!" Труп Игорев

отнесли в церковь; на другой день облачили в ризу Схимника и предали земле в

монастыре Св.

Симеона. Игумен Феодоровской Обители, Анания, совершая печальный обряд,

воскликнул к зрителям: "Горе живущим ныне! Горе веку суетному и сердцам

жестоким!" В то самое время загремел гром: народ изумился и слезами

раскаяния хотел обезоружить гневное Небо. - Великий Князь, сведав о сем

злодействе, огорчился в душе своей и говорил Боярам, проливая слезы: "Теперь

назовут меня убийцею Игоря! Бог мне свидетель, что я не имел в том ни

малейшего участия, ни делом, ни словом: он рассудит нас в другой жизни.

Киевляне поступили неистово".

Но, боясь строгостию утратить любовь народную, Изяслав оставил виновных

без наказания; возвратился в столицу и ждал рати Смоленской.

Война началася. Святослав Ольгович, уведомленный о жалостной кончине

брата, созвал дружину и, рыдая в горести, заклинал всех быть усердными

орудиями мести справедливой. Он пошел к Курску, где находился сын Великого

Князя, Мстислав, который, чтобы узнать верность жителей, спрашивал, готовы

ли они сразиться?

"Готовы, - ответствовали граждане: - но только не обнажим меча на внука

Мономахова": ибо Глеб, сын Георгия Владимировича, был с Святославом. Юный

Мстислав уехал к отцу, а Курск и города на берегах Сейма добровольно

поддалися Глебу; другие оборонялись и не хотели изменить государю киевскому:

напрасно Святослав и Глеб грозили жителям вечною неволею и Половцами.

Соединясь с дружиною Черниговскою, сии Князья взяли приступом только один

город; сведав же, что Изяслав идет к Суле и что рать Смоленская выжгла

Любеч, ушли в Чернигов, оставленные своими друзьями, Половцами. Великий

Князь завоевал крепкий город Всеволож, обратил в пепел Белую Вежу и другие

места в Черниговской области, но без успеха приступал к Глеблю (ибо жители,

в надежде на Святого защитника своего, оборонялись мужественно) и

возвратился в Киев торжествовать победу веселым пиром, отложив дальнейшие

предприятия до удобного времени. Он велел брату своему, Ростиславу, идти в

Смоленск и вместе с Новогородцами тревожить область Суздальскую.

[1148 г.] Скоро неприятельские действия возобновились. Глеб занял Остер

и, дав слово Великому Князю ехать к нему в Киев для свидания, хотел нечаянно

взять Переяславль; но был отражен. В то же время Черниговцы, дружина

Святославова и Половцы, их союзники, опустошили Брагин. Изяслав, осадив

Глеба в Городце, или Остере, принудил его смириться, и стал близ Чернигова

на Олеговом поле, предлагая врагам своим битву. Они не смели, ибо видели

рать многочисленную.

Великий Князь пошел к Любечу, где находились их запасы. Давидовичи,

Святослав и сын Всеволодов, соединясь с Князьями Рязанскими, решились

наконец ему противоборствовать. Уже стрелки начали дело; но сильный,

необыкновенный зимою дождь развел неприятелей. Река, бывшая между ими,

наполнилась водою, и самый Днепр тронулся: Изяслав едва успел перейти на

другую сторону; а Венгры, служившие ему как союзники, обломились на льду.

Тогда Святослав и Князья Черниговские отправили Посольство к Георгию.

"Мы воюем, - говорили они, - а ты в бездействии. Неприятель обратил в пепел

наши города за Десною и села в окрестностях Днепра, а помощи от тебя не

видим. Исполни обет, утвержденный целованием креста: иди с нами на Изяслава,

или мы прибегнем к великодушию врага сильного". Георгий все еще медлил.

Другое обстоятельство также способствовало миру. Ростислав, старший сын

Георгиев, посланный отцом действовать заодно с Князьями Черниговскими,

гнушался их вероломством и, сказав дружине: "Пусть гневается родитель, но

злодеи Мономаховой крови не будут мне союзниками", приехал в Киев, где

Изяслав встретил его дружелюбно, угостил, осыпал дарами. Сей юноша, не имея

в Суздальской земле никакого Удела, предложил свои ревностные услуги

Великому Князю, как старшему из внуков Мономаховых.

Изяслав ответствовал: "Всех нас старее отец твой; но он не умеет жить с

нами в дружбе, а я хочу быть для всех моих братьев нежным родственником.

Георгий не дает тебе городов: возьми их у меня". Он дал ему бывший Удел

своего неблагодарного племянника, Святослава Всеволодовича, вместе с

Городцом Остерским, выслав оттуда коварного Глеба. "Спеши к друзьям, -

сказал ему Великий Князь, - и требуй от них удела": ибо Глеб, смирясь

невольно, оставался единомышленником неприятелей Изяславовых и вторично

хотел было завладеть Переяславлем. Думая, что искренний, чувствительный

Ростислав может примирить отца с Великим Князем и страшася быть жертвою их

союза, Давидовичи изъявили ему желание прекратить войну, говоря

благоразумно: "Мир стоит до рати, а рать до мира, так слыхали мы от своих

отцов и дедов. Не вини нас, хотевших войною освободить брата. Но Игорь уже в

могиле, где и все будем. Бог да судит прочее; а нам не должно губить

отечества". Изяслав хотел знать мысли брата. Смоленский Князь ответствовал:

"Я Христианин и люблю Русскую землю: не хочу кровопролития; но если

Давидовичи и Святослав не престанут злобиться на тебя за Игоря, то лучше

явно воевать - и будет, что угодно Богу". Тогда Великий Князь отправил

Послами в Чернигов Белогородского Епископа Феодора, Печерского Игумена

Феодосия и Бояр, которые заключили торжественный мир. Давидовичи, Святослав

Ольгович и племянник его, сын Всеволодов, в соборном храме целовали крест,

дав клятву оставить злобу и "блюсти Русскую землю заодно с Изяславом". Скоро

Великий Князь позвал их на совет в Городец: Святослав и племянник его

отказались от свидания; но Давидовичи, ответствуя за верность того и

другого, условились там с Изяславом действовать против Георгия Суздальского,

который отнимал дани у Новогородцев и беспокоил их границы. Союзники вместе

пировали и разъехались, отложив войну до зимы: ибо реки, топи, болота

затрудняли путь летом и медленность страшила Полководцев более, нежели

морозы, снега и метели. - Черниговцы долженствовали идти к Ростову и

встретить Великого Князя на берегах Волги.

Георгий, желая казаться великодушным защитником утесненных Ольговичей,

в самом деле мыслил только о себе и ненавидел Изяслава единственно как

похитителя достоинства Великокняжеского; не мог также простить и

Новогородцам бесчестное изгнание своего сына, Ростислава. Князь их,

Святополк, хотев в 1 147 году отмстить Суздальскому за взятие Торжка,

возвратился с дороги от распутья, и жители сего опустошенного города еще

томились в неволе. Епископ Нифонт, друг народного благоденствия, ездил в

Суздаль; был принят с отменным уважением, святил там храмы, освободил всех

пленников, но не мог склонить Георгия к миру.

Оставив Владимира в столице, сына своего в Переяславле, а Ростислава

Георгиевича послав в Бужск, чтобы охранять тамошние границы и спокойно ждать

конца войны, Великий Князь отправился в Смоленск к брату, веселился с ним,

праздновал, менялся дарами и расположил военные действия. Он поручил всю

рать Смоленскому Князю, велел ему идти к берегам Волги, к устью Медведицы, и

приехал в Новгород.

Там начальствовал уже не брат его, а сын, Ярослав: ибо Святополк,

утратив любовь народную, был переведен Изяславом в область Владимирскую.

Граждане давно не видали у себя Великих Князей и встретили внука Мономахова

с живейшею радостию.

Многочисленные толпы провожали его до городских ворот, где стояли все

Бояре с юным Князем. Отслушав Литургию в Софийском храме, Изяслав дал пир

народу. Бирючи или Герольды ходили по улицам и звали граждан обедать с

Князем. Так называемое Городище, доныне известное, было местом сего истинно

великолепного пиршества:

Государь веселился с народом, как добрый отец среди любезного ему

семейства. На другой день ударили в Вечевой колокол, и граждане спешили на

Двор Ярославов: там Великий Князь, в собрании Новогородцев и Псковитян,

произнес краткую, но сильную речь. "Братья! - сказал он. - Князь Суздальский

оскорбляет Новгород. Оставив столицу Русскую, я прибыл защитить вас. Хотите

ли войны? Меч в руке моей. Хотите ли мира? Вступим в переговоры". "Войны!

Войны! - ответствовал народ: - ты наш Владимир, ты Мстислав! Пойдем с тобою

все, от старого до младенца". Ратники надели шлемы. Псковитяне, Корелы

собрали также войско, и Великий Князь на устье Медведицы соединился с братом

своим, Ростиславом. Напрасно ждали они возвращения Посла, отправленного ими

к дяде еще из Смоленска: Георгий задержал его и не хотел ответствовать на их

жалобы. Напрасно ждали и Князей Черниговских, которые остановились в земле

Вятичей и хотели прежде видеть, кому счастие войны будет благоприятствовать.

[1149 г.] Мстиславичи вступили в область Суздальскую: села и города запылали

на берегах Волги до Углича и Мологи; жители спасались бегством.

Новогородцы разорили окрестности Ярославля, и война кончилась без

сражения: ибо весна уже наступала, реки покрывались водою и кони худо

служили всадникам.

Изяслав, проводив Новогородцев, весновал в Смоленске и благополучно

возвратился в столицу, к искренней радости народа. Семь тысяч пленников

свидетельствовали его победу.

Скоро Великий Князь испытал превратность счастия и мог приписать оную

собственной несправедливости. Ростислав Георгиевич был ему истинным другом;

но клеветники говорили Изяславу, что сей Князь, в его отсутствие, старался

обольстить Днепровских Берендеев и самых Киевлян, хотел завладеть столицею и

подобно отцу ненавидит род Мстислава. Люди, склонные к чистосердечной

доверенности, легко верят и злословию: Великий Князь, упрекая Ростислава

неблагодарностию, отнял у него все имение, оружие, коней; заключил в цепи

дружину и самого отправил с тремя человеками в лодке к отцу, не дав ему суда

и не хотев слушать оправданий. Георгий оскорбился бесчестием сына гораздо

более, нежели опустошением Суздальской области. "Так платит Изяслав

неосторожному юноше за безрассудную любовь и дружбу! - говорил он: -

жестокий племянник совершенно отчуждает меня и детей моих от земли Русской"

(сим именем преимущественно означалась тогда Россия южная). Георгий наконец

выступил, соединясь с Половцами.

Святослав Ольгович, видя беспрестанно в мыслях своих окровавленную тень

брата и считая Великого Князя убийцею, обрадовался случаю мести: мир,

клятвенно утвержденный в Черниговском храме, и брачный союз юной его дочери

с сыном Князя Смоленского не могли укротить сей злобы, ибо она казалась ему

священным долгом.

Том 2: Глава 12 ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ МСТИСЛАВИЧ. Г. 1146-1154 (1)